S-T-I-K-S Тварь

Продолжая собирать леденцы, она нечаянно задела ногой кусок от разбитой решётки, отчего тот, скрежетнув об осколки валявшихся камней, издал не очень громкий звук. Она тут же услышала, как за углом здания раздалось знакомое урчание, и быстро, как только могла, полезла обратно в укрытие. Вскоре шаркающие звуки, которые доносились из-за ее спины, переросли в некое шевеление. Добравшись до помещения, она смогла развернуться и увидеть, что в лаз пытается пробраться такой же грязный и окровавленный человек, как и в первый раз. Он точно так же урчал, бессильно царапал пальцами стены, но залезть внутрь не мог. По сравнению с тем, что было вчера, издаваемый им шум и звуки пугали меньше, и вдруг она с удивлением поняла, что в животе у неё теплеет.

Догадавшись, что проглотила одну из конфет, выплюнула то, что было во рту, на ладошку, и поняла, что это была та самая черная, которая отличалась от всех остальных. Забившись в угол, она опять начала замерзать, и её снова начала бить мелкая дрожь, она даже попыталась растереть руки, но вдруг поняла, что не может поднять их, а через мгновенье веки потяжелели, и на неё навалилась тягучая тьма.

***

Легкий, едва уловимый запах скорого обновления угодий защекотал нос, мгновенно выведя тело из анабиоза, в который нужно было впадать каждый раз, когда заканчивалась еда. После многих повторений стало ясно, что сразу убегать нет смысла. Пока запах не станет отвратительно концентрированным, а глаза видят сквозь туман, еще можно спокойно находиться здесь. И, прикрыв глаза, можно снова увидеть те прекрасные сны о еде, которая повсюду, но почему-то никто её не ест.

Тот, что снился сейчас, не самый любимый, но почему-то в анабиозе его приходилось видеть чаще остальных. Издав недовольное урчание и пошевелив конечностями, пришлось перетерпеть мгновенно обострившее чувство голода. Несмотря на то, что периоды голода были неприятными, жизнь в этом месте нравилась, нет старшего, нет других претендентов на угодья, и постоянно появляется самая вкусная еда. За много раз удалось понять, что сразу есть всю еду не нужно, иначе придется надолго впадать в спячку, и будет так, как в первый раз, когда от голода тело так обессилело, что едва получилось уйти в черноту.

Вскоре запах усилился. Все же пришлось вставать, покинув остатки строения, в коем каждый раз было комфортно залегать на период голода, и, разминая мышцы, идти к черноте. Пережидать на ней туман было неприятно, но понимание того, что вскоре дикое, всеобъемлющее чувство голода можно будет утолить, всегда помогало этому. Плотный, почти непроглядный туман бил в нос неприятным запахом, а инстинкты кричали о том, что нужно бежать без оглядки, но сейчас опыт позволял себя контролировать, не то, что в первые несколько раз.

Вскоре под конечностями захрустела чернота, а на тело навалилась тяжесть. Развернувшись и сев на задние лапы, пришлось, как все предыдущие разы, ждать, ждать, когда туман начнёт растекаться, а из него послышится такой вкусный, такой манящий звук еды. От нечего делать приходилось смотреть на бескрайную стену вонючего тумана, уходившую вверх. Вспомнился первый раз, когда довелось выйти на хрустящую черную поверхность, тогда была стая, был высший, страх перед ним, и его желания выполнялись незамедлительно.

Тогда, давно, в поисках еды высший вел их к очередной кормовой территории, но они неожиданно наткнулись на конкурирующую стаю. Высший не пожелал уступать и в итоге они одержали верх, потеряв почти всех своих низших. Но главное — это своя жизнь и жизнь высшего, так что для стаи потеря нескольких низших не проблема, главное, что вся высшая свита уцелела, а враг был растерзан. Вдруг тело содрогнулось, так что покров затрещал, скрежеща плитками костяной защиты, когда вспомнилась роковая встреча с опасной едой.

