Конан-варвар. Алая цитадель

Услышав такие слова, человек цивилизованный, наверное, не рассмеялся бы только из уважения к сану принцессы. Но совсем иначе реагировал варвар. В его племени тоже обращались к оракулам в тяжелые времена и их советами не пренебрегали. Он опустил меч, но не спешил спрятать клинок в ножны.

— Коли сама принцесса Ясмела разыскала меня, значит, ей и вправду нужна помощь, — проворчал он. — Похоже, речь идет о судьбе королевства, я прав? Ну, раз так, скажи, чем именно я способен тебе помочь. Я всего лишь скромный наемный рубака. Конечно, если надо без лишнего шума перерезать чью-то глотку…

— Присядь, — перебила его принцесса, указав на кушетку. — Ватиша, принеси вина нашему гостю.

Воин кивнул и сел — спиной к стене, чтобы держать на виду всю комнату. Меч, так и не возвращенный в ножны, он положил на обтянутые кольчугой колени. Похоже, осторожность была у него в крови.

Меч сразу привлек к себе внимание Ясмелы — казалось, в блеске клинка переливалась нe только голубизна стали, но и багрянец, вобравший в себя цвет кровопролитных битв. Сама она вряд ли смогла бы поднять такой меч, но не раз видела, как наемники орудуют подобными с той же легкостью, как она — своей плеткой для верховой езды.

Столь же примечательны были могучие руки гостя, ничуть не похожие на корявые лапы дикаря-недочеловека. Она вдруг устыдилась, поймав себя на том, что представила, как эти сильные мужские пальцы играют прядями ее черных волос.

Похоже, ночной пришелец успокоился, когда Ясмела опустилась на кушетку напротив него. Он даже снял шлем и откинул на спину кольчужный капюшон. Без головного убора он оказался еще менее похож на хайборийца. Смуглое, изборожденное шрамами лицо было хмурым, даже грозным, но без печати порока или злобы. Самым же поразительным оказались его сверкающие синие глаза. На широкий крутой лоб ниспадали нечесаные пряди черных как смоль жестких волос.

— Как тебя зовут, воин, и какова твоя должность? — спросила принцесса.

— Я Конан, капитан отряда наемников-копейщиков. — Он единым духом осушил чашу вина и вернул ее Ватише, дав знак наполнить снова. — Родом из Киммерии.

Название было ей лишь смутно знакомо. Вроде бы это где-то на севере… мрачный горный край далеко за границей Хайбории, населенный людьми суровыми и жестокими… Живого киммерийца она увидела сейчас впервые.

— Конан, — произнесла она, устремив на него взгляд чарующих темных очей, — почему ты решил, что разговор у нас пойдет о судьбе королевства?

— Что тут непонятного? — ухмыльнулся он. — Твой брат — пленник офирского монарха, Коф зарится на твои земли и плетет интриги, а вдобавок появился шемский маг и учинил неслыханное кровопролитие… А самое неприятное — из твоего войска каждый день дезертируют люди.

Столь откровенная речь простого капитана привела в растерянность привыкшую к церемониям принцессу. Этот человек не считал нужным маскировать жестокую правду цветистыми околичностями.

— И почему же они дезертируют, Конан-киммериец? — спросила она.

— Кое-кто поддался на кофские соблазны, — ответил он, смакуя вино. — Другие решили, что век Хорайи как независимой страны приблизился к своему закату. А некоторых до смерти напугали слухи о Натоке, колдуне из пустыни.

— Но хоть наемники не разбегутся? — спросила она с надеждой.

— Пока мы вовремя получаем плату, можешь на нас положиться, — ухмыльнулся северянин. — А что до политики, то это не для нас. О ней можешь говорить с нашим командиром Амальриком, даром, что ли, он беглый принц. А мы простые воины, любим щедрое жалованье, лихую драку и богатую добычу. Хотя один совет по части политики и я могу тебе дать. Если заплатишь Офиру требуемый им выкуп, то пойдут слухи, будто у тебя не осталось средств на жалованье нам. И тогда у нас появится искушение перейти на службу к королю Кофа, хоть он и скупец, каких свет не видел. Или мы можем взбунтоваться и разграбить город. Не все ли равно наемникам, на чьей стороне сражаться? Была бы добыча.

