Конан-варвар. Алая цитадель

1

Во время одного из дворцовых празднеств Набонидус, Багряный Жрец, вежливо коснулся руки молодого аристократа Мурило. Мурило повернулся и встретил загадочный взгляд, подивившись скрытому в нем намеку. Они не обменялись ни единым словом. Набонидус изящно поклонился и сунул ему в руку золотую шкатулку. Молодой человек знал: Набонидус ничего не делает без причины; он извинился и под первым удобным предлогом поспешно вернулся к себе. Юноша раскрыл шкатулку и обнаружил там человеческое ухо; посмотрев на необычный шрам, пересекающий его, он понял, кому оно некогда принадлежало. Мурило бросило в жар, больше он не сомневался в значении того взгляда, с которым Набонидус передал ему шкатулку.

Однако, несмотря на напомаженные черные локоны и щегольскую наружность, Мурило не был безвольным трусом, который без борьбы кладет голову на плаху. Он не знал только, играет ли Набонидус с ним в кошки-мышки или же хочет дать ему шанс добровольно уйти в изгнание. Поскольку он, Мурило, все еще жив и находится на свободе, ему давалось по меньшей мере несколько часов сроку — вероятно, для медитации. Но значит, ему не требовалось никакой медитации для принятия решения. Сейчас ему необходимо одно — орудие. И судьба предоставила ему такое орудие… Молодой дворянин сидел в своем доме, расположенном в квартале, застроенном мраморными дворцами с пурпурными башнями, дрожал и размышлял, а его будущее орудие находилось в нищем районе между низкопробными кабаками и домами терпимости.

Жил-был жрец Ану, храм которого, стоящий на краю нищего квартала, повидал не только смиренное благоговение и молитвы прихожан. Жрец этот, человек крайне несимпатичный, жирный, откормленный, не только укрывал краденое, но и шпионил. Оба эти занятия приносили невероятный доход, потому как та часть города, что находилась возле его храма — так называемый Лабиринт — представляла собой смешение извилистых переулков и грязных пивных, где встречались наиболее отчаянные головорезы со всего королевства. Самыми дерзкими и отпетыми из них были некий гандерландец, бывший наемник, и один варвар, киммериец. Ану коварно позаботился о том, чтобы гандерландца схватили и публично повесили на рыночной площади. Киммерийцу посчастливилось бежать. По возвращении он узнал о предательстве жреца, явился ночью в храм Ану и сделал его короче ровно на одну голову. Это вызвало в городе серьезные волнения. Поиски убийцы протекали безрезультатно, пока одна женщина не выдала его властям и не привела капитана с его отрядом к той норе, где варвар отсыпался после попойки.

Когда они попытались схватить его, он проснулся. Все еще пьяный, но полный дикой ярости, он повалил капитана и прорвался сквозь ряды нападающих. Он бы ушел от них, если бы выпитые в ту ночь крепкие напитки не затуманили ему мозги. Запутавшись и плохо соображая, варвар в страшной спешке промахнулся и, вместо того чтоб выскочить в раскрытую дверь, врезался в каменную стену — да так сильно, что потерял сознание. Когда оно к нему вернулось, киммериец уже находился в самой надежной тюрьме города, прикованный к стене цепями, которых даже его варварские мускулы не в состоянии были порвать.

В эту камеру и пришел Мурило, замаскированный, закутанный в просторный черный плащ. Киммериец рассматривал его с большим интересом, поскольку принял за палача, которого прислали за ним, чтобы повесить. Мурило, однако, быстро разъяснил недоразумение и начал разглядывать пленника с неменьшим интересом. Даже в полумраке тюрьмы, прикованный к стене, этот человек поражал своей мощью. Его крепкое тело соединяло в себе силу медведя с ловкостью и гибкостью пантеры. Под спутанной черной гривой сверкали синие глаза, полные необузданной дикости.

