Истории приграничья

Под шорох осыпающегося песка, сверху донизу покрытые кровью, мастер-чародей и рыцарь смотрели друг на друга. В этот миг они были похожи: почти одного роста, с одинаковой ненавистью в глазах.

Подняв руку, Бел смахнул кровь с усов и губ. Пугающе улыбнулся и неспешно направился к магу.

Чеканщик попробовал выстрелить иглами, но у него не хватило сил. Попятившись, колдун выкрикнул заклинание. Изображение на ближайшей к нему парсуне вспучилось, расширилось. Выступив за пределы бронзовой пластины, изогнулось к полу, словно вылезающее из таза тесто. Оторвалось, упав громадной тягучей каплей. И тут же восстало в виде крепкого воина-кочевника. Держа боевой топорик на отлёте, кочевник с бесстрастным лицом и без обычного для своего народа клича, кинулся на Бела.

Продолжая зловеще улыбаться, Им-Трайнис ринулся ему навстречу. Даже не пытаясь блокировать боковой удар своим клинком, рыцарь с удивительной ловкостью поймал стремительно движущееся топорище свободной левой рукой. Резким рывком выхватил оружие у кочевника, подкинув, моментально перехватил и тут же всадил топор в голову противника. Кочевник безмолвно рухнул на доски пола и исчез.

За мгновения, потребовавшиеся Белу, чтобы убить врага, чеканщик воплотил из парсун двоих воинов. Не остановившись на этом, продолжал снова и снова повторять заклинание призыва.

Время точно замкнулось в кольцо.

На рыцаря со всех сторон бросались люди, звери, птицы, гигантские насекомые и какие-то вовсе невообразимые существа. Не слышалось ни криков, ни рычания, ни шипения — только топот ног и лап, стук когтей, звон сталкивающихся клинков, да бесконечно-монотонный заговор мастера-чародея.

Им-Трайниса охватила боевая ярость, его искажённое лицо напоминало алую маску. Ни на миг не останавливаясь, рыцарь рубил, колол, пинал, бил, расшвыривал, топтал врагов. Длинный меч с гудением разрезал воздух, отсекая конечности и располовинивая тела. Пролившаяся кровь раненых почти сразу превращалась в бронзу, поэтому пол вокруг Бела блестел так же, как парсуны на стенах. Трупы же мгновенно пропадали, освобождая место для новых нападающих.

И всё повторялось вновь.

Скорчившись в своём убежище, Сиоайл со стоном задрал широкий рукав. Зубами надорвал бумажный пакетик и с обеих сторон присыпал рану белым порошком. Достав из деревянной коробочки несколько круглых пилюль коричневого цвета, с хрустом разжевал. Морщась, проглотил, сомкнул веки и сидел так несколько ударов сердца. Затем подполз к стене из стеблей, осторожно выглянул.

Не веря глазам, менсаконец смотрел, как Им-Трайнис убивает слуг тёмного мага. Сила и скорость движений рыцаря поражали. Тем не менее ему не удавалось пробиться к чеканщику. Отвоёвывая шаг, Бел тут же терял половину этого расстояния под неудержимым напором разномастных противников.

Мастер-чародей поначалу выбирал, кого призывать. Но видя, насколько быстро рыцарь расправляется с его рабами, стал методично оживлять одно изображение за другим. Опережая его, Сиоайл скользнул взглядом по ряду парсун и побледнел сильнее.

— Господин Им-Трайнис! Его нужно остановить раньше, чем он доберётся до большой треугольной чеканки!

Бел, левой рукой отбрасывая в сторону сочащуюся слизью лапу огромного паука, а мечом в правой останавливая удар дубины, покосился на парсуну, о которой говорил менсаконец. На тёмно-коричневой, почти чёрной поверхности с прозеленью патины, проступало нечёткое изображение странной угловатой твари. Казалось, вступив в схватку с армией мастера-чародея, рыцарь успел прикончить нескольких чудищ и похуже. И всё же при виде древней работы его охватило незнакомое доселе свербящее чувство опасности.

