Этот мир твой

Если это и считалось камерой, то понятие о тюрьме у свегов было странное. Куб с ребром навскидку метров десять. Одна стена заполнена пультами и какой-то аппаратурой, но рядом никаких стульев. Возле другой стены напротив закрепили пленника. Четыре ленты выходили прямо из стены и фиксировались к браслетам, застёгнутым на запястьях и щиколотках. Ты можешь сделать пару шагов вперёд от стены, но не более, дальше ленты потянут тебя назад. Хочешь – стой, хочешь – сиди или лежи, ленты не помешают. Но это всё, больше тебе ничего не дозволено.

А дальше пленника оставили одного. Все ушли. Причём это было отнюдь не игрой – просто свеги абсолютно доверяли надёжности своей аппаратуры. Отказов у них и в самом деле не бывало. Самым мучительным оказалось смотреть на то, что спасение было здесь же, рядом, но недоступно. Чтобы отключить ленты, достаточно просто щёлкнуть тумблером на пульте у противоположной стены. Но туда не дотянуться. Вячеслав попробовал в первую же минуту, как его оставили – в ответ на рывок ленты резко дёрнули пленника назад, ощутимо приложив о стену. И не кинуть какой-нибудь предмет, чтобы попробовать сбить переключатель, просто нечего – пленника раздели до белья, да и ленты не дадут.

Вячеслав сел на пол и прислонился к стене. До тошноты, до рвоты, до раздирающей грудь боли вдруг захотелось жить. Он не жалел ни о чём, какая бы его ни ждала судьба потом. И встань перед ним выбор – он опять поступил бы также, ведь они победили. Всё, как и обещал Исаак Данилович, они и в самом деле стали спасителями Земли. Этот мир подарил ему настоящих друзей и почти год настоящей жизни – а не серого и бессмысленного существования, как предыдущие шестнадцать лет. Жалко одного, он не сумел спасти Паулу. А ещё жаль, что он так и не смог увидеть Варю. Сказать ей, что любит её. Сколько прошло за эти месяцы событий, а варино лицо сейчас встало перед глазами так, будто они расстались только вчера. Высокие скулы и симпатичный нос, как у модели, кожа идеально белая и чистая, светлые волосы собраны в аккуратный хвост. Глаза у Вари выразительного золотисто-коричневого цвета, напоминавшего блеск янтаря.

«Люблю. Прости, любимая»…

И тут на него накатило. Внутренности затряслись, органы словно расплющились о кости таза и грудную клетку. Вячеслав сглотнул, не понимая, то ли его вырвет, то ли он не сможет сдержать порывов кишечника. Кожу на лице, и ладонях начало стягивать, будто их облили толстым слоем быстро засыхающего гипса. Мозг превратился в перепутанный кусок нервов, каждый кончик которых сунули в кипяток, а потом облили ледяной водой, отчего они принялись крошиться. Страх, ненависть, равнодушие, азарт и ещё что-то переполняли тело, кажется, чувства приобрели материальную форму, превратившись в густую вонючую слизь, и эта слизь вот-вот готова хлынуть через глаза, ноздри и уши. Вячеслава бил озноб, его распирало изнутри, ещё немного – и он лопнет.

В первый момент Вячеслав не понял, что изменилось, у него потемнело в глазах, а отсутствие боли и всех неприятных ощущений воспринималось как невероятное райское блаженство. Сознание вернуло кристальную чёткость скачком. Он больше не был прикован в камере свегов, а сидел на кровати в комнате маминой квартиры из Питера мира Перекрёстка. За окном алел закат, судя по начавшим распускаться зелёным листочкам деревьев и немногочисленным пятнам ноздреватого подтаявшего снега, здесь примерно тоже начало апреля. И вместо белья под скафандр на нём были джинсы и клетчатая рубашка. Он вернулся обратно!

Дальше мысли побежали лихорадочным галопом. Сколько он здесь ещё задержится? Неважно. Главное, чтобы сохранилось изменение взаимного расположения предметов при переходе. Если кровать соответствует стене с кандалами, то контрольный пульт должен оказаться где-то возле раковины на кухне. Тогда даже если в момент переноса он снова окажется привязан, мгновения, пока его дёрнет обратно, хватит всё отключить. Если он ошибся с направлением – тем лучше, кандалы останутся в соседней комнате, их перерубит стеной. Нужно освободить Паулу, а вдвоём они выпутаются из любой передряги...

Вячеслав вскочил – и тут в коридоре раздались шаги, отчётливо громкие в окружающей тишине. Миг спустя на пороге комнаты замерла женщина в брючном костюме цвета кофе с молоком. Невысокая, худощавая. Рыжина волос до плеча и острый курносый нос делали её чем-то похожим на лису. Возраст с ходу не угадаешь, есть такой тип людей, которые одинаково выглядят и в двадцать, и в сорок. Разве что морщинки в уголках глаз выдавали: гостье, скорее всего, больше тридцати. Только через секунду до сознания дошла неправильность. Женщина немного просвечивала, словно смотришь через скульптуру очень мутного стекла. Или нет, скорее сквозь толщу воды.

Женщина ещё немного постояла в частично-прозрачном виде, убедилась, что парень перед ней всё понял. Дальше приобрела фактурность и цвет, превратилась в обычного человека.

– Вы ещё один джинн!

– Совершенно верно. Меня зовут Анна Геннадьевна, и перед тем, как ты что-то дальше предпримешь, нам с тобой обязательно надо поговорить. Ситуация у нас с тобой сложилась во всех отношениях уникальная. Если честно, я за свою долгую жизнь не припомню ничего подобного.