Герои Курской битвы

В р-не ПРОХОРОВКА, КРАСНОЕ сосредотачиваются части 42 СД, которая получила задачу — сменить части Армии в этом районе и занять прочную оборону».

Записи в журнале боевых действий 5-й гвардейской танковой армии хладнокровны и спокойны. В сущности, танковым корпусам ничего серьёзного не грозило. Немецкие бронегруппы маневрировали перед их обороной, обменивались ударами и постепенно оттесняли наши танки с занимаемых позиций. А в это время у соседей зрела катастрофа. Её последовательно, от удара к удару, подготавливал Манштейн. Теперь, когда прорыв к Курску оказался отодвинутым в категорию несбыточного, командующий группой армий «Юг» осуществлял свой запасной план — уничтожить как можно больше советских войск, чтобы у Ватутина не хватило сил опрокинуть его ослабленные и истощённые десятидневными боями корпуса и дивизии.

Пятнадцатого июля боевые группы II танкового корпуса СС и III танкового корпуса в результате атак на Малое Яблоново и Плота овладели этими населёнными пунктами и охватили район обороны четырёх наших стрелковых дивизий. Попытки деблокировать их с внешней стороны успеха не имели. Дивизии начали прорыв. Потери вырвавшихся из окружения оказались огромными. Выйти к своим смог только каждый третий.

Тяжело, тяжело складывалась Курская битва. 9

После 12 июля на КП Ротмистрова прибыл в качестве представителя Ставки маршал Г. К. Жуков, сменив А. М. Василевского, отбывшего на Юго-Западный фронт. Характер боевых действий сразу изменился. 5-я гвардейская танковая армия после локальных и неудачных попыток продолжения наступления стала в глухую оборону. Жуков оценил состояние армии, её потенциал и вперёд Ротмистрова не гнал. Строилась оборона. Проводилась необходимая перегруппировка. Ремонтировалась боевая техника. Формально приказ перейти к обороне Ротмистров получил от Ватутина.

В ночь на 16 июля Ротмистрова срочно вызвал на свой КП Ватутин.

«Командующий фронтом информировал меня о положении на Воронежском, Центральном, Западном и Брянском фронтах.

— По имеющимся у нас данным, — говорил Н. Ф. Ватутин, — успехи советских войск под Орлом поставили немецкое командование перед необходимостью принять решение об отводе 4-й танковой армии и оперативной группы „Кемпф“ на рубежи, с которых они начинали наступление. Так вот, нам надо не упустить момент, когда противник начнёт отводить свои войска, наседать на него, бить, как говорится, в хвост и в гриву. А это лучше всего могут сделать наши подвижные соединения — танковые и механизированные корпуса.

— Всё правильно, — согласился я. — Но у нас, товарищ командующий, ещё много разбитых машин, хотя к восстановлению повреждённой боевой техники наши ремонтники приступили уже тринадцатого июля.

— Понимаю, Павел Алексеевич, — мягко притронулся к моему плечу Николай Фёдорович. — Я сам внёс предложение вскоре после перехода в контрнаступление вывести вашу армию в резерв для пополнения личным составом и боевой техникой. А пока танкистам следует ещё раз надавить на фашистов.

Решено было перегруппировки армии не производить. Её соединениям надлежало наступать в тех же направлениях, на которых они действовали.

Вернувшись на свой КП, я созвал Военный совет армии и изложил своё решение на наступление. Для разработки задач корпусам и подготовки к наступлению оставалось немногим меньше суток».

Уже не надеясь на силы и возможности Воронежского фронта, Ставка отдала приказ о наступлении войскам Юго-Западного и Южного фронтов. Под ударом оказалось правое крыло группы армий «Юг» — 6-я полевая и 1-я танковая армии. 7-я гвардейская и 69-я армии были переданы управлению Степного фронта. С этого времени главную партию в боевых действиях стал играть Степной фронт генерала И. С. Конева.

А в штаб Воронежского фронта из Москвы прибыла комиссия во главе с главным кадровиком партии, секретарём ЦК ВКП(б) и членом ГКО Г. М. Маленковым для расследования причин огромных потерь, понесённых 12 июля 5-й гвардейской танковой армией. Когда сводку о сожжённых танках армии, на которую возлагались большие надежды, положили Верховному, тот был в ярости. Как?! Столько танков в одном бою?! Притом что задача оказалась невыполненной… И — у кого?! У Ротмистрова! У генерала, который производил совершенно положительное впечатление своим чётким докладом и вразумительными рассуждениями о танковых войсках, их перспективах в изменяющихся обстоятельствах войны…

Бой 12 июля на Прохоровском участке в Ставке был расценен как катастрофа и разгром целой армии. Потому-то и выехала на место событий оперативная бригада специалистов во главе с Г. М. Маленковым.

Теперь задымился и командирский танк, в котором сидел сам командарм Ротмистров, и покинуть его он не мог ни при каких обстоятельствах. Командующему грозил военный трибунал. Но это был уже не 41-й год. К тому же в дело вмешался маршал А. М. Василевский. Он, надо отдать ему должное как человеку, в истории 12 июля понимал и свою вину. Ему удалось погасить гнев Сталина. Тем не менее комиссия в армии работала две недели. Характерный штрих: до завершения работы комиссии ни один наградной лист на отличившихся солдат, старшин, офицеров и генералов 5-й гвардейской танковой армии подписан не был. Они были подписаны лишь в начале сентября. Генерал П. А. Ротмистров был награждён орденом Кутузова 1-й степени…

