Последствия старых ошибок. Том 2

История тридцать восьмая. Оба маятника

Грана, долина реки Ларица

Из отчёта импл-капитана Пайела

—…только сейчас стало известно, что аналитики Содружества ещё три месяца назад предсказали мятеж в скоплениях Мгаренн и Загшге. Доклад с возможными причинами беспорядков был представлен на закрытом заседании комиссии межсекторной торговли. Оппоненты «синих кресел» предположили, что после свержения диктаторского режима Обсейгера они смогут наладить взаимодействие с новыми правительствами, по крайней мере, на двух планетах…

Ага, предполагали. Читай: кто предполагал, тот и срежиссировал это самое «свержение режима». Гадай теперь — был ли это диктаторский режим?

Время однозначных решений прошло для меня как-то тихо и незаметно.

Лет десять назад я, может, и отметил бы газетное ворчание дэпов, как факт бытия. Но ещё ни разу на моей сознательной памяти мятежи самопроизвольно не возникали. Стоило копнуть слегка, и тут же вылезали уши то экзотианских спецслужб, то наших.

Интерес каждый раз был только один — экономический. Мятежи выбивали определённых игроков из политической раскладки, меняли устоявшиеся торговые пути. Кому это было выгодно — те эту музыку и заказывали.

Сейчас сомнений не вызывало только одно: сержанту, который врубил на весь лагерь новости, я настучу по заплывшему жиром мозгу.

Только новостей моей головной боли с утра и не хватало. Полночи размещали гостей…

Вчера вечером грантсы допилили до нас, наконец, но не захотели входить в лагерь. Расположились рядом и долго кого-то ждали. Или чего-то. Потому что больше никто не прибыл.

Потом меня разбудил Абио. Он отлучался куда-то в своей манере на пару дней, и вот вернулся.

А в три часа ночи явился-таки посланец с просьбой впустить визитеров на территорию лагеря.

Мы их размещали почти до утра.

Ну и не уснул я потом.

Из палатки Дарайи вышел Рос. Морда чёрная. Этот, видно, вообще не ложился.

Неджел, к счастью, был бодр, деятелен и как раз раздобыл у медиков две упаковки отрезвляющих таблеток.

Я поблагодарил его, сунул блистер в нагрудный карман, и задумался. Делегация явно едет, чтобы поговорить с некой имперской группой. А где я им группу возьму? Навигатор ушёл в отказ, Келли улетел в доки. Нету на боевом корабле спецона ни высших чинов, ни боевых орлов, увешенных орденами. У меня лейтенантов всего два, ибо и эти достали.

Нет, ну почему я не сумел запереть Проводящую в медблоке⁈ Теперь её придётся показывать гостям. Она-то им по рангу — самое то. И она, к сожалению, уже не так плохо себя чувствует, чтобы не схватиться тут с кем-нибудь.

Зачем меня вообще мама родила, это что же сегодня будет?

Оттягивая грядущую встречу с грантсами, я пошёл убивать дежурного связиста, размышляя дорогой, кто у меня в наличии из высоких гостей.

А в наличии у меня имелись.

1. Старейшина местного клана — едва живой благостный дедушка, не имеющий по традиции никакого отношения к мастерам. И вообще ни к чему отношения не имеющий. Где-то возят с собой знамёна, где-то верительные грамоты, а грантсы возят таких вот почтенных дедков.

2. Изия Экрист, человек опять же «гражданский», заместитель планетарного министра экономики и торговли, председатель торговой палаты. (Смешно было видеть чиновника такого ранга верхом на мохнатой крутобокой местной лошадке в живописном охотничьем одеянии с хвостами и зубами на причинном месте).

3. Зам главы таможенного союза Ико Са Акели. Вот он, кстати, оказался приличным наездником и, в отличие от замминистра, задницу не отшиб.

4. Начальник комитета безопасности Граны Кло Сье Ласко, тоже в расшитой орнаментами клана куртке с хвостами. Чем запомнился, что цвета не сине-чёрные знакомого мне горного района, а красно-бело-синие.

