Алексей Косыгин. «Второй» среди «первых», «первый» среди «вторых»

* * *

Почти три года Алексей Николаевич занимал пост председателя Совета народных комиссаров РСФСР, самой крупной территориальной единицы в СССР. Пост и сам по себе ответственный, а в условиях войны и первых послевоенных месяцев — вдвойне. За время деятельности Косыгина на посту председателя Совнаркома РСФСР правительство приняло более 50 постановлений, причем большинство из них было связано с совершенствованием государственного управления.

Неимоверное напряжение военных лет только укрепило в его натуре те черты, которые выделяли его среди многих чистых хозяйственников, выполнявших поручения «сверху». За что бы он ни брался, глубоко изучал проблему не только изнутри, но и во взаимосвязи с общей ситуацией. Это — черты сформировавшегося государственного деятеля. Косыгин концентрировал внимание на практических подходах и решениях и не терпел общих рассуждений и некомпетентности. Он не ограничивался телефонными отчетами с мест, проверял и перепроверял информацию и, когда нужно, — выезжал на место сам. Притом умел отбирать специалистов, на которых мог положиться — не в политических баталиях и интригах, а в промышленности, строительстве, в сельском хозяйстве, в инженерии, в медицине, в образовании. Деловые качества людей он определял практически безошибочно и находил достойным место в своей команде. Однако и требовал с них больше, чем с других. Особая ответственность возлагалась, как водится, за собственные инициативы.

В условиях мобилизационной экономики особенно пригодились трезвый расчет, рационализм, умение быстро принимать оптимальное решение.

Деятельность всей системы «отмобилизованного» хозяйства Косыгин благодаря своим должностям в 1941–1945 годах освоил и изучил, что называется, изнутри. Разумеется, первейшая роль в такой модели отводилась первому лицу государства, наделенному поистине диктаторскими полномочиями. Все мобилизационно-управленческие структуры — ГКО, Совнарком, Совет по эвакуации, многочисленные комиссии и комитеты — служили лишь придатками, или, правильнее сказать, «приводными ремнями» для «перезапуска» экономики в условиях военного времени.

Косыгин ни на секунду не сомневался в объективной необходимости избранной системы управления. Став председателем Совнаркома РСФСР в военном еще 1943-м, он считал, что, только мобилизуя все и вся, сконцентрировав все рычаги и нити управления в одних руках, возможно обеспечить фронт всем необходимым и заниматься восстановлением разрушенного хозяйства. В годы своего российского премьерства Алексей Николаевич искренне считал себя исполнителем воли генсека.

Был ли Косыгин в 1940-х — начале 1950-х годов сталинистом, безусловным адептом его идей, начинаний, политики? Вне всякого сомнения. Иначе и быть не могло: руководитель такого уровня мог думать и действовать только так, мог принимать решения строго в рамках полномочий, которые были четко обозначены и прописаны.

Далеко в прошлом остались времена, когда Косыгин интересовался идеями экономистов, отстаивающих «альтернативные» пути экономического развития. В 1940-х годах книжные полки Косыгина, его рабочий стол украшали труды самого Сталина и книга Н. А. Вознесенского о военной (читай: мобилизационной) экономике. Вряд ли Алексей Николаевич черпал что-то для себя новое из содержания этих трудов, поскольку сам он был одним из тех, кто создавал ее и управлял ею, долгие годы считая безальтернативной.

Заслуга Косыгина — в том, что он все же нашел в себе силы преодолеть магическое воздействие милитаризации экономики и общества. Правда, случилось это позже.

А. Н. Косыгин, премьер-министр Румынии П. Гроза, прибывший в Москву, А. Я. Вышинский (слева направо) и другие на аэродроме. Москва. 1945. [РГАКФД. Ед. хр. 6970 б]