Первая академия. Том 1
- Автор: Amazerak
- Жанр: Боевая фантастика / Городское фэнтези
Читать книгу "Первая академия. Том 1"
Глава 15
— Как вам не стыдно, господин Васильев? — укоризненно покачал головой Вяземский. — И месяца не прошло с того момента, как мы приняли вас в наше учебное заведение, а вы уже со студентами дерётесь. Как же так вышло-то, позвольте поинтересоваться?
— Я отстаивал свою честь, ваше сиятельство, — ответил я со сдержанной вежливостью. — Господин Огинский вызвал меня на поединок, отказать я не мог. И кстати, прошу учесть, что поединок проходил за пределами учебного заведения.
— Так дуэли-то запрещены везде. А калечить студентов и вовсе непозволительно. Из-за вас господин Огинский теперь в больнице в тяжелейшем состоянии.
— Так его никто и не просил устраивать этот спектакль, — пожал я плечами.
— Боже мой… детский сад, — вздохнул Вяземский. — И что с вами теперь делать будем?
— Ваше сиятельство, мне и самому не доставляют удовольствие подобные мероприятия. Однако если вас вызывают на дуэль, у вас два выхода — драться или принять позор. Таковы неписаные правила и закон чести. Как я могу позволить кому-то оскорблять меня только на основании того, что я не ношу родовой герб? Огинский не первый раз задирает первокурсников и незнатных студентов. Теперь он получил по заслугам. Я готов понести наказание за то, что участвовал в драке, но позволить кому-то попирать свою честь и достоинство моего рода… нет, на это я не пойду.
На лице ректора мелькнула скупая улыбка, но спохватившись, он вернул свой прежний грозный вид:
— А словесами вы владеете не хуже, чем магией, господин Васильев. Но словеса не изменят случившегося. Если семья Огинского узнает о том, что произошло, боюсь, могут быть неприятности, причём, в первую очередь, у вас.
— Я осознавал риски, ваше сиятельство, но это мой выбор, и мне нести за него ответственность. Если у Огинских возникнут претензии, я готов удовлетворить их в той или иной форме.
— Нет-нет-нет, — замахал руками Вяземский. — Больше никаких драк, дуэлей и прочего.
— Но если…
— Это уже не ваша забота. Думаете, мне нужны эти конфликты с семьями студентов?
— Уверен, это не в интересах академии.
— Именно. Поэтому, господин Васильев, хвастаться вашей победой я бы настоятельно не советовал ни здесь, ни за пределами учреждения.
— Я буду держать язык за зубами. Но слухи расходятся быстро. К тому же сомневаюсь, что Евгений Огинский тоже промолчит.
— Сомневается он… Повторяю ещё раз, это не ваша забота. И довольно об этом. Лучше расскажите, как так получилось-то? Подрались с третьекурсником, на вас ни одной царапины, а он в больнице с ожогами лежит. Я когда услышал, так и не поверил вначале, думал, пошутить кто-то изволил. А оказалось, правда. И кстати, что с вашей печатью? Объясните, чёрт возьми, что происходит, или начну думать, что я уже ничего не понимаю в этой жизни, хоть и дал Господь шестой десяток разменять.
Всю наигранную строгость Вяземского как рукой сняло. Его глаза блестели от любопытства. Ректор забыл и про дуэль, и про Огинского. Моя сила — вот что по-настоящему интересовало главу академии. Он знал, что мало какой абитуриент способен победить в драке третьекурсника, он видел мою печать, которая с начала учёбы разрослась и начала обретать структуру. Последнее, по моим наблюдениям, даже у студентов четвёртого курса происходило нечасто.
— Прошу прощения, ваше сиятельство, — развёл я руками, — но объяснить, увы, не могу. Если даже вы не понимаете, почему так происходит, то что же может понимать обычный первокурсник? Я удивлён не меньше вашего.
— Ох, врёте, господин Васильев, — погрозил мне пальцем ректор.