5. Ещё полдюжины чиновников рангом ниже.

6. Абио, служащий этаким мостиком между моими и правительственными интересами. Моими — потому что от начальства по поводу визитёров никаких указаний так и не поступило.

7. Полдюжины местных отморозков, до зубов вооружённых самодельными ножами, луками, пращами и охотничьими духовыми трубками. То ли это были ученики мастера, то ли «сампа» — авторитетные люди горного клана. Эти, кроме ритуальной одежды, ещё и не мылись неделю для приличия.

8. Двадцать три сопровождающих — охотников, проводников и просто бандитов.

9. Пятьдесят две местных лошади, четыре собаки и одна ручная аку — мелкий зверек вроде дикой кошки.

Зверек принадлежал замминистра. В первые же полчаса на него покусилась Кьё, подбив на это шумное дело четырёх чужих собак, оказавшихся как на зло кобелями.

Это была ещё одна причина, почему я не смог уснуть. Сначала ловили аку, потом разводили по разным углам леди и джентльменов.

Потом…

А что же было потом? Потом сработала сигнализация, отреагировав вообще Хэд знает на что…

Запахло едой, мокрые бойцы потянулись на завтрак. Вода в Ларице (после Тарге) казалась нам вполне пригодной для утреннего купания, там и умывались.

Гости ели отдельно. Развели костры, грели чай. За этикет я не беспокоился — Абио подскажет, если что не так.

Поесть бы самому? Но ведь опять в горло ничего не полезет.

Я прислонился к опорам наблюдательной вышки. Ветерок разгонял поднимающуюся от земли влажную духоту, пахло свежестью и гарью грантских костров.

Слава Беспамятным, долину мы дезактивировали. Всё-таки три корабля, хоть и перемолотых магнитными и торсионными полями, оказались очень приличным источником загрязнения.

Особенно доставляли куски обшивки и реакторов, устойчивые и к перепадам температур, и к агрессивным излучениям. Уничтожить их вряд ли что-то смогло бы, приходилось собирать и вывозить в специальных контейнерах на орбиту, с расчётом, чтобы мусор затянуло потом на солнце Граны.

Кажется, я задремал. Разбудил Рос, похлопав по плечу и сунув в руку бутерброд.

У него была с собой целая корзинка бутербродов и фляжка. Корзинка — явно из палатки Дарайи, в экипировку такие не входили.

Я откусил от бутерброда и даже не понял с чем он. Рос тоже взял бутерброд и откусил.

Мы жевали и молчали. То, что нас объединяло, было больше, чем слова. Или меньше. Так или иначе — говорить было не о чем.

Грантсы наелись и разбрелись по лагерю. Мои бойцы их искусно «не замечали», а если общались — то на ничего не значащие темы.

Никаких споров и драк. Всё — как на международном приёме — спины натянуты, аж звенят. «Старички» уже бывали раньше в обществе грантсов, а молодёжь в боевых условиях учится быстро.

Старейшина понял, что ничего интересного до вечера не будет, и отправился в палатку отдыхать. Экрист, вопреки стонам отбитой задницы, посетил соседнее село. Говорил там, как мне доложили, про социалку и урожай.

И тут, к счастью, вернулся Келли и вытащил из своих тайников две канистры самогона.

Грантсы слегка оттаяли, разбрелись по группкам. Опять развели свои костерки.

Я сослался на занятость, потому таможенник и начкомбез молча пили с Келли, на которого в присутствии гостей нападало особенно острое косноязычие. Впрочем, с самогоном они прекрасно понимали друг друга без слов.

Абио — смылся под шумок. Я, однако, наблюдал пристальнее всего именно за ним, и отъезд зафиксировал раньше, чем мне сообщил дежурный.

Вернулся Абио уже в темноте. Судя по съемке со спутников, ездил здороваться с соседней горой.

