Последствия старых ошибок. Том 2

История тридцать пятая. Человек в белом

Тэрра, Алдиваар — родовое поместье эрцогов Дома Нарьяграат

…Я не понимаю, кому пишу.

Ленивые тела и кривые души

дороже теперяшним малого креста света.

Они не желают больше учиться у книг.

Время записанных истин прошло.

Ловцы душ используют звуки и образы, в которых нет больше смысла.

Ведь только слово несло смысл.

И в начале мира людей — было слово. А значит —

наши начала теперь разошлись.

Рóгард, поэт и философ эпохи Исхода

Никогда не читайте перед сном философских трактатов!

Агескел захлопнул книгу, перекопированную со старинных плёнок. Якобы уничтоженных, как и прочее наследие философской мысли Уходящих.

Одни Беспамятные знают, зачем он взялся перебирать этот хлам! Яд и скверна так и капают из него!

Недаром во все века жгли именно книги. Голофильмы — глупы и мимолётны, они тревожат подсознание разрозненными образами, подсаживая потребителя на нужную линейку эмоций. Мыслей эти образы не генерируют. И не вызывают в памяти устойчивых мыслительных схем.

Человек мыслит словами. Так он устроен. И лучше бы оставить ему только голо и видео, без этих проклятых слов.

Сколько ни подсыпай глупости в печатные депы, даже случайно сталкиваясь между собой, слова могут порождать идеи. Они способны разрушить цивилизацию. Ведь свободомыслие — это свобода блужданий в словесных одеждах мира, а одежды рвутся легко.

Слава Беспамятным, уметь читать слова ещё не значит уметь мыслить.

Агескел прикрыл глаза и прошёлся бдительным внутренним оком по расслабившемуся телу.

«Спать!» — приказал он себе, и Гипрос, бог сна, набросил на его сознание тёмное покрывало.

Но тут же чья-то рука сдёрнула невесомую пелену.

Слабый свет коснулся лица, и Агескел открыл глаза.

Широкая кровать, занимавшая половину округлой спальни, была всё так же тепла и манила сонными запахами. Но светильники разгорались.

Что за самоуправство? Или — технический сбой?

Аке приподнялся и… замер — в кресле напротив его постели сидел человек.

Среднего роста, русоволосый, небритый. На руках и лице — следы ожогов.

Это был прикованный в синем подвале «нежданный гость»!

Первой мыслью Агескела было — сон. Второй — наведённое пограничное состояние сознания.

Он незаметно ущипнул себя за руку.

Гость улыбнулся, и мурашки побежали по телу аке — такой жуткой была эта добрая, отеческая улыбка.

— Здравствуй, мальчик, — сказал Гость глухо, но очень явственно, как говорят все обученные психическому воздействию. — Здравствуй там, где есть мир твой.

— Как же ты сюда проник, скотина? — пробормотал аке, озираясь и не желая вступать в разговор с будущим трупом.

— Я прохожу везде, где мать Вселенная прокладывает пути. А вот ты — заблудился, мальчик. Пора бы тебе домой…

Агескел не вслушивался. Он прикидывал расстояние до зоны действия экрана связи. (До постели излучение не доходило немного, вредно спать под постоянным электромагнитным контуром).

Интересно, вооружен ли Незваный Гость?

Русоволосый засмеялся и развел руками — беги.

Агескел поднялся с достоинством и шагнул в зону воздействия на экраны связи.

Оставалось щёлкнуть пальцами. Он помедлил, растягивая удовольствие и представляя пленника, поджаривающегося на медленном огне. Улыбнулся.

Гость тоже улыбнулся и сказал мягко:

— Посмотри, поджилки твои трясутся в ожидании моих мучений. Ты болен, мальчик, ты не способен более испытывать удовлетворение от настоящей жизни. Только смерть развлекает тебя.

Агескел вздрогнул, и щелчок прозвучал излишне нервно и громко.

Экран, однако, не загорелся, чего и следовало ожидать. Незваный Гость хорошо подготовился.

