Бред о славе

Помятая броня, потерявшая те красивые очертания мышц из-за сильной вмятины удара. Пробитое плечо, из которого идёт кровь по некогда сверкающим пластинам. Разорванный и дырявый плащ. И такой же изувеченный зверь напротив. Многочисленные раны плакали кровью на пол пещеры. Изуродованная змеиная морда.

Оба порывисто дышат выпуская пар мгновенно растворявшийся в воздухе.

— Ненавижу помогать черни. Пусть только посмеют забыть мой подвиг. — приглушённо, сквозь зубы произнёс воин.

Оруженосец тем временем сидел почти у конца туннеля, защищённая сталагмитами и стеноподобными неровностями пещеры.

Стремительно записывая все, что видит, ей даже не приходилось, как обычно, приукрашивать. Такое столкновения было единственным за совместное недолгое путешествие, но его одного хватило, чтобы стать вдохновением для писца, заставляя вновь чувствовать своё отношение к искусству.

Рыцарь встал в рукопашную стойку. Перекладывая вес с ноги на ногу, он “танцевал” со зверем. Вместе они медленно шагали вокруг друг друга.

— Нападай! — окрикнул зверя охотник широко расправив руки.

Виверна выстрелила залпом шипов, после незамедлительно бросившись вперёд, чтобы вновь сбить с ног.

Пастурнариас рванул в сторону. Отпрыгнув от снарядов и широких крыльев, он бежал по периметру пещеры постоянно уклоняясь от летящих кольев. Монстр не отставал за ним. Грохоча, содрогая массивы пещеры своей массой, оно преследовал мечущуюся добычу.

Уведя бестию почти ко входу, вымотанный рыцарь встал ожидая очередного выстрела, но за взмахом хвоста не последовало привычного вида летящей смерти. Шипы кончились. Воодушевлённый исполненным планом, мужчина со всех ног помчался к валяющемуся в центре пещеры клинку. Виверна помчалась за ним.

Почти подобравшись к гладиусу, бросает стремительный взгляд за спину, решаясь к отчаянному манёвру. Увидев несущегося драконида, уже раскрывшего зубастую пасть, в голове осталась только решимость. Бросившись словно тигр, вытянув вперёд руки, он приземляется на ладони, уцепив в пальцы валяющуюся рукоять и прокатившись по полу, резко переворачивается, встав вновь в боевую стойку.

Секунды до развязки. Огромный зев с кучей клыков, разинулся для смертельного укуса. Замах клинка несущегося от низа к верху для последнего сокрушительного удара.

Внезапно, гладиус верно оказывается в пасти существа, обходя его зубы и пробивая нёбо, дойдя до мозга. Обезумевший от боли зверь сжимает со всей силой челюсти. Оставленный на нижних зубах локоть, покорно проминается и пробивается верхними клыками, будто металл на наковальне. Лишь железный налокотник спасает своего хозяина от полной потери руки.

Не видя другой возможности, мужчина из последних сил мотает застрявшим в черепе виверны гладиусом, превращая мозг в кашу. Челюсти сжимались все сильнее, и казалось, что зубы давно достигли самих костей перемалывая их. Но рука ещё была способна двигаться.

Взвыв от боли, они оба продолжали борьбу. Чудище разъярённо мотало головой в разные стороны, в попытке оторвать предплечье, пока Пастурнариас молотил по верхним зубам апперкотом в попытке, хоть немного ослабить давление. В безумном шквале ударов умудрившись выбить один клык, он сразу просунул на его место свободную кисть, и вложив всю силу, принялся разжимать цепкую пасть.

Оглушающий крик многократно отражался от стен пещеры, пока наконец.

