Последствия старых ошибок. Том 2

— На-ка, попей?

Я глотнул осторожно. И замер: в кувшине была вода!

Видимо глаза у меня увеличились в размере.

— Понял? — спросил мастер, сощурившись.

Вода — символ женского начала…

— Дарайю позвать?

Мастер состроил уморительную гримасу: и смеясь надо мной, и удивляясь.

— А чего скажешь ей? — спросил он, жмурясь, как кот.

— Не знаю, — честно признался я.

— О! — обрадовался он. — И они, — взмах костылём в сторону Экриста со товарищи, — не знают. Меня ждали. А я не буду учить. Пойду я уже, — он похлопал меня по плечу. — Сам давай, расскажи. У тебя же готово? В кармане?

Я схватился за карман куртки, пытаясь сообразить, что у меня там.

Не надо совать в карман кинжал, пусть даже в ножнах. Оружие требует уважительного обращения.

Джоб ухитрился-таки наточить ритуальный грантский трехгранник, хоть это и казалось невозможным. Внешне наплавленный стальной горб на месте третьей грани почти не изменился, или полутьма не дала мне рассмотреть это?

Я провел ладонью, чтобы проверить.

Ощутил тепло и влагу, поднял окровавленную руку и несколько секунд все глядели только на меня. И только потом я ощутил режущую боль.

Обернулся.

От своей палатки в круг света шла Дарайя.

На её лице застыло плохо скрытое раздражение. В руках — перевязочный пакет. Она не хотела играть в нашем спектакле, но пришлось.

Дарайя взяла у мастера кувшин, обмыла мне руку, зажала порез пальцами, пробормотала что-то через полусжатые зубы. И быстро перевязала ладонь.

— Стыдно-то как, — выдохнул вдруг Экрист. — Лицо сохранить хотел. Чего ждал? Прости меня, девочка.

И тут плотину ожидания прорвало.

Все загомонили, мешая родовые диалекты со столичным. Министр протиснулся к Проводящей и поклонился, касаясь ладонями земли.

— Прости нас, — пробормотал кто-то сбоку, и я увидел пеструю куртку Ласко. — Прости меня, — поправился он, потому что в старых наречиях вообще не было формы «нас».

— Прости.

— Прости.

Я вертел головой по сторонам и не понимал ничего.

— А что случилось-то? — спросил, когда гомон стал смолкать. И взглянул вниз, на мастера.

Но никакого мастера рядом со мной уже не было.

Под утро самогон в моей палатке допивали: я, Экрист, Ласко, Абио и Рос. Все остальные спали вповалку у костра.

Я никогда раньше столько не пил, но голова, благодаря таблеткам, была ясной, лишь ноги и руки начинали временами погружаться в собственные сны и забывали откликаться на команды мозга.

Ласко, похоже, вообще был генетическим пьяницей, вроде генерала Мериса: чем больше он вливал в себя, тем трезвее и пронзительнее становились раскосые чёрные глаза.

Экрист ругался и закусывал, не позволяя себе свалиться раньше менее титулованных.

Абио не пил, и ему не предлагали. Он сидел, сжав зубы, и спирт вряд ли разговорил бы его.

Рос просто не пьянел, он так переживал потерю нечаянного своего ребёнка, что прихлебывал самогон, будто воду.

—…там же и вариантов не было, — рассказывал, гоняя ножом солёный грибок по пластиковой тарелке, начкомбез. — На всё про всё — секунды какие-то. Корабли вышли из зоны Метью, мы вам сообщили. Ну и… того, значит, вас. Она, скорее всего, знала. Иначе — чего бы ей на скале сидеть?

— А почему на скале? В палатке — нельзя было? — поинтересовался я, рассеянно глядя на грибные мучения.

— Сосредоточиться же надо. В транс войти. Задача не то, что трудная. Невыполнимая задача, так считалось.

— Я одного не понимаю… — замминистра передал мне фляжку, пришлось глотнуть. — Почему Проводящая никому не сказала? Ну, допустим, она не знала, КОГДА это произойдёт по времени. Да, точно не знала! В горы она бегала при каждом удобном случае, словно стояла там и караулила. Но версия же у неё была? И можно же было предупредить хотя бы меня? Хоть в какой-то форме!