Им-Трайнис утроил усилия в попытках прорваться к колдуну. Витязь практически перестал уделять внимание защите, а его меч превратился в серебристое смазанное пятно. И даже так продвижение сквозь толпу врагов, лишённых страха смерти, оказалось чрезмерно медленным. Пленники парсун друг за другом выходили в мир живых, и очередь неумолимо приближалась к запертому в бронзе демону.

— Это конец, — донёсся до рыцаря отчаянный возглас менсаконца. — Бегите, Им-Трайнис!

Почти физически чувствуя ужас, охвативший Сиоайла, Бел мгновенно осознал, что всё вот-вот закончится их гибелью. И приняв эту мысль, вознамерился выполнить последнее обязательство. Перемещаясь и рассыпая удары, он безуспешно старался нащупать в поясной суме парсуну Гоар. Обнаружив, что из посечённой вражескими клинками сумки исчезло содержимое, воин понял, что не сумеет сдержать слово и уничтожить пластину.

На стене уже начал медленно искажаться, выпячиваясь, чеканный рисунок демона. Им-Трайнис, не обращая внимания на скрежещущие по пластинам брони клыки полуволка-полуящера, круто развернулся и метнул меч, словно копьё. Клинок разрезал воздух над головами нападающих, пробил парсуну с древней тварью и наполовину ушёл в деревянную стену.

Убедившись, что демон более не угроза, Бел выхватил кинжал и тут же вонзил под нижнюю челюсть воину в кожаном доспехе кочевника.

С трепетом наблюдавший за этим Сиоайл выдохнул. Порывшись в куче вывалившихся магических принадлежностей, нашёл металлическую трубку, длиной в полторы ладони и толщиной с большой палец, надёжно запаянную с одного конца. Медленно и неуклюже действуя левой рукой, насыпал внутрь немного чёрного порошка, затем запихнул клочок ткани. Утрамбовал с помощью тонкого стержня. Открыл маленький металлический коробок, украшенный растительным орнаментом, и, стараясь ненароком не коснуться содержимого, вытряхнул в жерло трубки серебряный шарик. Сунул ещё один лоскут, снова плотно примял стержнем.

Используя развилку между ветвями в качестве опоры, менсаконец уложил трубку, направив открытым концом в сторону чеканщика. Прищурив один глаз, навёл точнее.

— Доэдд и тан!

Заклинание огня воспламенило порошок в трубке. Раздался звук, напоминающий резкий щелчок бича, блеснула вспышка, живую стену окутал сизый дым. Сиоайл с обожженной рукой повалился на спину.

На противоположном конце комнаты мастер-чародей прервал заклинание призыва, как прежде скрывшись от атаки менсаконца в волшебной бронзовой броне. Но в этот раз, в районе рёбер справа, в жёлтом металле темнело маленькое круглое отверстие, из которого текла кровь.

Сбросив бронзовую чешую, чеканщик качнулся и сдавленно взвыл. Зацарапал бок пальцами, словно так мог избавиться от засевшего внутри снаряда, высасывающего магическую силу. Обведя комнату страдальческим взглядом, сконцентрировался на воине в шипастом шлеме. Подчиняясь воле хозяина, тот подобрал с пола, у опрокинутого в горячке боя стола, тонкий чекан с конусообразным концом. Выбравшись из свалки, принёс колдуну.

Схватив инструмент, тёмный маг, не мешкая, погрузил остриё в свою плоть, пытаясь нащупать серебряный шарик Сиоайла.

— Это наш единственный шанс, господин Им-Трайнис! — срывающимся голосом крикнул маленький волшебник, покинув убежище. Сжимая покрытой волдырями ладонью рукоять секиры, менсаконец с тихим скрежетом волочил топор по полу. На белом, без кровинки, лице застыла обречённость. — Я отвлеку слуг, а вы сразите мага!

— Оставайтесь на месте! — гаркнул Бел. — Вас разорвут раньше, чем вы сумеете поднять секиру… если сумеете.

Схватив рослого бойца, размахивавшего двумя изогнутыми клинками, рыцарь оторвал его от пола и, используя как оружие, закружился, раскидывая врагов. Швырнул воина в толпу, сам прыгнул следом.

