ИнфоСфера

Я постоял несколько минут, но больше среди колонн движения не заметил. Иду к вагончику.

Серый вагончик одиноко притулился к стене. На вид обычный контейнер, только без дверей и запоров, словно вылитый из цельного куска пластмассы. Никакого следа от прохода через который я выбегал. Шары, на которых он стоит, на четверть утоплены в днище. Была ещё мысль залезть глянуть крышу, но зацепиться не за что, стенки гладкие. Да и вряд ли я найду там что-то интересное.

Кнопки звонка не нашлось. Осторожно стучу в место, где была дверь. От первого стука внутри кто-то испуганно вскрикнул. И всё. Тишина.

Стучу настойчивее. Ещё настойчивее. А потом начинаю тарабанить станером со всей дури. На пластике вагона остаются вмятины, даже появилась небольшая трещина.

Раз дохляки затихарились и не открывают, значит боятся. Нужно этим пользоваться, пока они не связались со своими. Впрочем, скорее всего, уже давно связались. Возможно сюда движется подмога. Так тем более нужно действовать:

- Эй! Лаборанты! Открывайте, не обижу!

Тишина.

- Сейчас сломаю эту тонкую стенку, выволоку вас и поотрываю руки, - пару раз бью железкой в контейнер. Трещина потихоньку увеличивается, но ломать придётся долго. Быстрее ладони в кровь сотрутся.

Прислушиваюсь. Тишина стала гуще. Кажется, даже шорох воздуха из ближайшего тёмного коридора приутих. Может я их слишком уж запугал?

- Эй, парни! Ответите на мои вопросы и я вам ничего не сделаю! Обещаю! - тишина. - Иначе пеняйте на себя!

Замахиваюсь, но в стене вдруг с шипением появился дверной проём, а к нему вырастает короткая лесенка на четыре ступени. Ничего не было и вдруг есть, как по мановению волшебной палочки.

В глубине вагончика, у самого стола где я лежал, стоят два «узника Освенцима» - худые, измождённые. У Ромы разбита губа, а на щеке громадный синяк в форме растопыренных пальцев. У Миши заплыл глаз, а под носом размазаны кровавые сопли. Прижались друг к другу. Дрожат.

Не спеша подымаюсь по лесенке. Рома отделяется от товарища и отходит немного в сторону, а Миша держит правую руку за спиной. Ежу понятно, что доходяги что-то задумали, поэтому держусь на чеку.

Когда я оказался внутри, Миша резко вскинул руку, в ней оказался ещё один станер. Что-то такое я и подозревал. Резко ухожу вбок, насколько хватает узкого пространства вагончика. Станер пищит, у меня отнимается левое плечо, рука повисает плетью. Но я уже рядом, наотмашь влепляю дрыщу с правой, а в ней зажат станер. Миша хлопается на пол как убитый. Рома истошно вопит, прыгает в соседнюю комнату, врезается в косяк, отскакивает как мячик и валится сверху на товарища.

Отодвигаю выпавший станер ногой, поднимаю — теперь у меня два, но как ими пользоваться непонятно — никаких кнопок. Доходяги стонут, пытаются встать на четвереньки или хотя бы отползти.

- Что-то у вас с глазомером совсем плохо, упырки. Это надо же, оба по очереди врезались в косяк, анекдот прямо.

По одному оттаскиваю «лаборантов» в угол, подальше от выхода. Левая рука начинает понемногу отходить, но всё ещё плохо слушается. Вид у обоих доходяг живописный, будто их КАМАЗ переехал. Краше в гроб кладут.

- Будете шевелиться ноги переломаю.

- Но ты же обещал, что ничего нам не сделаешь, - возмущается Миша, сплёвывая себе на грудь кровавую слюну.

- А это было до того, как ты начал стрелять, теперь все обещания отменяются, - кровожадно улыбаюсь. - Дверь закрой, быстро.

Я думал он встанет и что-нибудь нажмёт, но он только вздрогнул, а через секунду двери в стене как не бывало.

- Кто такие? - делаю вид, что исчезновение двери меня не удивило.

- Мы, вообще-то, горожане, - с вызовом заявляет Миша.

- Да я тоже не сельский житель.

- Сельский... - Миша катает на губах явно незнакомое слово. - Мы кодеры.