— Ты хочешь жить? — спросил Мурило.

Варвар заворчал, и интерес его к Мурило усилился.

— Если я помогу тебе бежать, не сделаешь ли ты мне одного одолжения? — спросил аристократ.

Киммериец молчал, но пронзительный взгляд говорил за него.

— Я хочу, чтоб ты убил для меня одного человека.

— Кого?

Мурило понизил голос до шепота:

— Набонидуса, королевского жреца!

Киммериец не выразил ни озабоченности, ни смущения. Он не знал трепета перед властями, с которым зачастую рождаются цивилизованные люди. Король или нищий — какая, в сущности, разница? Он не спросил даже, почему Мурило пришел именно к нему, когда и без того вне тюрьмы шляется достаточно головорезов, которые с радостью предложили бы свои услуги.

— Когда я должен бежать? — спросил он.

— Через час. Ночью в этой части подземелья останется только один часовой. Я его уже подкупил. Вот ключи от твоих цепей. Я открою замки, а после того, как я буду уже дома, часовой — его имя Атикус — отворит дверь твоей камеры. Ты свяжешь его полосами твоей разорванной куртки, чтобы стража, когда найдет его, поверила, будто ты сбежал, пользуясь помощью извне, и не стала его подозревать. Затем ты направишься прямо к дому Багряного Жреца и убьешь его. Оттуда иди к Крысиной Норе, где тебя будет ждать человек с лошадью и мешком золота. С этим тебе будет легко покинуть город и бежать из страны.

— Тогда снимай цепи, — потребовал киммериец. — И позаботься о том, чтобы охранник принес мне поесть. Клянусь Кромом, я не получил за целый день ничего, кроме кусочка скверного хлеба и воды. Я близок к истощению.

— Хорошо, сделаю. Но запомни: ты не должен бежать, пока я не доберусь до дома.

Освобожденный от цепей варвар поднялся и вытянул свои мускулистые руки, которые казались очень могучими в полумраке подземелья. Мурило был убежден: если есть на земле человек, способный сделать то, что ему требуется, то это киммериец. Он повторил еще раз свои указания и покинул тюрьму, не забыв попутно поручить Атикусу принести заключенному кусок холодного мяса и кувшин вина. Он мог доверять стражнику, и не только из-за денег, которыми он оплатил его услуги, но из-за более существенных вещей, которые о нем знал Мурило.

Когда Мурило вернулся в свои покои, он полностью взял себя в руки. Аристократ был уверен, что Набонидус станет действовать через короля, а раз королевские воины еще не постучали в его двери — значит, жрец не успел поговорить с монархом. Без сомнения, разговор с королем состоится утром — если, конечно, Набонидус доживет до утра.

Мурило не сомневался в том, что киммериец постарается выполнить его поручение. Удастся ли ему это — вот в чем вопрос. Уже не в первый раз предпринимается попытка убить Багряного Жреца — и до сих пор все покушавшиеся погибали страшной, не поддающейся описанию смертью. Но все они были людьми, выросшими в городах и не обладавшими волчьими инстинктами варвара. Когда Мурило раскрыл золотую шкатулку с отрезанным ухом, он вспомнил, как несколько часов назад из своих тайных источников узнал об аресте киммерийца и сразу же увидел в нем решение своей проблемы.

Он осушил бокал за здоровье человека по имени Конан и за его удачу, которая должна сопутствовать ему этой ночью. Но в тот момент, когда он вторично наполнял свой кубок, один из его шпионов принес ему известие о том, что Атикус арестован и сам брошен в темницу. Киммериец не сбежал.