— А как насчет Натока? — Она посмотрела на него в упор. — Почему бы вам не перейти под его знамена?

— А чем он будет платить? — Конан пожал плечами. — Медными пузатыми божками из разоренных шемитских храмов? И это при том, что половина наемного войска — шемиты? Нет уж, с Натоком нам не по пути. А ты, если задумала с ним повоевать, можешь на нас рассчитывать.

— Ты отвечаешь за свои слова? — спросила она резким тоном.

— Странный вопрос, — удивился Конан. — У меня такое чувство, ты его неспроста задаешь.

— Неспроста, — кивнула она. — Я хочу знать, пойдут ли за тобой наемники, если я назначу тебя командиром всей хорайянской армии.

Он не донес чашу с вином до губ, которые в следующий миг дрогнули и растянулись в ухмылке:

— Меня? Поставить над армией? Разрази меня Кром, вот это сюрприз! А где же твои напомаженные аристократишки? Как они воспримут идею подчиниться чужеземному дикарю?

— Они мои вассалы, как я скажу, так и сделают.

Она хлопнула в ладоши. Вошел раб, застыл в глубоком поклоне. Принцесса обратилась к нему:

— Передай графу Теспидскому, чтобы немедленно явился сюда. Еще позови канцлера Тауруса, принца Амальрика и агу Шупраса.

— Я верю Митре, — задумчиво сказала она, глядя, как Конан уничтожает поставленную перед ним Ватишей еду. — Ты, похоже, бывалый воин.

— Рожденный на поле боя, — оторвал он кусок мяса от кости крепкими зубами. — И первое, что я услышал в своей жизни, это звон клинков и крики сражающихся. Да, я бывалый боец. Участвовал в схватках враждующих кланов, в войнах разных государств, в завоевательных походах имперских армий.

— Значит, ты способен повести армию на врага и на поле боя построить ее в боевой порядок?

— Конечно способен. Битва двух армий похожа на поединок двух рубак, только крови проливается больше. Выхватываешь из ножен гвардию, бьешь ею — и либо враг опрокинут, либо ты сам остался без головы.

Возвратился раб, объявил о прибытии тех, за кем его посылали. Ясмела велела Конану оставаться на месте и перешла в соседнюю комнату, задернув бархатную гардину в дверном проеме.

— Я пригласила вас сюда, чтобы сообщить о важном решении, — начала она. — Нашей стране угрожает опасность…

— О да, моя принцесса, ты совершенно права, — перебил ее граф Теспидский, рослый красавец с завитыми и надушенными черными кудрями.

Он то и дело приглаживал одной рукой загнутые кверху усы, в другой держал бархатный берет с красным страусиным пером и золотой брошью. Из расшитого золотом бархата были и остроносые туфли. С жеманностью его манер не вязалась стальная крепость мышц под шелковыми одеждами.

— Но я знаю, как спасти королевство! — продолжил он. — Надо предложить офирскому монарху еще больше золота за освобождение твоего брата…

— Я против! — вмешался канцлер Таурус, престарелый вельможа в плаще с подбоем из горностаевого меха. От непрестанных забот на его лице давно пролегли глубокие складки. — Мы и так предлагаем огромный выкуп, и если заплатим его, государство останется нищим. А увеличив цену, только распалим жадность офирского короля. Я уже говорил, моя принцесса, и еще раз повторю: Офир занял выжидательную позицию. Он будет бездействовать до тех пор, пока мы не столкнемся с ордами Натока. Если потерпим поражение — офирцы выдадут нашего короля Кофу, победим — тогда его вернут нам за предложенный выкуп, а то и даром. Все любят дружить с сильными, слабый союзник не нужен никому…

— Силы мы не приобретем, пока сидим сложа руки, — перебил его принц Амальрик, командир наемного войска, громадный, как медведь, немедиец с львиной гривой белокурых волос. — Ежедневно из армии сбегает несколько человек, а оставшиеся донимают меня вопросами, почему мы бьем баклуши. Если не выступим на юг сейчас же, то скоро просто не с кем будет выступать.