Рома толкает его локтем в бок, но тот отмахивается и тычет на меня пальцем:

- Да ты глянь на него, разговаривает как нормальный. Почти, - и добавляет слегка понуро. - Да и станер на него всё равно не действует. Что ему Лютый сделает? Давай лучше с этим древним передоговоримся.

- Как у вас лихо, захотели — передоговорились, - возмущаюсь я. - Обманете какого-то другого товарища?

- Так он же приг, чего такого?

- Приг? А я тогда кто?

- А ты древний, - выпалил Миша, за что получил от молчаливого Ромы ещё один тычок под рёбра. - Да успокойся, Ром. Чётко же получится, - повернулся ко мне и продолжил: - Сейчас я всё объясню. Мы кодеры, из Города. Мы Лютому эктор на станер поставили. А потом разработали способ ставить И-метку в обход системы. А Лютый нам не доверяет, сказал, что притащит кого-то для пробы. Ну и притащил тебя. Сказал, что ты из древних. Мы сначала не поверили, а потом на тело глянули, вроде как и точно древний.

- Что-то от твоих объяснений стало ещё хуже. Давай-ка с самого начала.

- Ну говорю же, мы кодерыыы... - глаза у Миши закатились и он завалился на колени своему другу.

Тот сразу всполошился:

- Ему плохо! Он умирает! - взгляд полный слёз: - Ты его убил! Нужно его срочно в реаниматор. Миш! Ты как, Миша?!

Начинает тормошить приятеля, пытается поднять, потом и вовсе покатил обмякшее тело по полу.

- Ладно, - отодвигаю плаксу и беру Мишу на руки. Веса в нём килограмм сорок, не больше. - Куда его?

- Сюда, - Рома семенит вокруг, показывает на стол, к которому я бы прикован. Смотрит на меня и мою ношу такими глазами, будто я по воде хожу. И понятно отчего, такому дрыщу своего товарища ни в жизнь бы не поднять на уровень столешницы. Интересно как они меня на неё запёрли?

Осторожно кладу Мишу. Металлическая поверхность неприятно холодит руки. Отхожу. С потолка опускается выгнутая крышка и закрывает тело. Рома стоит уставившись в этот колпак, не шевелится. Только что суетился, как сумасшедший, а теперь вдруг впал в ступор.

- Ну?

- Не мешай, я занят, - продолжает стоять.

Так проходит минут пять. Затем Рома отмирает.

- Сотрясение средней тяжести. Множественные гематомы, перелом лицевой кости, - смотрит на меня осуждающе: - Не мог поаккуратнее?

- Мог, а ещё мог и тебе лицо сломать. Стой, а ведь и сейчас всё ещё могу, верно? - Рома от моих слов попятился и вжался в стену. - Но мне импонирует, что ты так переживаешь за своего друга. Значит что-то хорошее в вас определённо есть. И пока мы на такой хорошей ноте, предлагаю тебе начать рассказывать, пока настроение моё окончательно не испортилось.

Грозно стучу кулаком в ладонь. Рома натужно сглатывает и одновременно с этим у меня в кишках раздаётся громкое урчание. Похоже живот скоро прилипнет к спине от голода.

- Еда есть?

- Да-да, туда, - кивает в соседнюю комнату.

Соседняя ещё меньше предыдущей и почти пустая. Только в углу шкаф. Рома открыл дверцу, за ней батарея бутылочек, точно таких же, как я уже видел, и прямоугольные пачки, чуть больше сигаретных.

Даёт мне бутылочку и одну из пачек. Обёртка легко раскрылась, она очень похожа на промасленную бумагу. Под ней брикет серого пластилина, ни запаха, ни вкуса. Вкус я сразу проверил, голод, как говориться, не тётка. Жевать эту массу никакого удовольствия, стараюсь сразу глотать, запивая из бутылки.

- Только это есть, - видя как я морщусь, развёл руками Рома. - Из города запрещён вынос синтезаторов, даже пищевых. Приходится таскать уже готовое, а оно быстро портится. Из того, что долго лежит, удалось достать только рецепт устаревших армейских пайков.

- Не жалуют у вас армию смотрю, - дожёвываю остатки, желудок приятно наполнился. Вроде пачка небольшая, а есть уже не хочется. Хотя, это может быть и из-за отвратительного вкуса.

- Почему же, армия как раз в приоритете у правительства. Просто рецепт очень старый, а может Миша его не очень удачно адаптировал.

Одновременно с его словами низ противоположной стены вздулся пузырём и сформировался в мягкий диванчик.

Глава 4