— Чистая правда, ваше сиятельство. Я не знаю, откуда у меня такой талант.
— Ладно, пусть так, но я должен это видеть собственными глазами. Придётся вас ещё раз, хе… проэкзаменовать. А то, может, вам уже аттестат пора выписывать? А? Ладно-ладно, не бойтесь, выгонять вас не будем, — и тут ректор вернул свой прежний строгий вид, да и тот его стал серьёзнее. — Однако наказать и вас, и Огинского я просто обязан.
— Таков ваш долг, — кивнул я.
— Тогда вот как поступим. Неделя карцера и месяц — запрет на выезд из академии.
— Прошу прощения, ваше сиятельство, но у меня нет возможности находиться взаперти целый месяц. И дело не в моей прихоти, а в том, что в ближайшее время я должен вернуть свою прежнюю фамилию, для чего потребуется совершить поездку. К тому же есть дела, игнорирование которых повлечёт материальные потери для меня и моего рода. Как вы знаете, я оказался единственным наследником, и хоть дела мои сейчас ведёт попечитель, мне придётся…
— Ладно-ладно, успокойтесь, — ректор жестом прервал мою реплику. — Фамилия, дела рода… Я всё понял. Тогда поступим так. Неделя карцера и месяц — хозяйственные работы. Надеюсь, на это у вас возражений не будет?
— Благодарю, ваше сиятельство, — кивнул я.
— Ну всё, тогда можете быть… свободны, — с сарказмом произнёс Вяземский.
Собрав кое-какие вещи на неделю и книги, я в сопровождении Комаровского отправился в подвал одного из хозяйственных корпусов.
Карцер издавна использовался для наказания сильно провинившихся учащихся. Такое наказание практиковалась как в школах, так и в высших учебных заведениях годов до шестидесятых-семидесятых двадцатого века. Фактически тебя просто сажали, словно в тюрьму, в небольшое подвальное помещение без права выхода на улицу, и вешали на руку блокирующий браслет, чтобы ты не мог воспользоваться магией.
В Первой академии тоже имелись такие комнатушки для наказания, но выглядели они не так страшно, как я себе представлял. Тут были все удобства: санузел, электрический свет, отопление. Даже картина на стене висела с каким-то библейским сюжетом, видимо, для назидания.
Три раза в день приносили еду из столовой для бедных, а после окончания занятий приходил надзиратель группы и передавал список материалов, которые требовалось изучить. Одно плохо — я оказался оторван от тренировок. Я не мог ни присутствовать на занятиях, ни упражняться самостоятельно. Хотя… кое-что сделать всё же получилось.
Моё запястье сковывал браслет с тремя уровнями блокировки. По мнению Комаровского, он должен был нейтрализовать мою магию. На деле же получилось так, что магия блокировалась не полностью, оставалась возможность управлять эфиром и даже создавать слабые заклинания. Давалось это большим трудом и требовало много времени, однако, как мне показалось (хотя в своей практике я это не использовал) такая тренировка с дополнительно нагрузкой могла быть полезной для прокачки эфирного баланса и выносливости. Поэтому всё свободное время я только тем и занимался, что создавал небольшие огоньки в руках, а потом подолгу отдыхал, восполняя потраченную энергию.
В подвале меня заперли в понедельник ночью, а в среду после занятий явился Комаровский, как обычно, вручил листок со списком пройденных тем и велел следовать за собой.
Привёл он меня в пустой зал для занятий огненной магией, а минут через пять подошёл ректор. Комаровский снял с меня браслет и удалился из зала.
— Как поживаете, господин Васильев? — поинтересовался Вяземский с нескрываемым ехидством.
— Спасибо, хорошо, ваше сиятельство, — ответил я. — В моих новых апартаментах тепло и светло, и есть все возможности для занятий.
— Рад, что наши специальные апартаменты пришлись вам по вкусу. Однако я подумал, что недельный перерыв в тренировках — это слишком много. Вам не помешало бы размяться. Заодно покажете мне, на что способны.
