Место Силы 4. Андромеда

* * *

Но как бы я ни злилась, Виллар был в чём-то прав.

Как минимум, в том, что о создании пятёрки уже даже не задумываться надо. Её просто нужно создавать.

И вечером перед сном я уставилась в бесстрастное лицо медитирующей Нилли.

— Алеф, засранка, ты сбиваешь меня с толку! — Та открыла глаза. — Что?

— Помнишь, когда мы познакомились?

— Конечно. В казарме со стаффами.

— Когда я провожала тебя на испытание — помнишь, о чём мы говорили?

Она помнила, но — молчала. И это молчание было мне странно и страшно.

— Мы говорили, что однажды будем с тобой в одной пятёрке… — пробормотала я, и собственная безукоризненно белая ментома показалась мне какой-то серой, застиранной.

— Говорили, — сказала Нилли. — С тех пор прошло много времени… Знаешь, Алеф, без тебя я бы, наверное, так далеко не забралась. До меня лишь недавно дошло, что я практически вышла на финишную прямую. Я вот-вот стану созидателем. Не в шутку, не во сне — на самом деле. И у меня такое чувство, будто весь этот путь я прошла, опираясь на тебя.

Я приободрилась от её слов. Но ментомы были смутны и непонятны, я не умела читать их так быстро. К тому же Нилли их подавляла, как могла.

— Думаю, нам стоит начать, — сказала я, бросившись вперёд, будто в воду с утёса. — Ты и я. Нам нужно ещё трое. Наверное, третьим станет Айк, он…

— Алеф, — перебила Нилли, — прости.

— Что?

— Я не хотела говорить, но… Всё равно ты бы узнала. Сегодня утром я согласилась войти в пятёрку.

— В… пятёрку? — пролепетала я. — Ка… какую?

Она долго молчала, глядя в сторону.

— Виллара, — сказала чуть слышно.

Мне почудилось, что меня вышвырнули в космос. Распылили, забрав энергию, оставив лишь горечь и боль вечного одиночества. Не уединения, что я искала время от времени, а — одиночества.

Не услышав ответа, Нилли заволновалась и принялась объяснять:

— Ты должна понять, Алеф. Он — лучший. Он просто лучший, вот и всё. От таких предложений не отказываются.

— Он тебе сам предложил?

— Сам. Я бы, наверное, и не сообразила к нему подойти. Если бы ты спросила раньше, Алеф…

Я молча легла в капсулу и опустила крышку.

Полная очистка. И — сон. Глубокий сон, чтобы не думать, не видеть грёз.