К вечеру в центре лагеря как-то сами собой собрались все — собаки, грантсы, тучи, но потом вызвездило, и на небо вылезли все четыре местные луны.

Абио, уставший и недовольный (как мне показалось), попросил выделить в центре лагеря площадку для «очень большого костра».

Я кивнул. Приказал сержантам посодействовать.

Они, как и я, замученные полуторасуточным ожиданием Хэд знает чего, развили бурную деятельность: соорудили вокруг кострища дырявую крышу из маскировочного полотна, похожую на бублик, приспособили для сидения зачехленные матрасы.

Грантские охотники набрали дров и сложили внушительного вида кострище.

Напряжение нарастало. Гости нервничали и поглядывали на перевал, который мы подсветили для безопасности.

Видно было отлично, но никто так и не появился.

Я отправил ребят спать, оставив десяток дополнительных дежурных, Роса с Неджелом и кое-кого из сержантов. Дарайю Рос уговорил остаться в палатке и к гостям не выходить.

Наконец, с оглядкой на перевал, гости развели костер.

Пришлось составить им компанию и разбудить ещё с десяток надёжных парней.

Мы расселись у костра рядом с грантсами — остепенённые гости и мои сержанты сели поближе, охотники и бандиты подальше, своим кругом.

У самого огня притулился костровой с палкой, чтобы следить за огнём.

Нас одарили резными деревянными чашками с местной водкой, специально привезённой в вонючих аутентичных бурдюках. Пить такую и не морщиться было невозможно.

Я тихонько послал Гармана на кухню за закуской.

Замминистра поднялся, справедливо полагая, что говорить тост в такой разношерстной компании придётся ему.

Он набрал полную грудь воздуха… И вдруг замер и сдулся, как плохо завязанный шарик.

В круг огня бодренько вошёл поджарый дедок с костыльком, им же потыкал сидящего у самого кострища охотника…

Тот подвинулся, и старичок сел. На лицо его упал отсвет, и я узнал великого мастера.

Хэдова бездна! Как он через периметр просочился! Это ж целый дед, а не керпи!

— Ну-ну, — мастер уставился на Изию Экриста, который выглядел как министр, только что разжалованный до клерка. — Чего замолчал-то? Говори, давай. Кто такие? Чего явились? Этих-то — он махнул палкой в сторону моих сержантов, — я давно знаю.

Экрист, судя по лицу, потерял дар божьей речи.

Мастер показал Неджелу ладонь, собранную в горсть и поднесенную к губам, и тот метнулся за водой.

Я кивнул сидевшему рядом бойцу, чтобы поторопил Гармана. Ребята быстренько организовали чай, принесли что-то из столовой.

Мастер, узрев бутербродное разнообразие, всплеснул руками и сделал такой откровенный жест сожаления, что нечего выпить. Своих сородичей и их выпивку он словно не замечал.

Дежурный тут же принес кувшин с самогоном. Этого добра, благодаря Келли, и у нас хватало.

Фляжки, стаканы и резные деревянные чаши тут же стали передавать по кругу: так было принято здесь в очень давние времена. Мастер улыбками и кивками усадил к костру даже моих дежурных.

Грантсы пили. Мастер шутил и балагурил. Дежурные как могли отказывались от самогона.

Ласко глотал спиртное не закусывая. Дедушка-старейшина дремал. Остальные как загипнотизированные подносили к губам чаши, стаканы или фляжки.

Не пил только Абио: он смотрел в огонь. И никто из сидящих рядом почему-то не осмеливался позвать его в этот мир и протянуть чашу.

Спустя сорок минут, мастер взял для верности сразу весь кувшин, там оставалось ещё больше половины, и подсел ко мне:

— Не знают, что делать, а? — спросил он, отхлебывая. — Пятьдесят лет учу, сто лет учу — ничего не понимают. Птицы бы уже города построили, мыши — горы срыли… — он сокрушенно покачал головой, отхлебнул из кувшина и протянул его мне.