— Кто ты? — сердито спросил Агескел, усаживаясь и сделав вид, что щёлкал, подзывая кресло.

— Я? — удивился русоволосый. — Для многих я — Райяр, Путник. Но для тебя, аке, я — твой Белый Гость. Ты же читал, что к живым иногда приходит человек в чёрном? А к мёртвым приходит человек в белом. Рядом с чёрной бездной лежит белая, ты разве не знал?

— Чушь, детские сказки, — отмахнулся аке. — Поспеши сам признаться, кто ты? Сейчас прибегут мои люди, и ты…

— Не прибегут, — шутя перебил Белый Гость. А ведь до того перебить младшего брата удавалось только старшему. — Я отпустил их. Все твои люди были рабами. В душах рабов нет воли. Я дал её, и они ушли.

Аке смерил Гостя долгим недобрым взглядом:

— Если ты врёшь, ты всё равно укорачиваешь жизнь тех, о ком солгал. Подумай о них.

— Зачем мне врать? — пожал плечами Гость. — Я равнодушен к дрожанию бытия. К тебе я пришёл только потому, что таков закон человека. Боги не решают за нас кому жить, а кому умереть. Мать Вселенная принимает всех.

— Закон человека? Что ты несёшь, ублюдок? Что такое человеческий закон для сильных? Это прах под ногами!

— Ты читал Рогарда? — Гость кивнул на лежащую у кровати книгу. — Плохо читал.

Он покачал в сомнении головой, но продолжил:

— Люди всегда знали об этом. На Земле они обратили это знание в легенду о Рае, где бог решал что есть для человека добро, а что зло. Но люди взбунтовались. И стали сами определять добро они творят или зло. Мы сами решаем, мальчик. Я пришёл предупредить, что не боги накажут тебя, и не врагов следует опасаться. Твоё собственное сознание поднимется против твоего же нутра. И твоя рука схватит тебя за горло. Так есть и было, и будет. Путь наш во Вселенной подобен спирали. И перед очередным витком всегда наступают смутные времена, когда истина ковром ложится, попираемая ногами людей. Но только сам человек является мерилом добра и зла в мире своих иллюзий. И лишь природа духа восстаёт против тёмных глубин души. И свет в нас временно побеждает. До нового витка. Иначе цивилизация гибнет.

Гость встал.

— Прощай же, мне нечего больше сказать. Вы сами решите, сгорит ли ваш мир в огне выбора.

— Нет уж, постой! — взорвался Агескел, ослеплённый внезапной злобой.

Но гостя уже не было, лишь светильники угасали так же медленно, как были призваны из небытия.

— Свет! — крикнул аке.

Электроника комнаты «не услышала» его.

Он заметался в кромешной тьме, снова не понимая, сон вокруг или явь. Нашарил экран и ударил кулаком, в кровь разбив руку…

И автоматика сработала наконец.

Свет разгорелся лениво, нехотя.

Расправленная постель, раскрытая книга на столике, висящем в изголовье кровати…

Неужели сон, морок?

Аке взял томик Рогарда, выхватил глазами верхнюю фразу…

«… И когда выпускаешь живущего в душе зверя, надеешься, что уж тебя-то сей зверь не тронет…»

…и отшвырнул!

Потом, вспомнив старинную примету сноходцев, снова поднял книгу.

Текст не изменился. Те же буквы змеились по белизне бумаги.

Не сон.

Слуги не отвечали на сигналы, и аке оделся сам. Тщательно, хоть нетерпение и тянуло выскочить из спальни в халате.

Открыл дверь, коснувшись ладонью. Автоматика заедала.

Прямо у порога спальни лежали оба охранника. Лица их были умиротворены и спокойны.

Агескел ощутил, что охранники мертвы.

Дальнейший его путь в подвалы сопровождался трупами шпионов и рабов. Они лежали в уродливых позах с улыбками на губах, словно пытались оскорбить предсмертными оскалами хотя бы взгляд своего хозяина.

