Первая академия. Том 1

Пролог

Мягкие белые стены взяли меня в плен. Хоронили заживо. Уже несколько месяцев подряд они давили своим стерильным равнодушием. Вязкая тишина угнетала, она делала лишь громче голоса в моей голове, которые врачи тщетно пытались заглушить таблетками и уколами. Сумасшествие прогрессировало.

«Ты должен вернуться, — требовали они, — ты должен всё исправить». Это единственное, что я мог разобрать в той какофонии, что звучала внутри черепной коробки днём и ночью. Но куда вернуться? Если бы я только знал! Я бы всё сделал, чтобы прекратить эту напасть.

Лекарственные препараты давали лишь временный покой. Голоса становились тише, но никогда полностью не пропадали. Даже здесь, в одной из элитных клиник Махаратхской империи, мне не могли помочь. Медикаменты, целители, медиумы — ничто не не решило проблему. Я был одним из сильнейших мастеров огня, а стал умалишённым, доживающим свой век в одиночной палате. Последний отпрыск старинного рода — отпрыск, которому суждено погибнуть на чужбине, не оставив после себя ничего.

Моя фамилия — Дубровский. Мой род берёт начало в пятнадцатом веке в семье служилых людей великого князя Московского. Длинная родословная и герб — предметы нашей гордости. Таких, как мы, называют столбовыми дворянами. Однако по настоящему род возвысился в середине девятнадцатого века. Тогда один из моих предков открыл металлургическую фабрику в Ярославле, которая быстро пошла в гору. Тогда нас знали и уважали в самых высших кругах.

Но к середине двадцатого века от былого величия не осталось и следа. Несколько Дубровских погибли на войне, которая бушевала в Европе с двадцать седьмого по тридцать первый год. Остальные либо были убиты, либо убежали из страны в начале тридцатых. Официальная версия гласила, что глава рода и его брат состояли в заговоре против императора и оба погибли в ходе задержания.

Разумеется, реальное положение вещей выглядело несколько иначе. Мои предки пали жертвой банальных политических разборок и дележа власти, начавшейся после войны. Были все основания полагать, что настоящим поводом для убийства стала ярославская фабрика. Якобы её желало заполучить некое влиятельное лицо.

Из мемуаров моего деда, которому удалось покинуть страну и остаться в живых, я даже знал имя нашего заклятого врага — граф Святослав Шереметев, тогда он служил главноуправляющим первого отделения канцелярии Его Императорского Величества. Граф владел металлургической отраслью в Москве и ещё нескольких городах и долгое время вёл переговоры о покупке нашего предприятия, однако постоянно получал отказы. Даже после войны, когда ярославская фабрика едва держалась на плаву, мы не согласились продать её, чем и навлекли на себя гнев.

А вот действительно ли мой предок состоял в неком заговоре или нет, оставалось загадкой. Дед считал, что дело было полностью сфабриковано. Впрочем, пострадал тогда не только наш род. Укоренившись во власти, Шереметевы избавились от многих недругов и конкурентов.

Случилась эта трагедия сто лет назад, в тысяча девятьсот тридцать третьем году. Мой дед Валентин Дубровский бежал на следующий же день после гибели главы рода. Он уехал на полуостров Индостан, в Маратхское государство, где и прожил до конца своих дней. Ни мой отец, ни я так и не вернулись в Российскую империю, хоть и мечтали о том, чтобы вновь пустить корни на исторической Родине. Да и империи никакой больше не было. В восьмидесятых годах прошлого века усилиями княжеских родов их заграничных «друзей» она разделилась на несколько государств.

Но хоть моему деду и удалось избежать трагичной участи, это не спасло род от угасания.

Мой отец оказался единственным отпрыском мужского пола в семье. У него было три ребёнка: два мальчика и девочка. Вот только мой младший брат пошёл в наёмники и погиб где-то в Камбоджи, а я страдал бесплодием и не мог за вести детей. По местным законам мы с женой даже не имели права усыновить одарённого ребёнка. Таким образом, я прекрасно осознавал, что на мне род прервётся. Вероятно, где-то на территории бывшей Российской Империи ещё жили носители нашей фамилии, но увы, мне о них ничего не было известно.