— Не-е, — покачал головой Ласко и съел замученный гриб. — Паутина на то и паутина. Нереализованное вследствие предупреждения событие — гораздо опаснее в плане последствий, чем предотвращенное через жертву.

— Да и не знала она наверняка, — вмешался Экрист. — Исход зависел не от вас, а от дома Нарья. От тех событий, что нам, убогим, и не узнать. Ведь дернул же Агескела какой-то дрыгоногий бес? Осенило же нанести физический удар по Крайне? Кто завернул ему башку с переда на зад? Лайба да тонэ? Сакрома тэ… То есть… — он покосился на меня. — Не свернулся же «дорогой братец» в своей преисподней, дерьмом обожравшись? Агескел — опытный игрок. Ну не мог он так бездарно… — министр зашевелил пальцами, подбирая понятные нам с Росом слова. — Не мог не знать, какой последует откат, если он не просто дёрнет не за ту нитку, а лупанёт по центру батута кулаком. Последствия же могли быть вообще необратимыми. Он перечеркнул всё, что обустраивал сотню с лишним лет. Паутина может вообще вышвырнуть его теперь вместе с оборванными связями. И будет он никто, и назовут его — никак. Я не пойму, свихнулся он, что ли, на своей Тэрре?

— Докладывали мне — болен, — усмехнулся Ласко. — И что видел он Белого человека в припадке. Вот крыша у него и поехала.

— А девочка стояла и ждала, — тихо сказал Абио. — А я — тупая тёмная… скайя на тэ дамтэ.

— Да, — согласился Экрист. — Мироздание провисло, а она почувствовала. Уж чего эйниты умеют — так это ждать и слушать. А ты понял, капитан, что она вас, дураков, охраняла? Вставала над лагерем, чтобы точка локализации её жизненной энергии была выше ваших. Это чтобы напавший на вас, вошел сначала в энергетическое противостояние с ней. Учат, конечно, что не по силам такое одному человеку. Ну, так любая наука устаревает. А может, мы и не поняли ничего за столько лет. Мастер-то посмеялся над нами. Такие, значит, хреновые мы у него ученики. Учились чегой-то, учились…

— Она же пыталась погибнуть вместо нас! — дошло до меня.

Рос молчал, уткнувшись глазами в стакан.

— Не, — перебил Ласко, назидательно задрав мизинец. — Она ДОЛЖНА была погибнуть! Обязательно! Жертва в таком деле, так или иначе, должна иметь место быть. Но твой пилот успел, понимаешь, набезобразничать. Однако он же её и спас этим. Тут — или так, или этак. Или её засыпало бы тем, что осталось от кораблей, или разорвались бы связи. Третьего нет. Ханер камат.

Я взглянул на усовершенствованный Джобом кинжал, лежащий на земле в гордом одиночестве. Как он его исхитрился так наточить, что вроде и не заметно?

— Правы эйниты, — выдохнул Абио. — Только женщина может совместить в себе и своё, и наше. И направить. И остановить в себе. Взять силу обоих маятников. За то мы и не любим их, женщин.

Вот эту странную фразу он и держал в себе всю ночь.

— Почему не любим? — искренне удивился я.

— Ну, это ты, капитан, такой дикий и необразованный, — усмехнулся Изия Экрист. А мы, образованные, да. До сих пор тешим себя мыслями, что женщина — существо более глупое и низкое в своём принципе. А кое-где считают, что у неё и души никакой нет. И без мужчины — это как бы недоделанная копия человека. Да ваша же, имперская, церковь… Как её?

— Синоидарная? — подсказал я.

— Она самая. Она полагает, что баба была создана богом позднее, как дополнение к человеку. А в основании вашей церкви стоит учение о том, что именно через женщину произошло грехопадение двуногих. Так-то, грешник.

Ласко налил ещё тем, кто пил из стаканов.

Я пожал плечами, церковь меня так мало интересовала, что подначка не задела вовсе. И я совершенно искренне считал, что в наше время подобные идеи — это вроде полёта в космос на велосипеде.

