Вольный Флот - Старшина Тарасов против сил зла

3. Старшина Тарасов против посланника

Сентябрь 2001

«Теща приезжает!»- Ротный возник на пороге каптерки столь внезапно, что Старшина чуть не облился чаем. Ротный, тем временем, бухнулся на стул и выжидательно уставился на Тарасова, который пытался откашляться.

— Так, Денис Владимирович… Для начала — выдохни, — посоветовал Старшина, наконец придя в себя, — Я хер знает, что тебе там приснилось, пока ты в канцелярии рожу плющил когда все приличные люди делом заняты, но спешу напомнить: ты еще даже не женат! Какая, к монахам, теща!?

— Потенциальная! Зигаттулина того признали мертвым, наконец, так что мы с Маринкой решили жениться. Она матери отзвонилась и та завтра приезжает.

— Поздравляю. Совет да любовь. Я тут каким боком?

— Ну ты же это: «Друг семьи!» Я просто облажаться боюсь — поддержка нужна. А ты мужик красноречивый, начитанный… — Ротный взял со стола книгу и прочитал надпись на обложке: «Ведьмы и ведьмовство. От Античности до наших дней.» Вот, кстати, как раз мне уже третий человек в селе сказал, что Маринка — ведьма. А теща, значит, и того хлеще. К тому же она из Ставрополя. То есть вы с ней, считай, земляки.

— Четыреста пятьдесят километров по прямой — соседи, считай. Денис — ты совсем в географии плох?

— Да ладно тебе, Иваныч! Посидите, тяпнете, поговорите. Мож она меня не будет, при постороннем человеке, сходу грызть? А там, глядишь, я присмотрюсь, она ко мне приморгается. Помоги! А то яж себя знаю — от волнения точно глупость сморожу и потом иди — доказывай, что тесть у неё не дурачок…

Тарасов вдруг гомерически захохотал. Ротный озадаченно отстранился, глядя как Старшину полощет.

— А вот сейчас обидно было…

— Да не, Денис… Я не про тебя… Я анекдот вспомнил! «Стоит… Ну допустим я. В общем стоит Старшина Второй роты… Нет — лучше Дубко! Стоит Дубко перед зеркалом, ладонями погоны прикрыл: «Вот так — дурак-дураком…» Убирает ладони: «А так — товарищ прапорщик!»»

— Ха! Да — с Дубко лучше получилось…

— Запомни его.

— Зачем?

— Как пример того, чего при теще лучше не рассказывать. Армейский юмор — не для всех. И про политику не надо. По крайней мере, пока не узнаешь, за кого она.

— А про что тогда?

— Какая дочь у неё умная и красивая. Вся в мать.

— Серьезно?

— Да. Даже самые умные женщины бессильны перед самой примитивной лестью.

— Слушай, Иваныч… Че ты не женат до сих пор, раз так хорошо баб знаешь?

— Поэтому и не женат.

— Серьезно?

— Шутка. Я просто насмотрелся, как сослуживцы с семьями по гарнизонам мыкаются и решил, что не надо мне такое счастье. На пенсию выйду — женюсь. А пока — нахер-нахер.

— Да кому ты будешь нужен старый?

— Уж всяко востребованнее молодого, знаешь ли…

— Да ну?!

— Ну да. Молодой ты кто? Буква «Е» ходячая. Нос, кадык и эрекция. Ни мозгов, ни опыта и за душой нихрена. А тут — хочешь постарше, которая уже перебесилась и в башке что-то есть, хочешь — молодуху, которая на сверстниках — нищеебах уже обожглась, а тут ты такой… И опытный и спокойный и при хозяйстве каком-никаком.

— Хочешь сказать, что я тороплюсь?

— Да не. Просто у тебя опытная, спокойная и при хозяйстве Маринка. Такое тоже бывает. А тебе сейчас главное не напортачить… — Тарасов вздохнул, — Ладно — помогу, чем смогу. Когда она прибывает-то?

— Послезавтра. Я тебя отпрошу. Сергеич он в семейных делах навстречу всегда идет.

— Хорошо… Договорились. А теперь прошу простить — дела!

— Да ты-ж чай пьешь?

— В первую очередь, я думаю! А поскольку мозг, в такие моменты, может потреблять до восьмидесяти процентов энергии тела, необходима подпитка глюкозой. То есть сахаром. Сладкий чай и печеньки очень способствуют процессу.