Мурило почувствовал, как кровь стынет в жилах. В превратностях судьбы он видел могущественную руку Набонидуса, и в нем росло убеждение: Багряный Жрец не просто человек, он чародей, который читает мысли своих жертв и тянет их за ниточки, а те начинают плясать, словно марионетки. Он ощутил отчаяние и безнадежность. Приняв решение, он перепоясался мечом и спрятал его под просторным плащом, затем покинул свой дом через потайной ход и торопливо зашагал по пустым улицам. Наступила полночь, когда он добрался до дома Набонидуса, мрачной громадой высящегося в глубине сада за стеной, которая отгораживала его от соседних участков.

Стена была довольно высокой, но преодолимой: в вопросах безопасности Набонидус полагался не на каменные преграды. Страшиться следовало не стен, а находящегося за ними. Чего или кого именно, Мурило точно не знал. Он слышал, что по саду прогуливается огромный, очень опасный пес, который разорвал уже не одного взломщика, словно жалкого кролика. О том, кто здесь еще может стоять на страже, Мурило даже подумать боялся. Те, кому удалось побывать здесь под предлогом деловых вопросов, рассказывали, что, несмотря на богатую обстановку дома, Набонидус живет очень просто и обходится минимальным количеством слуг. В самом деле, если только Мурило ничего не путает, они все упоминали только об одном замкнутом человеке по имени Джока. Второй, предположительно раб, был слышен где-то в доме, но его никто не видел в лицо. А главной загадкой этого полного тайн дома был сам Набонидус, которого ловкие интриги и хитросплетения политики сделали самым могущественным человеком в королевстве, и народ, канцлер, даже сам монарх плясали под его дудку.

Мурило вскарабкался по стене и прыгнул в сад, утопавший в тени деревьев и кустарников, которые тихо качались на ветру. Ни одного огня не светилось в окнах дома, возвышающегося над садом черной скалой. Молодой аристократ поспешно, стараясь не шуметь, пошел мимо кустов. Каждый миг он ожидал услышать лай огромной собаки и увидеть, как она бросается на него из темноты. Он сомневался, что меч может помочь ему в битве с таким врагом, однако это не заставило его повернуть назад. Он понимал — погибнуть от клыков этой твари ничуть не страшнее, чем от секиры палача.

Неожиданно Мурило споткнулся обо что-то большое и мягкое. Наклонившись пониже, в свете звезд он увидел лежащее у своих ног неподвижное тело. Это был труп собаки, которая охраняла сад. Шею пса словно выкрутили, раны указывали на то, что их оставили пальцы, обладающие чудовищной физической силой. Мурило был убежден: такое повреждение человек причинить не в состоянии. Вероятно, на пса напал зверь или монстр еще более дикий. Мурило бросил нервный взгляд на темные кусты, где могло скрываться неизвестно что, а потом, пожав плечами, направился к дому.

Первая дверь, которой Мурило коснулся, оказалась не заперта. Он осторожно вошел, держа в руке меч, и увидел, что находится в длинном коридоре. Помещение освещалось слабым светом, который пробивался сквозь занавеси в другом конце коридора. Тени играли на полу и на стенах. Во всем доме царила абсолютная тишина. Мурило проскользнул по коридору и остановился, желая тихонько прокрасться к занавеси на двери. Он увидел впереди освещенный покой: тяжелые бархатные шторы на окнах спускались до пола, ни малейшего луча света не вырывалось на улицу. Покой казался пустым, но Мурило хватило одного взгляда, и его передернуло от ужаса. Среди разбитой мебели и разорванных занавесей — свидетелей ужасной битвы — лежал труп человека. Он лежал на животе, однако голова его была неестественно вывернута, подбородок упирался в плечо. Лицо, искаженное жуткой ухмылкой, казалось, издевательски смотрит на оцепеневшего молодого аристократа.

В первый раз за эту ночь решимость покинула Мурило. Он бросил неуверенный взгляд на коридор, по которому пришел сюда, однако затем подумал о плахе — и отказался от бегства. Обогнул усмехающийся труп, лежавший на полу. Несмотря на то что никогда не видел этого человека прежде, он узнал его по описанию других. Это был молчаливый слуга Джока.