— Таким образом, мы сами будим в женщинах самое низкое, — продолжал Экрист, закусывая в процессе своего спича. — Они, бабы, пластичные и стараются оправдывать то, что мы хотим в них видеть. Душа их свободна, конечно. Но не каждому дана сила проявить зримое среди слепых.

— Мы ведь даже не соглашались до последнего, что случившееся — не совпадение, — Ласко усмехнулся, развёл руками и хихикнул. — А вдруг и правда — аномалия Орта? Сама по себе? Совпадение? Эта версия устроила бы всех. Только вот не срослось. И Экриста теперь будут поджаривать прямо в парламенте на самом медленном. Кро агген. Все неверующие будут поджаривать, все не уважающие, да и вообще все. Но будут и плюсы, да…

Он полез за мясом, потерял равновесие и уселся несколько мимо матраса, едва не свалившись на землю. Готов, что ли?

— Какие тут могут быть «плюсы»? Эйниты нам за убийство нерождённого ребёнка голову оторвут? Конец мучениям? — предположил я, проверяя, повинуются ли мне ноги.

Ласко покачал головой, фыркнул и посмотрел на Экриста. Тот кивнул.

— Два было сильных игрока на одном поле. Если один ошибся, другой вряд ли проспит. Понял о ком я? — и посмотрел мне в глаза трезво и пристально.

Вот тебе и пьяный.

Пришлось помотать головой. Ласко явно хотел признания моей некомпетентности.

— Синий эрцог оторвёт теперь голову красному. Локьё получил столько, что ему и не заглотить. Но он — попробует. Или — мы не знаем синего эрцога.

Экрист кивнул.

— А может, аномалия всё-таки? — пробормотал вдруг Рос жалобно, словно взмолился. — Она же даже не знает, что такое аномалия Орта. Как она могла её вызвать?

— Ей знать и не нужно, — разочаровал его Ласко. — Она имеет дело с вероятностями событий. Вероятности движутся в Паутине. Связываются в узлы. В крайних случаях — ты можешь пожертвовать собой для такого движения. Если событие равновесно тебе, как сгустку свободной воли. Она и пожертвовала. Она играла не с конкретными явлениями, а с причинами и вероятностями исходов событий. У вас были в паутине выиргышные варианты, иначе бы вы тут не сидели. Очень отдалённые и маловозможные варианты, так как сама ситуация была патовая. Будь эти варианты близкими — другое дело. Многие увидели бы. Помогли бы. Но чтобы притянуть отдалённый вариант, нужны умение — раз, — он начал загибать пальцы, — и две разнонаправленных силы. Мужская и женская. Вот только так, — начкомбез изобразил рога. — Я тебя уверяю, вступив в резонанс с вариантом происходящего, она вообще не в курсе была, чем занято её тело. Телесное стояло само по себе. Ты его спас, и ей было куда вернуться. А аномалия Орта или блуждающие «силки Агни» (знаешь такую дрянь?), или нестабильность трёх реакторов разом… Это она не понимает, она не техник. Так что — проспали вы всё, вояки. Вас спасла маленькая девочка. И в связи с этим у нас будут крупные неприятности. У вас — нет. Даже наоборот.

Ласко разлил остатки самогона и сунул стакан Росу:

— Ты только иллюзий на её счёт не питай, пилот. Это равно, что с ядовитым удавом в одной постели… По последней, мужики!

Рос закусил губу, и я понял, что Ласко — попал. Что Хьюмо не только любит, но и боится Дарайю. Боится, что она связалась с ним, лишь для того, чтобы откупиться от Бездны ещё не рождённым ребёнком.

Эйниты — они такие. И страшны именно цинизмом своего понимания мира. И за это тоже надо было выпить.

Я поднес к губам чью-то фляжку, где ещё плескалось на самом дне.

Экрист помотал головой, подождите, мол. И взял стакан.

— С утра, капитан, ты это… Таможенник там спит. Так ты переговори с ним насчёт титана. Если так и дальше пойдёт, то титан к концу месяца у вас будет, а мы бы купили. Ну, по последней! Пусть ещё постоит этот мир!