— Ясно… Тогда не отвлекаю.

Ротный, впечатленный познаниями Старшины в физиологии, почесал башку и вышел. Тарасов встал, закрыл дверь на ключ, сладко потянулся и, закинув ноги на табуретку, вернулся к прерванному чтению.

***

Судя по затравленному виду бомбилы, который, выкинув из багажника объемистые баулы, так торопился скрыться, что чуть не забыл про деньги, потенциальная теща была женщиной резкой. Ротный поспешил сделать вид, что занят дровами, поглядывая из-за поленницы как будущая родственница, подбоченясь, оглядывает Ташлу словно Кортес Теночтитлан. Тарасов, делавший вид, что поправляет забор, приветливо кивнул ей и немедленно стал объектом пристального внимания.

— Ты шоль жених-то?

— Нет — я так. Помочь…

— В чем?

— Мы дом хотели к твоему приезду в порядок привести, — выдала Марина заготовленное Тарасовым объяснение, — Денис сослуживца пригласил помочь. Не успели немного.

— Ну не успели — теперь всё! Бросай работу… Давай, покажи мне хоть свого Дениса…

— Я Денис, Светлана Анатольевна! — поняв, что отсидеться не удастся, Ротный реши явится во все красе, — Рад знакомству!

— Ну допустим… — Светлана Анатольевна смерила будущего зятя взглядом, — Пьешь?

— Дак… Ну не то, чтобы сильно увлекаюсь…

Повисла зловещая тишина, которая разрешилась совершенно неожиданно. Повернувшись к Марине, будущая теща, театральным жестом указав на Ротного, мотнула химзавивкой словно кобыла гривой.

— ВОТ! Вот доча! Есть же нормальные мужики! А то с этим твоим Маратиком, царствие ему небесное, ни посидеть, ни поговорить по людски было!

— Ну мам… — смутилась от такого Марина.

— Не мамкай… Там вон, во второй сумке, две трешечки самогона закатанных. И сало. Давайте, хлопцы, волоките в хату. Давай быстрее, а то сейчас учуют — набегут…

— Тут татарская деревня.

— На халяву, шо татары, шо евреи и пьют, и сало жрут так, шо за уши не оттянешь. Знаем уже…

Вдоме, Марина, подозревавшая, что откупорив трехлитровку самогона они вряд ли встанут из-за стола, пока та не опустеет, пыталась предложить начать с её продукции, а банки оставить на свадьбу, но Светлана Анатольевна скривилась так, что стало сразу ясно — мастер не собирается тратить время на жалкие попытки ученика превзойти её в этом искусстве.

— Ты, Маришка, не вибрируй… К свадьбе еще нагоним. Зря я, что-ли, это через полстраны везла? Чай не маленькие — не нажремся. Ну шо? Первую — за встречу?

— За ваш благополучный приезд, — помня совет Старшины, попытался подольстить Ротный.

— Да шо мне сделается… Вот помню, когда Шурик мой жив был, мы с ним иномарку с Польши гнали. Вот то был вестерн. А тут так… — выпив, Светлана Анатольевна смачно закусила копченым салом и огляделась, — Машина-то хоть жива?

— Марат её продал, — Марина виновато потупилась, — Там что-то с мотором было…

— И машину загубил… Вот что за человек? Это ей бабы голову задурили. Мол, если мужик не пьющий, то надо брать. А я всегда говорила, что главное, чтобы человек был хороший! Вот Шурик мой, покойный… Да! Позволял! Но руки не распускал, под забором не валялся, а что выпивал… Как тут не пить, когда в стране такое деется? А у Марата того, едино шо хорошего — не пил. Басурманин кривоногий… Да еще и уголовник… Не хорошо так про мертвых, конечно, но из песни слов не выкинешь. Наливай — помянем дурака грешного…

Все молча выпили не чокаясь, с серьезными лицами, после чего будущая теща просветлела, словно выкинув все это разом из головы и обвела рукой дом.

— Зато, Денис, смотри какое хозяйство тебе достанется! Бог с ней с машиной — в машине жить не будешь. А дом крепкий, ладный. Следить за ним — сто лет простоит. Ты же тут, рядышком, служишь?

— Ага — километра два туда. В гору.

