Охотник на богов

Эпизод 14. Афена

Врачеватель приблизил руку к моей груди.

Сиреневый сгусток энергии из его ладони потянулся ко мне лёгким потоком тумана, проник через футболку и похолодил кожу. Луин отстегнул амулет от цепочки и приложил к моей груди — туда же, где сейчас мерцал сиреневый туман.

Годфред во мне молчал, но я точно знал, что он справится с магией экзорциста и не выдаст себя. Иначе он бы уже дал мне понять, что надо что-то предпринимать.

Я уверенно смотрел в белые глаза Луина, а его амулет тем временем всё плотнее прижимался к моей груди.

Внезапно врачеватель резко отдёрнул амулет, а вместе с ним из груди вырвался и сиреневый туман, только уже более тёмного цвета. Его втянуло обратно в ладонь экзорциста, а потом энергия исчезла.

Луин улыбнулся.

— Ну вот и всё. Лечение окончено, мальчик мой. Карма была совсем небольшой и несложной. Теперь я вижу, что ты чист перед республикой и законом.

Кристобаль плюхнулся обратно на стул и с облегчением выдохнул, а Брана, наоборот, вскочила.

— Спасибо! Спасибо вам, врачеватель Луин! Мы так беспокоились за Тайдера, но вы его спасли!

Она конечно сильно преувеличивала, но Луину стало приятно. Он улыбнулся шире. Как и Брана с Крисом и Афеной.

Лишь один человек не улыбался. Бауч Беласко.

Он пристально смотрел на меня и хмурился. Луин повернулся к нему и спросил:

— Ну? Что вы скажете, коллега? Чист наш пациент?

Парень поднялся, подошёл к толстяку, после чего выждал небольшую паузу и только потом ответил:

— Чист, судя по всему. Жаль, что память восстановится не сразу.

Внутренне я почувствовал, что он всё равно сомневается, хотя предъявить ему нечего.

— А покажите-ка мне своего бога, господин ЛасГален, — вдруг попросил Луин. — Такое невероятное зрелище я должен увидеть сам! Это же надежда республики! Это явление удивительное, хоть и страшное.

Мозарт сейчас находился в моей комнате, я специально сплавил его перед ужином. Морфи будто почуял, что я о нём думаю, и появился в гостиной. В коротких брюках, вязаном пончо и резиновых шлёпанцах. Вместе со своим золотым луком в руке. Правда, Луин не обратил внимания, как нелепо одет бог.

Он уставился на Мозарта в ужасе и восхищении, покачал головой и по привычке схватился за амулет (уже другой амулет, в виде красного глаза).

Мозарт глянул на меня, спрашивая разрешения поздороваться. Я кивнул.

— Мозарт, — представился морфи. — Бог Гор.

Мне нужно было показать, что он не опасен, пока я не прикажу ему быть опасным. Луин, судя по всему, пользовался уважением и авторитетом в Гипериосе, а значит, мог повлиять на мнение людей. Лишние проблемы в виде их ненависти и страха мне были не нужны.

— Мозарт не атакует, если не будет необходимости, — сказал я. — К нему нужно относиться с уважением, как и к его хозяину. Тогда всё будет в порядке.

Да, это было нахально с моей стороны, но Луин среагировал, как надо.

— Ну конечно, — кивнул мужчина. — Вряд ли кто-то посмеет не уважать Тайдера ЛасГалена. Особенно, если Гильдия посчитала тебя нашим спасением, хотя прямо об этом и не говорит. Но мы не дураки, всё понимаем. Даже наш суровый кириос Кэйнич.

Ещё несколько минут он разглядывал морфи и только потом приступил к осмотру моего укуса и раны на спине после удара о лодку. И опять экзорцист использовал очередной амулет, поводив им над ранами. Луину хватило минуты, чтобы, на место укуса перестало ныть. То же самое он проделал и с раной на спине.

— Заживёт к утру, — объявил он уверенно, после чего заспешил к ещё одному пациенту по соседству.

Вместе с ним ушёл и Беласко. Он больше не проронил ни слова, только кивнул на прощание Бране.

Как только оба экзорциста покинули дом, Брана уткнула руки в бока и с претензией глянула на Мозарта.

— И что теперь? В наш дом теперь будут приходить, как в музей, да? Чтобы посмотреть на нашего бога? А посуду мыть потом мне? Ну уж нет!

Брана быстро распределила обязанности по уборке кухни и мытью посуды. Досталось даже Мозарту.

Это было странно.

Бог помогал на кухне тем, кто ненавидит богов. Жуткая ирония.

И кстати, как-то Годфред назвал Мозарта малолетним богом, и я решил уточнить, но Годф уже прочитал мои мысли.

— Ну да, он малолетний. Его возраст — всего двести-триста тысяч лет, не больше. По людским меркам Мозарту лет семь. Можно сказать, это такой большой и жуткий ребёнок. Поздравляю, теперь ты папаша! Дай обниму!

Вот чёрт.

Я потёр лоб и взглянул на своего огромного морфи с бородой и красными дредами. Вот тебе и мальчик лет семи. Приехали.

— А тебе-то сколько? — спросил я у Годфреда.

— Не твоё дело, — веско обозначил он, но что-то подсказывало мне, что Годфред по людским меркам далеко не подросток.

Тогда сколько же ему на самом деле? Миллион?..