Бестия не сдалась первой. Вбитый меч слишком глубоко погрузился в голову, чтобы с этим можно было жить. Огромная туша ослабила хват и начала медленно валиться. Раскрыв окровавленный локоть из тюрьмы, рыцарь тут же вытащил руку от зверя, начиная в попыхах рвать остатки плаща. Кровь скрыла за собой любые очертания доспехов и предплечья. Помятый и пробитый налокотник был выброшен в сторону вместе с наплечником, чтобы получить доступ к ране. Затянув крепко плечо, исключая дальнейшее кровотечени, преступил подвязывать предплечье к шее, чтобы кровавый ошмёток не болтался ещё более раскрывая раны.

Перепуганный оруженосец бежал со всех ног из своего укрытия к господину, выдрав сразу несколько пустых страниц для закрытия кровоточащих ран. Тыча ему в лицо кучей бумаг, она могла издавать лишь мычание, чтобы привлечь внимание.

— Ты посмела записать это?! — сорвался он в крике не заметив листы.

Девушка слегка отступила, прижав руки и широко раскрыв глаза от страха.

— Эта тварь смогла меня ранить, только из-за того, что я целые сутки в пути давно не разминался. Лишь никчёмное бандичьё и животные не крупнее медведя. Ещё и эти грязные крестьяне хорошей еды не принесли, лишь воду от супа. Драться голодным и вымотанным, ха, конечно, буду не в лучшей форме, пойми это если способна.

— Но Сэр Пастурнариас, господин, — начал он отвечать за неё. — Вы ведь рассказывали, как смогли с простым кухонным ножом василиска.

Да! И вот эту тварь смог одолеть полусонный и измотанный, или что, ты смеешь сомневаться в моих силах?!

Поток ранящих слов незаслуженно обрушившихся, ужасно ранил чувственное сердце, так стремящееся помочь. Не сдержав слез, она раскрыла книгу на свежеописанной главе.

Разгневанный, но слегка унявшийся от плача девушки, принялся читать. Будто позабыв о своей боли и всей битве, он погрузился с головой в книгу, наслаждаясь красочными и художественно преувеличенными сценами.

Застыл. Раздающееся эхом рыдание, заставляло душу извиваться змеёй внутри не давая права на равнодушное бездействие.

Закрыв фолиант, стоящий на руках девушки, рыцарь отложил книгу в сторону. Приклонив колено, их глаза стали почти вровень, чтобы сквозь железные заграждения шлема, смочь увидеть все как есть. Карие глаза, раскрасневшие и полные слёз, встретились с тускнеющими голубыми камнями, запрятанными глубоко в маске. Этот взгляд был приятнее любых сладких речей его, ведь в отличие от слов, глаза могли искренне извиниться. Медленно стерев стекающие капли со щёк, он уложил руку на плечо, не налегая всем весом.

— Ты… — произнёс собираясь со всей силой духа — отлично все описала. Очень …красиво и поэтично.

По красному лицу девушки растянулась широкая улыбка, выдавившая последние тут же стёртые слёзы.

Вновь протянув господину оторванные страницы, тот лишь томно вздохнул. — Нет нужды, кровь давно,”аргх”! — простонал он, от плотно приложенных к локтю бумаг мгновенно потемневших от слабо идущей крови.

Пастурнариас хотел было вновь поднять голос, но вовремя остановив себя промолчал, лишь только встав с колен.

— Пошли, — оглянул труп. — наша причина здесь оставаться прекратила жить.-

Уложив клинок в ножны, мужчина, с повязкой из собственного плаща и бумажной набивки, уверенно пошёл к выходу, пока оруженосец шёл рядом, то и дело оббегая господина, чтобы посмотреть на больную руку.

Не прекращавшаяся мучительная боль категорически мешала столь же быстрому, как в пути к холму, движению, но пострадавший не подавал виду. Огромное количество кочек и торчащих корней впервые попало в его внимание, как и очевидное осознание, что без жреца-лекаря под боком подобные раны тяжело переносятся и заживают.