— Ну, считай, ворота в ворота. Мы то, с Шуриком, в Минске познакомились. А его потом херакс! — Светлана Анатольевна шваркнула рукой, словно пытаясь дотянуться до другого конца стола, — И в Владивосток…

— Он тоже военный был?

— Нет. Инженер. Командировки у него туда были. По полгода не виделись. Так что вы еще хорошо устроились.

Закусив еще, Светлана Анатольевнапокосилась на скромно сидевшего Тарасова.

— А ты чего так плохо пьешь?

— Мне много нельзя. Контузия…

— Воевавший?

— Было дело.

— Где угораздило?

— В Грозном.

— Итить, бедлолашный… Ты Маришку попроси — пусть она те травок поищет. Её бабка Аграфена научила. Меня тож учила, только я про один самогон и запомнила. А Аграфена бабка знающая была — сейчас таких уже нету…

— Потомственная ведьма, поди, или как там говорят?

— Ха! Ежли слышишь про «потомство», то это сразу шарлатаны! Ведовство — оно не диабет и не квартира. По наследству не передается. Баба Груша её с музыкой сравнивала. Либо есть слух, либо нету. Вот у Маришки есть. А у меня только на самогон рука легкая. С самогоном-то таланта не надо. Тут рецептуру правильно соблюдай и все. А я на комбинате технологом сорок лет отработала. У меня с рецептурой всегда полный порядок… Я сюда аскорбинку добавляю, чтобы пилось мягше. Только с той аскорбинки всегда на политику тянет. Ты, вот, за кого? За наших или за демократов?

Тарасов молча вытащил из кармана удостоверение, которое, после всего произошедшего, старался всегда держать под рукой, демонстрируя кокарду со звездой. Светлана Анатольевна уважительно кивнула, потом со вздохом махнула рукой.

— Да ну тебя… Единомышленничек… Даже не по лаяться толком…

— А я даже пионером успел побыть! — поспешил обозначить себя Ротный, — До сих пор галстук храню.

— Ай ну вас всех… Вот мне, в купе, один тип попался. Сам как мышь чахотошная, глазки бегают… Сразу видно — либерал. Начал мне про Владимира Ильича погань всякую втирать. Так я его так отебукала… Не заметила, как приехала. Ладно — о хозяйстве, так о хозяйстве. Вы курей заводить будете…

— Ну я, как то, еще не думал.

— Это не вопрос был, Дениска… — умилившись наивности будущего зятя, Светлана Анатольевна потрепала его по щеке, — Будете, как миленькие. И курей и поросей. У тя харя — босиком не обежишь. Тебе белок нужон. А мясо сейчас не укупишь. Не на офицерскую зарплату уже точно. И вот как заведете, смотри, что надо будет сделать…

***

Лежа в кровати, Тарасов бессмысленно таращился в потолок. Как всегда, после возлияний, его мучала мигрень, а уже она вызывала лютую бессонницу. Но были и плюсы. Ему удалось не дать Ротному накидаться до «кондиции», так что акции будущего зятя в глазах Светланы Анатольевны взлетели до небес. Кроме того, Марина дала им с собой, что не допили и этого хватило не только оставить Катюхину на опохмел, но и купить себе на завтра отгул, соблазнив слабых до домашних напитков сослуживцев поменяться дежурствами.

Поэтому, вроде, все идет нормально. Еще бы башка так не раскалывалась. А еще и на свадьбе пить… И дарить что-то надо…

Тарасов, подскочив, сел в жалобно скрипнувшей пружинами кровати. Деньги, которые он нашел в логове Загиттулина! В суматохе произошедшего, он совсем забыл про них и зарыл, вместе с перемазанной формой, под плитой ведущей к части «бетонки»! По хорошему, это были деньги Марины, так что, едва дождавшись утра, смурной и невыспавшийся Старшина рысью рванул к дорогею. Поплутав немного, он нашел нужную плиту, вытащил из под неё неприятно влажную и вонючую хбшку, и с облегчением нащупал её карманах комки сырых купюр.

Дома Старшина, как мог, просушил деньги и пересчитал. Получилось прилично. Неплохой подарок на свадьбу и подспорье молодой семье. Только дарить старыми рублями, да еще и позванивающими плесенью, было как-то неприлично, так что, дождавшись выходных, Тарасов решил съездить в город и обменять все на новые.