Таежные трофеи

Оскудение наших угодий

Связанное с охотой и рыбной ловлей оскудение животного мира огромно, и то, что произошло с охотничьими животными или рыбными запасами сегодня, является ярким примером нашей недальновидности, отсутствия нравственной ответственности перед потомками. Представители старшего поколения хорошо помнят осетрово-кетовое изобилие, черную икру, которая продавалась чуть ли не в каждом гастрономе, башни из консервных банок с крабами, стерлядь по символическим по сравнению с нынешними ценам и многое другое. Сегодня это кажется фантастичным. Подобные примеры могут быть приведены и в отношении охотничьих животных. То, что по мере роста народонаселения, развития промышленности и сельского хозяйства роль охотничьего промысла, речного рыболовства уменьшается, — естественно. Ведь только в ненарушенных природных ландшафтах могут обитать многие виды, сохраняя высокую численность. Имеются данные об удивительно высоких уловах и охотничьих трофеях. В 1641 г. два крестьянина поймали и вывезли с Дона 300 осетров, 100 белуг и 100 пудов икры. Много позже, в 20—30-х гг. XIX века хороший охотник в Подонье добывал за осень и зиму до 1000 тетеревов[5]. Подобными сведениями пестрит не только известная книга С. В. Кирикова, но и многие другие издания (А. А. Силантьев. Обзор промысловых охот в России. — Спб., 1898; журнал «Украинский охотник», выходивший под разными названиями после революции, и ряд других).

Естественно, процесс снижения численности охотничьих животных вызван не только интенсивной охотой, но и сокращением площадей местообитаний, изменением их характера вследствие вырубки спелых лесов, которая была особенно значительна в южной тайге, интенсификации сельскохозяйственного производства, особенно его химизации. Охота же как основной фактор снижения численности начала выступать уже в последние десятилетия.

Свободная продажа в недалеком прошлом малокалиберных винтовок, широкое распространение личного транспорта и повышение доступности угодий резко отрицательно сказались на численности тетеревов, глухарей. Как свидетельствует Э. В. Рогачева[6], по левобережью Енисея в бассейнах Елогуя, Дубчеса, Пакулихи численность глухарей сократилась в 3–4 раза из-за массовой добычи их на «песках» — галечниково-песчаных отмелях, куда птицы вылетали за гастролитами — камешками, которые заглатывались для перетирания ими, как жерновами, грубой растительной пищи в желудке. Подъезжая на лодках к отмелям, охотники буквально расстреливали находящихся на берегу птиц.

В наши дни на обширной территории снизилась численность косули и не случайно в Красноярском крае охота на нее одно время была запрещена. По наблюдениям старожилов, свидетельству охотинспекторов, это связано с развитием в подтаежных районах Красноярского края дорожной сети при лесоразработках, что значительно повысило доступность угодий и привело к резкому увеличению фактора беспокойства. После рубки лесов намного увеличилась их ценность для косули и эти звери стали в массе зимовать в подтаежных районах. Там их интенсивно «фарили», т. е. стреляли ночью, ослепляя светом фар. «Фарили» косулю и водители лесовозов, и местное начальство, располагавшее транспортом повышенной проходимости, и «гости» из ближайших городов.

Много было на таежных водоемах и водоплавающей дичи. Так, в Западной Сибири еще 100 лет тому назад существовал ее промысел с помощью перевесей — сетей, которые вешались на путях перелетов. За ночь хороший охотник по Иртышу и Оби ловил таким образом от 50 до 100 уток и гусей. Близкими были показатели добычливости такой охоты и в Нарымском крае: от 50 до 100 штук водоплавающих птиц.

На весеннем пролете наиболее удачливые охотники на Ангаре в 1970–1972 гг. за день добывали куль (50 штук) уток, стреляя их с лодки. Широкое распространение лодочных моторов, начавшееся в то время, привело к быстрому росту числа охотников, резкому снижению обилия добычи и результативности охоты. Особенно сильно снизилась добыча гусей, по которым за весь сезон многим охотникам вообще не удавалось сделать ни одного выстрела.

В описанных случаях не только росла интенсивность охоты, но и грубо нарушались ее правила, не соблюдались нормы отстрела. Однако и охота без нарушений, дозволенными способами может привести к устойчивому снижению численности дичи. Вокруг всех более или менее крупных населенных пунктов все труднее добыть трофеи даже в количествах, предусмотренных нормой отстрела. Зоны пониженной численности постепенно расширяются. Происходит такое снижение численности главным образом у более крупных, ценных видов животных.

Несколько иная ситуация существует по отношению к мелкой пернатой дичи, зайцам. Добывают их чаще всего традиционными методами, преимущественно при пешей охоте. В результате значительное сокращение численности этих животных, особенно мелкой пернатой дичи отмечено лишь в ближайших окрестностях населенных пунктов, вблизи дорог.

В уже упоминавшейся тайге Нижнего Приангарья, по материалам наших двадцатилетних наблюдений, обилие рябчиков находится на одном уровне, меняясь лишь под влиянием естественных причин. В годы подъемов численности там можно добыть до 40 птиц за выход, при снижениях — до 20. Удаленность угодий и трудности пешей охоты являются достаточными сдерживающими факторами для того, чтобы нагрузка на угодья не увеличивалась и охота не становилась главной причиной ограничения численности этих птиц. Сказанное справедливо для обширных территорий Сибири, где и сегодня есть немало угодий с естественной, характерной для них численностью рябчика.

Подобное же положение имеет место и по отношению к ряду других видов охотничьих животных, а также рыбе. В Хакасии есть озеро Фыркал, знаменитое устойчиво хорошей карасевой рыбалкой. Не происходит перелов сороги и окуня в Красноярском водохранилище, да и прочих видов «белой» рыбы в ряде других водоемов Сибири.

На обширных таежных просторах охота в значительной степени носит потребительский характер. Сохраняется стремление «хапнуть» побольше, за день добыв десяток глухарей, одну-двух косуль (одна косуля дает в среднем до 30 кг мяса). Эти цифры — те придержки, которые характеризуют экономические параметры потребительской (браконьерской) охоты. В отношении хариуса в Нижнем Приангарье сложилась ситуация, при которой для добычи ведра этой рыбы нужно потратить день для захода в место рыбалки, день — для выхода и день — для самой ловли. В переводе на килограммы это оказывается меньше, чем при охоте на рябчиков при средней их численности (20 штук за день или 60 — за 3 дня, что дает около 18 кг мяса). Правда, в случае использования покупных (готовых) патронов это означает дополнительный расход чуть более 10 рублей.

Какие же выводы можно сделать из всего сказанного? Вплоть до настоящих дней сохранилась так называемая потребительская охота и рыбалка, которая экономически выгодна. Они часто сопровождаются различными нарушениями. Занимаются такой охотой до тех пор, пока она находится на уровне некоторой средней «нормы прибыли». Чем она ниже, тем больше в составе охотничьей братии остается истинных любителей, для которых важнее сам процесс. Продолжая охотиться и рыбачить в оскудевших угодьях, они еще больше снижают численность дичи, делают ее все более осторожной. Чтобы сдерживать этот процесс, нужна строгая регламентация, которая и осуществляется в настоящее время (хотя порой только на бумаге). К сожалению, ограничения часто слишком огульны, они нередко оказываются необоснованными. Поэтому наряду с участками, где дичи действительно мало из-за перепромысла, остается немало и других, где запасы явно недоиспользуются. Сейчас, когда регламентации ослаблены, появляются возможности более рационального использования запасов охотничьих животных.