Такой дискомфорт был единственным в своём роде, и на протяжении всего пути до этой деревни, ничего столь же ужасного не происходило. В конце концов занимаясь на протяжении множества лет лишь охраной важного лица, с крайне редкими боевыми стычками, любой воин потеряет форму и забудет опыт настоящего сражения, и никакие тренировки его не заменят. Потому, не смотря на свою натуру, не лишённый жажды вызова и триумфа Пастурнариас — не горевал, наоборот, глубоко в мыслях он был рад такой смертельной битве. Простые разбойники да дикие звери не заменят достойного противника и матёрый воин это понимал. Однако победа и удовольствие аккуратно выветривались из организма под давлением боли.

До деревни было далеко. Оправившаяся от недавних слёз девушка, уже радостно перепрыгивала через препятствия, раздражая свободностью движений господина. Угрюмые вздохи доносились из шлема, вместе с паром ещё не остывшей боевой машины. Душа начинала чувствовать вину. Капля за каплей она копилась, пока окончательно не заставила сменить “акробатические выходки” на медленный шаг. Пройдя так несколько минут и прочувствовав всю трудность пути сравнимую с подъёмом по высоким ступенькам, оруженосец вместе с тем не прекращал ощущать горечь хозяина.

Привыкшая ярко доносить свои эмоции действиями, девушка нахмурила брови уперев кулак в подбородок. Издавая едва слышимое мычание, она тем не менее, не отставала от рыцаря ни на шаг, пока наконец не распахнула руки и лицо от радости задумки. Вытянув из рюкзака фолиант и перо, принялась назойливо стучать последним по обложке. Апатично повернувшийся мужчина лишь коротко вопросил — Зачем? — после обернув взгляд на дорогу. Раздосадованный писец вновь забил кончиком по обложке и, увидев на себе внимание, тут же начал преувеличенно имитировать увлечённую запись, в попытке донести мысль.

Рыцарь молчал. Шагая по неровной земле, он будто полностью погрузился в этот процесс, пока наконец не произнёс.

— Хочешь записать ещё историй для книги?

Оруженосец с улыбкой начал кивать.

— Ох, ну…я рассказывал, как мизинцем победил чемпиона рукоборья?

Преувеличенно-наигранно удивившись, писарь погрузился с головой в книгу, прикусив губу, с нетерпением готовясь запечатлеть все в тексте. Оценив старания, мужчина, впервые, неуверенно начал рассказывать, однако, вскоре нескольких предложений, старое — доброе бахвальство уже было не остановить. Лесная тишина отныне была обречена. Низкий голос разносился в бесчисленных направлениях на километры, пока на звук горделивого трёпа возвращалась уникальная атмосфера их приключений, от чего дорога обратно была много короче по ощущениям.

Время шло. Солнце только начало ярко взбираться по голубому плато на вершину к полудню. Но уже и на этом этапе своего восхождения оно умудрялось пробиться лучами сквозь густые древесные кроны, чтобы разлить свой свет на нежно-зелёной земле. В далеке слышны были петухи, своим криков приводившие деревню к жизни. Частокол вырисовывался сквозь громоздкие стволы, мотивируя прибавить шагу. Выйдя наконец на полу-пустое рукотворное поле, где и стояла деревня, рыцарь устремился к воротам, с силой единственной руки распахнув их. Стремительно и слегка агрессивно, он шёл по улочкам. И вот, дойдя до здания трактира, резко встал, чтобы проверить и поправить внешний вид. Откашлявшись, уверенно вошёл в пустующие здание.

— Хозяин на месте?

— А? Да, здесь я.

Донёсся из ближней комнаты сонный кряхтящий голос.

— Тварь больше вас не побеспокоит. Отныне можете спокойно охотиться и выставлять свой скот на выгул.

Трактирщик выбежал в одной длиннющей рубахе да босой ноге к гостю, бросившись кланяться в ноги, не заметив состояния руки.

— Спасибо вам, о милостивый государь! Без вас уготована нам была смерть от голода.

— Смерть более не витает на крыльях чешуйчатых над головами вашими. Обеспокойся же, чтобы каждый в этой деревне был извещён сей новостью и знал, как милостив их ангел спаситель в лике моём.