Какую дверь открыть?

— Почему? — не понял Неон.

— Героические родители, известный прадед, — ответила Щеглова.

Больше ничего по делу женщина сказать не могла. В день отлёта Павел был весел, ждал поездку и был настроен оптимистично. Моя оценка полностью с этой совпадала. Протон попросил Щеглову подписаться, поблагодарил за сотрудничество, и мы попрощались.

На следующий день посетили семьи Вальтера Фролова и Аниса Куценко. Ничем не примечательные парни. Средние оценки в школе, средние социальные баллы. Отучились на сантехников. Имели вторые специальности химиков по переработке отходов.

Со слов родителей эти двое меня с особым восторгом не воспринимали. Анис несколько раз называл задавакой. Это особой новостью для меня не стало. Помню, с какой интонацией он произносил фразу «наш студентик», когда я отказывался от какого-то мероприятия из-за того, что имел занятия в университете. Думаю, это была обычная зависть, без злобы и негатива.

В поездку парни отправились без сильных восторгов. Их привлекли обещанные баллы, отпуск и возможность потом при случае прихвастнуть. Честно говоря, из бесед с родителями Фролова и Куценко выявилось больше о характере парней, чем я до этого мог припомнить. Наши интересы находились настолько в разных областях, что даже общение в одной социальной группе не обогатило знаниями.

Примерно в таком же ключе побеседовали с родителями Меркурия Мишина. Этот член нашей социальной группы ещё меньше запомнился мне. Тихоня, зависимый от мнения других, опасавшийся хоть в чём-то перечить Марсиане.

Зато мы узнали много чего о Кирилле. Этот как раз таки был шустряк. По словам его отца, именно Кирилл стал причиной того, что нам поменяли куратора группы.

— Психолог ваш помогал писать, как нужно. А то она взялась пацана гонять на проверки. Я и сам, между прочим, электрик высшей категории, — выдал странную фразу мужчина.

— По поводу чего была жалоба? — не понял я.

На самом деле я не то чтобы не понял, но и не помнил этого события. У каждой молодёжной социальной группы должен быть куратор старше по возрасту и имеющий авторитет. Когда зимой мы с Вовкой перевелись в эту группу, куратором была женщина. Эффектная такая дамочка по имени Церера.

Смена кураторов произошла, когда я писал курсовую работу по истории и не вникал особо в те события.

— Точно вам говорю, любила она мальчиков молоденьких. Вы расспросите эту так называемую кураторшу, — продолжал удивлять отец Кирилла. — Хорошо, что ваш психолог вовремя разобрался. Хоть и молодой, но чувствуется, что парень толковый. И нового куратора хорошего подобрал.

— С чего вы решили, что Владимир Антонов причастен к выбору куратора? — удивился я ещё больше.

— А как же! Они же вроде родня. Жили раньше в Питере. Но климат там такой, что сами знаете. У меня тётка тоже из тех краёв. Они, Антоновы и Григорьев, на целлюлозно-бумажном предприятии работали. Жопку вы чем подтираете? — усмехнулся мужчина. — Бумажная фабрика у нас в стране одна. Там и туалетную, и писчую бумагу выпускают. А в Питере в центре красиво. Я и сам подумывал туда перебраться, электриков зазывают. Сразу при переезде двести баллов дают.

Мы совместно с братом и Протоном слушали этого свидетеля в буквальном смысле с отвисшими челюстями, подбадривая к новым откровениям. Жаль, что больше ничего по делу мужчина сообщить не смог. Про настроение сына перед поездкой ответил, что оно было боевое и радостное. С этим я полностью согласился. Задал ещё вопрос, был ли куратор или Владимир в курсе про ту тётку, которая в Питере, и могла ли та просветить насчёт биографии Антоновых и Григорьева.

— Так это ж когда было! — отмахнулся отец Кирилла. — Лет десять прошло, а то больше. Я и забыл давно. Если бы вы не спросили, то и не вспомнил бы.

Между прочим, Гора как раз таки знал и помнил. Интересно откуда? Результат беседы с отцом Кирилла и всё остальное я предложил обсудить у нас дома, выдвинув в качестве «приманки» ужин. Лететь в управление мне не хотелось. Людей там слишком много, чтобы я мог сосредоточиться и подумать.