Ранение мастера-чародея будто ослабило рабов: они напоминали механических кукол с заканчивающимся заводом. Люди и твари по-прежнему нападали на Им-Трайниса, но уже не так яростно и дружно. Бел пробивался сквозь ряды противников, словно копьё, попавшее в не защищенное бронёй тело. Уже нацелившись горящим взглядом на чеканщика, неожиданно увяз в противоборстве с неведомым многоногим созданием.

Из тёмного шарообразного тулова, размером с добрую овцу, торчал десяток упругих щупалец. Подёргиваясь и извиваясь, они опутали рыцаря, потянули к круглой пасти, усеянной изогнутыми колючками зубов. Бел, тяжело дыша, упирался ногами, одновременно пытаясь дотянуться до одной из гибких конечностей лезвием кинжала.

Кто-то саданул рыцаря сзади дубинкой по плечу. В левый сапог на уровне щиколотки впились жвалы какого-то мерзкого насекомого. Подобравшийся справа кривоногий воин с красноватой кожей и чёрными, стрижеными в круг волосами, полоснул клинком, смахивающим на фальшион. Зарычав от напряжения, Им-Трайнис отшатнулся назад, подставляя под удар морщинистое щупальце. Оно оказалось прочным: чужеземный тесак разрубил его лишь наполовину и застрял. Из раны закапал липкий фиолетовый ихор. Им-Трайнис внезапно подался вбок, врезавшись в краснокожего. Тот полетел на пол; запнувшись о него, ещё один воин-кочевник упал на колено.

Получив очередной удар дубиной сзади, рыцарь наугад лягнул врага. Пинок прошёл вскользь, но невидимый противник на пару ударов сердца потерял равновесие. Не дожидаясь новой атаки, Бел перестал сопротивляться попыткам многоногого шара подтянуть его к себе. Наоборот, рыцарь ринулся навстречу влажной клыкастой пасти. Тварь, не ожидавшая подобного, не успела среагировать: тяжёлый воин в доспехах с разгона врезался в неё и они вместе покатились по полу. Пытаясь остановиться, существо растопырило половину щупалец, ослабив хватку. Им-Трайнис тут же высвободил руку с кинжалом и до перекрестья эфеса вогнал клинок в красный глаз чудовища. Монстр забился в спазмах, отбросив рыцаря прямо к ногам мастера-чародея.

Часто дыша, чеканщик безостановочно повторял заклинание, позволяющее унять боль. Его руки, живот и правое бедро блестели от крови. На ресницах повисли слёзы. Но колдун упорно продолжал ковырять себя чеканом, то нашаривая шарик менсаконца, то вновь теряя его.

Увидев появившегося рядом рыцаря, тёмный маг что-то неразборчиво крикнул и с гневным отчаянием ткнул Бела чеканом. Окровавленное жало скользнуло по повреждённой броне, отыскало дыру и застряло в поддоспешнике.

Лишившийся кинжала Им-Трайнис, просто протянул огромные ручищи, обхватил голову колдуна и свернул шею.

— Корхаб шем Гоар мушаахд згер, — неожиданно для себя, произнёс рыцарь, откуда-то ведая значение слов: «Гоар шлёт тебе проклятья».

Он разжал руки и мастер-чародей, чьё лицо теперь было обращено в сторону спины, с шумом рухнул. В то же мгновение ноги Бела подогнулись, и он тоже упал: сначала на четвереньки, а после набок. Чувствуя себя так, будто вот-вот помрёт, он отстранённо наблюдал за тем, как с колокольным звоном со стен сыплются сотни парсун, до того державшиеся силой магии.

В момент смерти колдуна все воплощённые рабы исчезли. Кроме рыцаря, в комнате остался только Сиоайл. Привалившись к сплетению побегов, покрытых уже не одной листвой, но и мелкими белыми цветами с нежным запахом, менсаконец устало глядел на происходящее. Когда затих лязг последней упавшей парсуны, собравшись с силами, двинулся к Белу.

— Господин Им-Трайнис, вы живы? — присев, Сиоайл заглянул витязю в глаза.