Опасная еда попадалась не раз, её было много в пустых местах, там, где другой, обычной еды было мало. Охота на неё была чаще удовольствием от игры, но высший её опасался. Иногда, когда такой еды было много, стая её игнорировала или отправляла в разведку несколько быстрых низших и, если имелась опасность, еду игнорировали. Часто такое поведение высшего в стае вызывало недовольство, но, вспоминая последнюю встречу с опасной едой, было понятно, почему старший поступал именно так.

Опасная еда всегда пряталась, а иногда даже делала больно. В тот раз она появилась неожиданно, да так, что никто не учуял её до последнего момента, и стая перестала существовать. Высший непонятным образом осознал опасность, но было поздно, и даже отправленные низшие не смогли отвлечь на себя внимание. Бег вслед за высшим прервался промелькнувшей мимо чертой, в нос ударил резкий запах, а сам высший превратился в яркий шар. С таким уже приходилось сталкиваться и снова ощущать боль не хотелось, так что, одним прыжком уйдя в сторону, пришлось изменить траекторию движения. Еще один серый росчерк, с шумом ударив по слуху, ушел в сторону, а спина вдруг взорвалась множеством мелких укусов, которые делала опасная еда.

Едва заскочив за большую коробку, в которой обычно появляется еда, пришлось замедлить бег, задняя конечность плохо работала, да и всё тело горело от укусов. Единственное направление, куда можно было уходить, было впереди, там, где одна чернота и все хрупкое. Высший иногда заставлял проходить через такие места, отчего слабые там же и оставались, так что те ощущения еще помнились. Приближавшийся звук сообщил о том, что опасная еда преследует его, а когда ощущение присутствия высшего оборвалось, стало ясно — стаи больше нет. Поднявшись и взяв максимальный разгон, несмотря на мешавшую и доставлявшую боль конечность, пришлось бежать в черноту.

Под лапами с хрустом ломались и разлетались странного очертания объекты, спину вновь начали обжигать укусы, а на тело навалилась тяжесть, как будто высший прижал к земле лапой за провинность. Встряхнув головой от укуса, который пришелся возле правого глаза, споткнувшись, кубарем, вздымая черную пыль, тело скатилось во впадину. Ноздри и глаза забило, но, проморгавшись и выдув из ноздрей пыль, превозмогая навалившуюся усталость, пришлось идти вдоль распадка.

Иногда силы покидали тело, глаза показывали всегда либо небо, либо черноту. Черноту, на которой ничего различить не удавалось, а уши доносили лишь хруст под лапами. Укусы больше не ощущались, лишь боль от полученных ранее, и лапа при каждом соприкосновении с землёй отзывалась болью. Еды здесь нет, спрятаться негде, а для того, чтобы вновь обрести силу, нужны время и еда. Лишь эти мысли продолжали толкать вперед до тех пор, пока сквозь поволоку в глазах не удалось увидеть то, что имело другой цвет.

Едва передвигая неимоверно потяжелевшее тело, норовившее зацепиться за хрупкую черноту брюшной бронёй, превозмогая непреодолимое желание остановиться и уснуть, сменив направление, опять пришлось двигаться. Зелень приближалась, и вскоре ноздри уловили тот заветный запах, который сопровождал вкусную еду. «Самую вкусную еду», — пронеслась мысль, и едва шевелившиеся конечности заработали с удвоенной скоростью.

Вскоре усердие было вознаграждено обильным запахом еды, раздиравшим нюх со всех сторон, неработающее зрение показывало мельтешение, а уши наконец-то, кроме хруста, доносили звук еды. Еда была быстрая, но довольно глупая, и, сделав несколько попыток, удалось поймать добычу, в которую зубы вошли с огромной радостью. Через несколько периодов темноты зрение вернулось полностью, полноценный слух и обоняние появились еще раньше, значительно облегчив охоту.

