Негатив. Эскалация

— Сегодня в город приезжает один из моих дядьёв. Он хочет с тобой встретиться.

У меня чуть глаза на лоб не полезли.

— Чего?!

— Да не волнуйся ты так. О нас с тобой он ничего не знает! Это по другому поводу!

Я уселся на кровати и потребовал объяснений:

— По какому ещё — другому? Ты о чём вообще, дорогая?

Юлия Сергеевна нервно потеребила кофточку.

— Повышенная эмпатическая чувствительность — это у нас семейное, понимаешь? Все в родне на первом-втором витках инициацию проходят. Вот я в письме и упомянула технику, которую ты мне дал.

— Я тебе её дал, не кому-то ещё.

— Она ведь не секретная! Тебе жалко, что ли?

Удержаться от тяжёлого вздоха не удалось.

— Жалко! — в пику барышне заявил я совершенно искренне. — Знал бы — не дал!

— Не дуйся, Петенька! — попросила Юля. — Поговоришь с моим дядей на этот счёт, хорошо?

— Да не буду я ни с кем разговаривать! — раздражённо выдал я. — Очень надо!

— Надо, — подтвердила барышня. — Я в подробностях не знаю, о чём именно будет разговор, но, поверь, прийти на встречу в твоих собственных интересах! А если останешься разочарован, я компенсирую тебе потерянное время. Договорились?

— Так, может, сейчас и начнёшь компенсировать?

Но только я поднялся с кровати, и Юлия Сергеевна ойкнула и выскользнула из комнаты.

Ну и что мне оставалось? Отказаться? Даже не смешно — кураторы, если прознают, точно шкуру спустят. Так что бросил ломать комедию и спросил:

— Где и когда?

— Восемь вечера, бистро «У Максимилиана». Это рядом с главпочтамтом. Знаешь такое?

— Найду, — хмуро пообещал я.

Юлия Сергеевна надела туфельки, выпрямилась и пристально глянула на меня.

— И, Петя, очень тебя прошу, не намекай Фёдору Ильичу на наши отношения. Лучше тогда вообще на встречу не ходи!

Тут-то я и закатил глаза.

— Вот ты молодец! А с чего бы мне иначе давать тебе тот конспект, а?

Барышня потупилась и как-то не слишком уверенно произнесла:

— Ну… Я сказала, что за мной один застенчивый юноша из мещан ухаживать взялся… — И, желая предвосхитить взрыв негодования, зачастила: — Послушай, если всё откроется, меня родные поедом съедят! Иди речь только об интересах семьи, я бы и не подумала так рисковать, но для тебя это тоже важно! Второго такого шанса точно не представится! Поверь, я знаю, о чём говорю!

— Напустила тумана…

— Пообещай, что будешь паинькой! Не заинтересует предложение, просто скажи «нет». Не выдавай меня, ладно?

Юля захлопала ресницами, и я указал на дверь.

— Ой, да иди ты уже! Один чёрт, всё рано или поздно вскроется.

— Если поладишь с дядей Федей, он стукнет пальцем по столу, и все мигом притихнут, — уверила меня Юлия Сергеевна и выпорхнула из квартиры.

Я запер за ней и прислонился спиной к двери.

Дела! Неужто вербовать станут? Прямо как в авантюрных романах!

Впрочем, воодушевление долго не продлилось, поскольку лично от меня ничего не зависело вовсе: этот дядя Федя не со мной переговоры вести станет, а с Георгием Ивановичем и Альбертом Павловичем. А я так — марионетка чревовещателя, передаточный механизм, и не более того.

Звонить кураторам я не стал, вообще за день из дому не вышел. Пил чай, пытался готовиться к семинарам и доделать наконец тот невозможный реферат. Получалось не очень.

Ближе к шести пришёл Миша Попович, глянул на меня как-то странно и вдруг спросил:

— А у неё подружки нет, случаем?

— Сильно шумели? — вздохнул я.

— Ты — нет, она — да.

— Ох, ёлки! Извини, не буду больше на ночь приводить.

— Так что насчёт подружки?

— Спрошу, — пообещал я и бессовестно соврал, поскольку делать этого по вполне понятным причинам не собирался.

Никак особенно к встрече не готовился, разве что сорочку свежую надел да полуброги надраил. Правда, ещё вышел сильно заранее и заглянул в парикмахерскую, попросил побрить, подстричь и освежить одеколоном.

Бистро «У Максимилиана» было заведением не из дешёвых, но воскресным вечером не пустовало и оно, свободных столиков не оказалось вовсе, ещё и у входа две парочки ожидали возможности попасть внутрь. Я заявил, что меня ждут, и спокойно миновал вахтёра, но вот дальше слегка растерялся и завертел головой по сторонам. Тут же рядом оказался официант, справился о причине возникшего затруднения, а после указал на нишу в углу зала и даже сопроводил меня к ней.

Я спокойно выдержал взгляд расположившегося там господина лет сорока пяти — моложавого, но уже с тронутыми сединой висками, — и сел напротив него.

— Пётр, полагаю? — осведомился тот.

— Так и есть, Фёдор Ильич, — подтвердил я, нисколько в личности собеседника не сомневаясь — очень уж разительным было семейное сходство. Вот ведь не повезло бедной Юленьке фамильную челюсть унаследовать. Беда прямо.