Наконец аке разблокировал дверь в синий подвал. У порога лежали два улыбающихся раба с умиротворёнными лицами и закрытыми, словно во сне, глазами.

Больше в подвале не было никого.

Грана, правобережье Тарге

Из отчёта импл-капитана Пайела

Зря я не пересел на обратном пути к Дерену. Всю дорогу Келли пилил меня. Он решил, что шутку с антивеществом я задумал ещё на Гране, потому и велел ему лететь с Росом.

Логика в доводах зампотеха была. Это только на словах легко переварить генератор антивещества так, чтобы он лопнул от перегрева. На деле же там столько предварительных расчетов, что только Келли с его золотыми мозгами мог прикинуть на глаз объем, вес и грамотно проинструктировать Дерена.

Как я мог доказать ему теперь, что да, планировал использовать бродячий капитанский гений, но совсем не таким способом? У меня всего лишь была идея, как недорого обеспечить связь с Цитаделью.

Но оправданий Келли не слушал. Он пространно объяснял мне, сколько стоит тяжёлая десантная шлюпка, оснащённая реактором антивещества, сколько рапортов и объяснительных нам пришлось бы писать, если бы не подвернулся эрцог со своей посудиной. И что я ещё далеко не командующий крылом, чтобы планировать убытки в подобном объёме.

Он был прав, об убытках я не подумал. И о том, что шлюпки арендованные и их нужно будет вернуть.

Нам вообще здорово повезло с этими шлюпками, потому что обычные двойки в игре с пиратами вряд ли дали бы такой выигрыш во времени. Парни справились бы, конечно, но не с таким разгромным успехом.

Но «Ворон» (читай «Персефону») велели освободить полностью. И чтобы перевезти всякое барахло, нам выделили пять штук десантных «крокодилов». И одного я вполне мог бы сегодня угробить.

Впрочем, мне и без нытья Келли было невесело.

За время пути я несколько раз мысленно возвращался к разговору с мастером Энимом.

Да, я сказал «прошу», хотя сказать хотелось совсем другое.

Почему я? Почему опять МНЕ нужно выбирать? Некому больше, что ли?

И выбирать мне всё время приходилось совершенно неважные для меня вещи. Если бы я мог выбрать хоть что-то стоящее…

Мы вернулись на Грану, и жизнь в военном лагере понеслась привычным аллюром.

Дьюп в секторе так и не объявился, а скандал с появлением возле Тайэ кораблей Содружества замял Мерис.

Он же послал на орбиту Тайэ две эмки. Как бы не для охраны иннеркрайта, а для поддержания связи с Цитаделью, но… Кому нужна вмёрзшая в лёд крепость с населением в полторы тысячи голов вместе с гостями?

Подозреваю, что Локьё проставился, потому что на патрулирование суда встали якобы с подачи комкрыла и под его подчинением, а на деле они подчинялись генералу Мерису, читай спецону.

То есть по бумагам это было одно, в жизни — другое. Хитрая военная канцелярщина. Случись чего — никакая комиссия не разберётся, кто тут за что отвечал.

Созерцая весь этот кипиш, Келли постепенно отмяк и с головой ушёл в идею продавить-таки нормальную связь с Тайэ. Мотался туда-сюда, сидел над кубиком чертежей до пота на залысинах.

Не то чтобы я был таким уж гением со своей идеей на тему усовершенствования древних аналоговых модулей, что до сих пор висли над Тайэ, но от скуки техник схватился бы сейчас за любой плохо изолированный провод. Шлюпку ему было жалко до боли, даже экзотскую. Келли любил железо, а оно национальности не имеет.

От связи с Тайэ я бы тоже не отказался. Сумей Цитадель подать сигнал о помощи — не пришлось бы нам устраивать эту полупиратскую вылазку. К планете нырнули бы спецоновские эмки, зачистили экзотов вместе с пиратами, да и делу конец.

Но связь с Тайэ никогда не была стабильной. Всё «железо», что там висело, относилось едва ли не к эпохе начала колонизации, а перепровешивать модули над никому не нужной планетой было дорого и даже Хэду не нужно.