Всю свою жизнь я посвятил двум вещам — изучению истории рода и развитию магических способностей. У отца была обувная фабрика в небольшом городке к югу от Мумбаи, она давала достаточно средств к существованию, позволяя не заботиться о заработке. Когда отец помер, я долгое время сам вёл дела, а потом передал управление предприятием доверенному лицу и с головой ушёл в тренировки. Тогда я ещё давал частные уроки, но потом и это занятие оставил, уехал в горы, где и прожил последние десять лет отдав всего себя постижению искусства огненной магии.

Именно там я и достиг тех вершин мастерства, которые доступны лишь единицам. По международной классификации я находился на одиннадцатой ступени и очень хотел забраться на высшую, двенадцатую.

Мои заклинания были столь сильны, что позволили бы сжечь небольшой город и обратить в пепел одновременно тысячи людей. Я мог вызвать дождь огня или создать пламенный шторм. Я мог сделать много чего такого, о чём большинство одарённых только мечтали. Тем не менее, мои навыки никогда не служили разрушению. Это был путь постижения силы, пусть духовного самосовершенствования.

Но несколько раз мне всё-таки довелось применить магию на практике.

Впервые это случилось, когда мне было лет двадцать. Жил я тогда в Мумбаи и, как многие молодые люди, любил отдыхать в клубах. Зацепились языками с одним местным мажором, которому не понравилось, что я — иностранец. В итоге ссора чуть не стоила жизни задире и трём его приятелям.

Второй случай произошёл в пятнадцатом году во время государственного переворота. На западном побережье вспыхнули восстания, поднятые местной аристократией. Я защищал своё предприятие и свою семью от налётчиков. Тогда пришлось отнять несколько жизней.

Однако в те времена я не обладал и десятой долей силы, которую имел сейчас.

И вот примерно год назад, когда я уже был готов подняться на высшую ступень, началось это. Поначалу голоса звучали тихо, появлялись редко, поэтому я не придавал им большого значения. Но с каждым днём они становились всё громче и громче. В моей голове поселилось радио, которое своим невнятными беспощадным шумом просто не позволяло ни о чём думать.

Я не знал, почему такое со мной происходит. Обращался ко многим специалистам. Одни говорили, что причина в усталости и перенапряжения, что мне необходимо ослабить тренировки, больше отдыхать, и тогда напасть пройдёт. Другие утверждали, что это — связь с высшими слоями мира духов или, как сейчас называлось по-научному, межпространственным информационным полем. Но к кому бы я ни обращался, какие бы методы не пробовал, голоса не утихали, а наоборот, только больше досаждали мне, превращая жизнь в кошмар.

И тогда я принял решение отправиться в элитную клинику и пройти курс медикаментозного лечения, что и сделал три месяца назад.

Таблетки и уколы в первое время по-настоящему помогали, и мне даже показалось, что недуг отступает, но спустя неделю стало понятно, что лечение не даёт постоянного эффекта. Когда действие препаратов заканчивалось, голоса звучали ещё громче, ещё настойчивее. Особенно тяжело было по ночам. Порой они просто не давали уснуть.

«Вернись! — требовали они. — Исправь всё!»

— Куда вернуться? — спрашивал я ответ. — Скажите, чёрт возьми, что вам от меня надо?! Неужели это так трудно?

«В тот день. В тот день», — говорили они, но больше я ничего не мог разобрать.

И однажды я сказал:

— Хорошо. Я вернусь, куда скажете. Сделаю всё, что просите, только уйдите из моей головы, оставьте меня в покое.

Я принял решение. Я не знал, что произойдёт, но был готов ко всему. Если надо исполнить волю неких потусторонних существ, чтобы кошмар прекратился, что ж, так тому и быть.

После того дня голоса внезапно ослабли, и по ночам вновь стало легко засыпать. Мне казалось, я нашёл мир в душе, разрешил какую-то внутреннюю проблему, из-за которой мой разум дал сбой, и теперь всё будет хорошо.

Но однажды ночь меня что-то разбудило. Я открыл глаза, голоса в голове опять обрели силу.

«Пора, пора! Время пришло», — твердили они.

— Время? Для чего? — спросил я, но мне не ответили.

Внезапно стало тяжело дышать. Со всех сторон давили стены, а горло кто-то невидимый сжал стальными тисками. Я хотел кричать, но из моего рта не доносилось ни единого звука, пытался сопротивляться, но тело ослабло, а руки ноги не желали двигаться. Последнее, что я увидел — это лица, много лиц, что понеслись бесконечной чередой перед затухающим взором.