Вмешательство маршала Василевского в судьбу командарма спасло Ротмистрова. В те дни офицеры штаба 5-й гвардейской танковой армии работали как пчёлки. Срочно составляли отчёт о действиях корпусов и бригад 12 июля. Офицеры оперативного отдела были людьми опытными, понимали, что если гром разразится, то не поздоровится, пожалуй, всем, и постарались сгладить, смягчить допущенные ошибки в планировании и проведении неудачного контрудара. Для этого, по словам историков, и был «создан образ грандиозного танкового сражения, в котором армия разгромила небывалую по численности танковую группировку врага». Дважды в отчёте была приведена цифра — 1500 немецких танков и штурмовых орудий. К тому времени реальное количество бронетехники противника, принявшей участие в сражении, никто определить уже не мог. Так что опровергнуть эту цифру было невозможно. Впоследствии эта фантастическая отчётная цифра пошла гулять по различным военно-научным журналам, выплеснулась и в общественно-политическую и публицистическую печать, в том числе и в третий том «Истории Великой Отечественной войны». Ну а раз в таком капитальном труде миф о «сквозном танковом сражении» с участием полутора тысяч танков противника был утверждён в качестве реальной истории, то главный маршал бронетанковых войск П. А. Ротмистров в своих мемуарах, статьях и многочисленных интервью этими «фактами» оперировал уже свободно.

Но в конце 1950-х годов, когда стали всё больше и больше выходить в свет мемуары и воспоминания военачальников и полководцев Великой Отечественной, в военных кругах начали поговаривать, что бывший командующий 5-й гвардейской армией несколько увлекается… Маршал Г. К. Жуков вовсе недвусмысленно заявил о том, что 12 июля 1943 года в районе Прохоровки ничего, что могло бы существенно повлиять на исход сражения на южном фасе Курской дуги, не происходило. Да и сам Ротмистров, должно быть, понимая, что с «фактами» и цифрами перебрал лишку, в своих последующих публикациях и интервью начал сглаживать и понемногу уменьшать количество танков противоборствующих сторон и, таким образом, уменьшать масштаб сражения. В 1963 году, отвечая на жёстко поставленный вопрос о потерях сторон в Прохоровском сражении, Ротмистров ответил: «Планировалось одно, а в действительности произошло иначе. Во-первых, артиллерия фронта нас фактически не поддержала, немцы не дали. Тяжёлый самоходно-артиллерийский полк и истребительно-противотанковая бригада, выделенные для нашего усиления, не подошли. Во-вторых, два раза подряд меняли район развёртывания ударных корпусов, в результате мы были вынуждены развёртываться в теснине, а противник 11 июля занял удобную для обороны местность. В-третьих, наши танки уступали немецким, в армии было много лёгких. Поэтому остановили противника, понеся большие потери. В высоких потерях есть и моя вина как командующего. Я не настоял, времени не хватило, на том, чтобы перед переходом армии в контрудар была проведена нормальная артобработка переднего края, а при планировании использовались не только разведданные фронта, но и нам дали возможность провести разведку в полном объёме. Ведь нам говорили, что главные силы немцев действуют против армии Катукова, а оказалось иначе. В итоге мы не продвинулись вперёд, не разбили корпус СС, но наметившуюся брешь надёжно прикрыли.

Что касается потерь немцев, то, откровенно говоря, эта цифра сложилась в штабе нашей армии из донесений частей. А ведь на переднем крае по одному танку часто стреляют орудия нескольких частей, и, подбив его, каждый доносит как свой успех. В результате на поле стоит один уничтоженный танк, а докладывали о 3–4, а то и с десяток».

Что ж, здесь Ротмистров честен. Признаёт («во-вторых»), что противник «занял удобную для обороны местность», то есть приготовился к обороне, а значит, наступать не собирался, а решил встретить наступление танков Ротмистрова на заранее пристрелянных участках. Так и случилось.

По поводу Т-34 и Т-70. Донесения о потерях свидетельствуют против логики размышлений Ротмистрова: немцы жгли в основном не лёгкие танки, а Т-34. Основную ломовую силу корпусов.

Да и на артиллеристов танкист кивал напрасно. Артиллерия на Курской дуге работала превосходно. 10

Началось наступление. Снова обратимся к документам: «До 16.7.43 г. и первой половины 17.7.43 г. боевые действия велись на рубежах, достигнутых корпусами Армии к исходу 12.7.43 г., за исключением некоторых участков, где противнику удалось в результате большого превосходства в силах и особенно при помощи сильной авиационной поддержки немного потеснить наши части и занять несколько населённых пунктов, особенно на левом участке армии: ВИНОГРАДОВКА, ЛЕСКИ, МАЛ. ЯБЛОНОВО, ШАХОВО, ПЛОТА.

Кроме этого, противник прорвался в направлении РЖАВЕЦ, РЫНДИНКА, КУРАКОВКА, АЛЕКСАНДРОВКА.

Выброшенным на этот участок отрядом генерала Труфанова 11, 12 и 26 ТБр продвижение его было остановлено на рубеже: РЫНДИНКА, АВДЕЕВКА, АЛЕКСАНДРОВКА с нанесением ему тяжёлого поражения, что вынудило противника местами к переходу к оборонительным действиям.

Ценою больших потерь противник захватил важный узел грейдерных дорог ШАХОВО, продвинулся до рубежа МАЛ. ЯБЛОНОВО, ПЛОТА, но дальше его продвижение было остановлено. Бои велись на изматывание его сил. Ежедневные бомбардировки большими группами самолётов, доходившими до 1000–1500 самолётовылетов в день, не смогли дать противнику успеха, хотя части Армии несли значительные потери от этих налётов авиации противника.

Армия своим наступлением расстроила планы немецкого командования — захвата крупного населённого пункта ПРОХОРОВКА (АЛЕКСАНДРОВКА) и дальнейшего его продвижения на север с выходом на ОБОЯНЬ, а затем на КУРСК.