В тот раз, как и в несколько других, еда быстро кончалась, приходилось долго находиться в состоянии сна, отчего потом было очень трудно охотиться. За много-много появлений еды пришлось научиться бороться со своим, почти непреодолимым желанием убить и съесть всё сразу, и теперь пережидать голод стало легче.

Вспышка света на мгновенье ослепила, и стена вонючего тумана начала распадаться, а уши расслышали те самые звуки, что создавала будущая добыча.

***

— Ну и где твоя матерая одиночка? — почти прорычал кваз.

— Там, Ури, — не отрываясь от бинокля, указал направление лежавший рядом.

— Я на той зелёнке, кроме пары амбаров, ни фига не вижу, — пророкотал кваз в ответ.

— Я тебе клянусь, мы, когда с Савой тут в прошлый раз с внешниками были, ну, помнишь, конвой со стволами к нам в стаб перли, их дрон тварь снял, я же тебе показывал видос. Если бы не чернота, то ракетой бы шваркнули, а так расстояния не хватало, внешники дронов подальше от черных кластеров держат.

— И ты думаешь, что матерая тварь оттуда не ушла? — вновь прорычал кваз, отчего лежавший рядом сжался.

— А зачем? Там постоянно ферма грузится, там лошадки, коровки, жратвы полно, зачем твари сваливать?

— Слушай, Крест, — пнув лежавшего рядом с квазом, обратилась к нему подошедшая девушка, — если мы сюда приперлись просто так, и там никого не будет, я тебя выпотрошу и сдам внешникам, как компенсацию.

— Что ты, Ли, я гарантирую, он там, куда ему деваться? Ты посмотри, тут не меньше двадцати километров черноты, твари её избегают, а такую и вовсе не пройдут.

Девушка, как и остальные бойцы, расположившись на крыше, ожидала, когда на наблюдаемом кластере начнется перезагрузка. Ведь если там есть тварь, она будет вынуждена покинуть кластер хотя бы на время. Сгустившийся кисляк был отчётливо виден в бинокль, и все уже решили, что твари там нет, когда массивное тело матёрого элитника показалось возле одного из строений. Тварь, по всей видимости, залегала там на период голодовки, выжрав всех животных, и вот сейчас не спеша, как будто прогуливаясь, двигалась к ближайшей границе.

— Нормальная такая зверюшка, — прокомментировала девушка, нагло сев на кваза и отобрав у того бинокль внешников, на что лидер не отреагировал. — Так, и чё делать будем?

— Ждать, — пророкотал кваз. — Крест был прав, тварь не уходит с этих мест, пережидая перезагрузку на черноте. Умная, падла, нашла себе кормушку и в ус не дует, теперь вопрос лишь в том, сколько добра у неё на загривке…

— Интересно, как сюда такую тушу занесло? — поинтересовался Крест, не отрываясь от разглядывания чудища. Правда, его бинокль не был творением внешников и явно не мог обеспечить то же качество картинки, какую видел лидер группы, но и то, что он мог рассмотреть, впечатляло.

— С кластером прилетел, — буркнул кваз.

— Не, вряд ли, — парировала девушка, — помнишь, года полтора тому назад, Сиваш со своей бригадой туда ходили, ну, это, когда у них была тупая мысль элиту в каньон заманивать. — Кваз вспомнил про эту глупость и то, чем все закончилось, попытался посмеяться, но издал лишь уркающий и хлюпающий звук вместо смеха.

— Ну да, тогда там, как и всегда, только животины были, но ты же знаешь, Улей горазд на сюрпризы, хотя за такое время вряд ли можно из пустыша такую тушу нажрать. В общем, период перезагрузки мы знаем, нужно приходить, когда тварь в спячке будет, и валить её под скрытом.

— Карл нас прикроет, а мы ему фугас в жопу загоним, — протараторил Крест.