— Ужин — это хорошо, — обрадовался Протон. — С этой работой некогда с девушками встречаться, не то чтобы семью завести и заботливую жену, готовящую ужин.

— У тебя и нет никого, — возразил брат. — Но согласен, что и у моей Катюхи скоро терпение лопнет.

— Готовит Жека божественно, — с нетерпением ожидал еду Протон.

— Идите в кабинет и систематизируйте услышанное, не мешайте, — прогнал я парней.

Пока не пришла мама, есть время посидеть в одиночестве. А приготовление ужина мысленному процессу ничуть не мешало. Меня процесс чистки картофеля, напротив, всегда настраивает на размышления.

Итак, что мы имеем?

Антоновы и куратор давно знакомы и знали друг друга минимум последние десять лет. Вовка об этом не говорил, но я и не спрашивал. С одной стороны, ничего такого в этом нет. Пусть и рекомендовал на место куратора своего знакомого Антонов. Но имел ли он на это право? Психолог-то молодой, без опыта.

Допустим, нашёл аргументы и никто не отказал. Правда, перед этим от старого куратора-женщины технично избавился. Придётся вернуться к Щегловым, Куценко и Фроловым и уточнить этот вопрос. Не помнил я и не слышал о том, что на предыдущего куратора писалась докладная. Сведения об этом точно есть и нужно глянуть. Я же теперь сотрудник правопорядка и имею доступ.

Странные события, странные поступки. Не будь гибели целой группы, то придраться к нечему. Вовка мог предложить любого своего знакомого. Я мысленно нашёл оправдание такому поступку — промолчал Антонов и ничего не сказал о знакомстве с куратором, чтобы мы предвзято не отнеслись. Никаких преимуществ Вовка не имел. Куратор его ни разу никоим образом не выделил, не дал поблажек и ничем не поощрял.

Проверить, не перепадало ли Антонову больше баллов, конечно, можно, но на память я не жаловался. Не было такого.

К тому моменту, как был готов ужин, я разложил свои мысли по полочкам. Всё, как говорит мама, «смердело» и очень мне не нравилось.

Брат с Протоном тоже не сидели без дела. Они, молодцы такие, созвонились с родителями парней, которых мы посетили, и выяснили, что предыдущий куратор покинул группу по личным мотивам и по собственному желанию. А в её досье действительно имеется запись на жалобу о неподобающем поведении по отношению к младшему лицу противоположного пола.

— Побеседуем и с этой Церерой, — пообещал Неон. — Но я думаю, что все наши догадки стоит сохранить в тайне до того, как закончится расследование.

— Нужно Абдулову доложить, — поправил брата напарник.

С этим они справились без меня. Я на следующий день с утра заскочил в университет. Мог и по сети отправить заявку, но предпочёл лично появиться и продемонстрировать декану не только запись, но и значок представителя правопорядка.

— Журавлёв, этим вы могли бы заниматься в свободное от учёбы время, — проявил недовольство декан.

— Обязательно так и сделаю, когда закроют дело о гибели социальной группы № 092201.

— Я слышал об этом печальном событии, но неужели ваши мозги такие уникальные во всей Москве? — скептически посмотрел на меня декан. — Некому больше расследованием заниматься?

— Это моя социальная группа и их всех убили, — ответил я.

В общем, вопрос с моим отсутствием на занятиях я решил, когда вернусь в университет, срока не поставил. Можно было и порадоваться, если бы тому не предшествовал печальный повод.

— Жека, — дозвонился до меня Неон, — Абдулов велел тебе срочно приехать в управу. Там какой-то вопрос возник, и без тебя никак.

Что по поводу Вовки возникнет много вопросов, я и без подсказок знал. Как и то, что нужно придержать эту информацию и тщательно проверить. Наверняка Тимур Хайдарович решил получить мою подпись о неразглашении.

Моя хвалёная интуиция и предвидение вместе с ней неожиданно дали сбой.

Абдулов ждал, но не один и совсем не по поводу Антонова.

— Знакомься, Евгений. Виктория Викторовна Краснова, — представил он незнакомую девушку.

Я не сразу сообразил по поводу фамилии. И только открыл рот, издав «а…», как она сама ответила:

— Виктор Краснов мой дед, у меня имеются к тебе вопросы.