— Благодарю, это очень великодушно, — сказал я не без сарказма.
Вяземский хмыкнул:
— Ну тогда не будем терять время. Покажите заклинание, которым вы победили вашего соперника.
Я сосредоточился на нужном символе, повернулся к кирпичной стене и, выставив вперёд руки, изверг пламя такое же, как и во время драки с Огинским. Когда закончил, ректор важно кивнул:
— Впечатляет. У вас действительно талант. Признаться, до этой минуты я сомневался в ваших возможностях. А теперь…
Ректор целый час заставлял меня создавать различные заклинания начального уровня. Однако у меня не было желания демонстрировать перед руководством все свои навыки. Зачем мне лишние вопросы? Поэтому я намеренно ограничивал силу заклинаний.
Затем Вяземский велел показать перемещения.
Пространственные рывки были не самой сложной техникой. В моё время их осваивали студенты первых курсов специальных магических учреждений. Однако в Российской империи тридцатых годов дела обстояли иначе, и эфирные техники преподавались в меньшем объёме. Перемещениям тут не обучали, а потому ректора очень удивился, что я знаю, как это делается. Пришлось снова соврать про мастера, который тренировал меня дома.
— На сегодня достаточно, — наконец, сказал ректор. — Ваши навыки действительно впечатляют. Придётся подготовить отдельную программу, раз вы оказались на голову выше однокурсников.
— Благодарю, ваше сиятельство. Кстати, как поживает господин Огинский? — поинтересовался я. — Поправляется?
— Что, беспокоитесь? Жив господин Огинский, жив. Всё с ним будет хорошо, разве что несколько шрамов останется в назидание, так сказать. Ещё вопросы имеются?
— Ваше сиятельство, — проговорил я, решив, что момент подходящий. — Вы, вероятно, слышали о ситуации моей семьи. Убийство, покушение и прочее…
— Да, мне известно.
— Так вот, мне думается, вы должны знать, что за мной ведётся слежка. Злоумышленники используют такси. Их возле академии много, и они не вызывают подозрения. В субботу вечером одно из них ехало от самых ворот. Мой шофёр заметил и сумел оторваться, тем не менее, считаю, что должен сообщить вам об этом. Они совсем близко подобрались.
Лицо ректора стало очень серьёзным, почти как в тот день, когда он меня отчитывал за драку:
— Пойдёмте, — произнёс он, и мы медленно двинулись через зал к выходу. — Я уже слышал об инциденте. Спасибо, что сообщили. Соответствующие меры принимаются.
— Так же я подозреваю, что враги могут готовить покушение. Дорога до Хамовников, особенно мост — очень удобное место для засады.
— Тогда вам тем более не стоит покидать учебное заведение.
— Я не смогу сидеть взаперти вечно. Если неотложные дела. Поэтому я бы хотел попросить вас об одолжении.
— Да, я слушаю.
— Мой стражник сейчас наблюдает за мостом и дорогой. Я намерен узнать, если убийцы устроят засаду. Но, полагаю, вам тоже не хочется, чтобы в окрестностях Первой академии происходили подобные вещи. Если стражник обнаружит что-то подозрительное, могу ли я рассчитывать на вашу помощь?
Мы дошли до двери. Ректор остановился и посмотрел на меня:
— Да, господин Васильев, если появится что-то подозрительное в окрестностях академии, охрана займётся этим. Я дам телефон отдела безопасности, — Вяземский полез за пазуху, достал записную книжку и ручку, что-то начеркал, вырвал листок и протянул мне. — Со всеми вопросами обращайтесь по этому номеру. Если ваш человек кого-то обнаружит, парни обязательно проверят.
На этом наше общение закончилось, и Комаровский, который ждал в коридоре, вернул меня в подвал.
Хорошо, что ректор был в курсе происходящего. Это значительно облегчало мне жизнь. По крайней мере, если охрана академии не поленится, то дорога до Хамовников будет безопасна.