— Мы выступаем завтра, — твердо сказала принцесса. — А поведет вас вот этот человек!

Она рывком отодвинула бархатную занавесь и картинным жестом указала на киммерийца. Быть может, она выбрала не самый удачный момент: Конан лежал на кушетке, закинув ноги на столик эбенового дерева, держал обеими руками исполинскую кость и увлеченно ее обгладывал. Он с ухмылкой глянул на вельмож, подмигнул Амальрику и вернулся к своему занятию.

— Митра меня храни! — схватился Амальрик за голову. — Это же Конан! Северянин, самый буйный из моих вояк! Не будь он лучшим рубакой в отряде, я бы давно его вздернул.

— Моей принцессе захотелось нас разыграть? — закивал, неестественно улыбаясь, граф Теспидский. — Ну конечно же, это шутка! Этот человек не может командовать аристократами, потому что он — безродный, невоспитанный дикарь. Поздравляю тебя с отличным розыгрышем, принцесса. Будет о чем рассказать моим родовитым друзьям…

— Граф Теспидский, — перебила Ясмела, — ты давал нашему дому клятву вассала. Я избавляю тебя от нее. Можешь идти.

— Идти? — опешил он. — Куда идти?

— Хоть в Коф, хоть в ад! — вспылила принцесса. — Или ты будешь служить мне так, как я хочу, или не будешь служить вовсе!

По лицу графа было видно, он решил пойти на попятный. Склонившись в глубоком поклоне, он проворчал:

— Моя принцесса, ты неправильно поняла мои слова. Я давал клятву вассала не для того, чтобы бросать тебя в беде. И если тебе угодно, чтобы в столь трудный для государства час я терпел унижения, — пожалуйста, я готов подчиняться варвару.

— А ты, доблестный Амальрик?

Toт, к которому она обращалась, сначала выругался себе под нос, потом ухмыльнулся. Это был настоящий воин удачи, и никакой ее фортель не сумел бы его удивить.

— А что я? Я наемник, готов служить под чьим угодно началом, лишь бы платили. Я всегда говорил, век воина должен быть коротким и веселым, а если в поход нас поведет киммерийский буян, вряд ли мы заживемся на этом свете, но зато уж повеселимся так повеселимся!

— И наконец, ты, мой верный ага? — повернулась Ясмела к Шупрасу.

Тот пожал плечами — дескать, что еще мне остается? Это был типичный житель земель, примыкающих с юга к кофской границе: рослый, худой, с ястребиными чертами лица, даже более резкими, чем у его более чистокровных родичей — обитателей пустыни.

— Все мы — лишь орудия в руках Иштар, моя принцесса, — ответил он в духе своих предков-фаталистов.

— Подождите здесь, — велела принцесса и вышла.

Томясь в ожидании, граф Теспидский мял свой бархатный берет, Таурус нервно хрустел пальцами и что-то непрестанно бормотал, Амальрик львиной поступью расхаживал по комнате и ухмылялся. В своем покое принцесса хлопнула в ладоши, зовя рабынь.

Они принесли Конану взамен кольчуги стальные доспехи, и вновь он предстал перед аристократами, уже облаченный в броню. Сверкающие латы и шлем с плюмажем придавали его облику мрачное величие, и даже граф Теспидский против своей воли испытал робость перед этим варваром. Амальрик перестал ухмыляться.

— Вот уж чего я никогда не ожидал, Конан, так это увидеть тебя в доспехах рыцаря. Но, клянусь Митрой, они тебе к лицу. Не всякий король способен этим похвастаться, уж я-то их много повидал и знаю, о чем говорю.

Конану было суждено вспомнить эти слова Амальрика много лет спустя, когда пришло время сбыться самой сокровенной мечте.