И ещё господин Карпинский был оператором, слабеньким — едва уловил его потенциал, — но всё же оператором.

Задумчивость едва не сыграла злую шутку: Фёдор Ильич не пожелал следовать этикету и не стал беседовать на отстранённые темы, переливая из пустого в порожнее, и сразу рубанул сплеча.

— Позвольте поинтересоваться, молодой человек, насколько серьёзные у вас намерения в отношении моей племянницы?

Едва ли мне удалось сохранить совсем уж невозмутимое выражение лица, но справился как-то с удивлением, пожал плечами.

— Серьёзные или нет — кто знает? Всё в этом мире относительно, Фёдор Ильич.

— Под серьёзными намерениями я подразумеваю матримониальные планы, — с улыбкой подсказал собеседник.

Мелькнула мысль, что Юлия Сергеевна обвела меня вокруг пальца и наплела своему дядюшке с три короба, но линию поведения решил не менять и заявил предельно прямо:

— Полагаю, в моём возрасте ещё рано задумываться о женитьбе.

— Удачный брак может обеспечить безоблачное будущее.

— А неудачный — его сломать.

Фёдор Ильич отодвинул от себя тарелку с недоеденным луковым супом и прищурился.

— Неужели вам не хочется войти в высший свет?

Тут меня и разобрала злоба, холодная и расчётливая.

— Высший свет? — хмыкнул я. — При всём уважении, но вы мыслите категориями прошлого века. Дворянство давно утратило свою главенствующую роль в обществе. Возможно, в Айле всё не так, но и в республике, и в большей части континентальной Латоны у него нет ни реальной власти, ни даже просто серьёзного политического влияния. Современная элита зиждется на трёх столпах: капитале экономическом, капитале политическом и сверхсиле. Операторы — вот новое привилегированное сословие, если вам так угодно.

Тут я, вдохновлённый дебатами на риторике, самым бессовестным образом сгустил краски, но взрыва негодования со стороны собеседника не последовало. Наоборот, улыбнулся тот как-то очень уж снисходительно. Как взрослый ребёнку.

— А кто говорил о дворянстве? — спросил он. — Могу заявить со всей определённостью, что Юлия Сергеевна никогда не получит родительского благословения на брак с человеком вашего происхождения. Разумеется, настоящим чувствам это не помеха и вы можете быть вместе, но — вне семьи. Это ясно?

— Это неинтересно, — отмахнулся я. — Поясните, пожалуйста, что тогда вы имели в виду, говоря о вхождении в высший свет?

— Ровно то же, что и вы. Операторы и в самом деле способны взять власть в свои руки. Не прямо сейчас, но в самом ближайшем будущем. Вот только мощность в сверхджоулях и все эти ваши разряды — фикция. Самые искусные рыцари не становились королями даже в седой древности. Их уделом было ездить с турнира на турнир и вдохновлять своими победами почтенную публику. А мир с тех пор ушёл далеко вперёд. Человек не возглавит государство, лишь потому что способен сравняться силой с батареей гаубиц. Он так и останется слугой. Современное состояние авиации и артиллерии делает потуги на культивацию лишёнными всякого смысла. Рано или поздно всё это выродится в ещё один вид спорта вроде стрельбы по тарелочкам или бокса.

Вот тут мне стало действительно интересно. И я даже не постеснялся сказать, что упустил нить рассуждений собеседника.

— Боюсь, не вполне понимаю…

— А вот руководство института всё прекрасно понимает. Оператору ни к чему высшее образование. Зачем, если есть сверхспособности? Нет, здесь прямо на наших глазах пытаются создать новую, в том числе интеллектуальную, элиту. Вырастить зерно грядущего миропорядка, если угодно. Такой подход обесценивает операторов или лишает их индивидуальности, превращает в шестерёнки государственного механизма и даже питательную субстанцию грядущих свершений, но имеет право на жизнь. Мы исповедуем принципиально иной подход. Для нас уникален и важен каждый оператор.

— Мы — это семейство Карпинских?

— Не семейство — клан. Стать частью семьи вы не сможете, войти в клан на правах равноправного члена — вполне.

— Что-то пока не хочется, — признался я и отвлёкся на принёсшего чай и круассаны официанта.

— Ваше право, — ничуть не огорчился этим заявлением Фёдор Ильич, когда мы вновь остались наедине. — С вашего позволения, перейду к делу. Мы не гонимся за голой мощью, не делаем культа из сверхсилы самой по себе. Мы руководствуемся постулатом «знание — сила». О, во многом это получилось случайно. Я с братьями прошёл инициацию на третьем витке. Никто из наших отпрысков не продвинулся дальше второго, большинство не сумели покинуть пределов первого. Остаётся лишь поблагодарить за это провидение.

— В самом деле?

— Бесспорно! — подтвердил господин Карпинский. — К чему цирковые фокусы со взрывами и полётами, если можно получить секретную информацию, не выходя из дома, или навязать кому-либо свою волю таким образом, что человек этого даже не осознает? Ментальное доминирование сулит невероятные возможности тем, кто возьмёт его на вооружение! И пусть пока работа с ноосферой проходит по разряду фантастики, я уверен, что покорится нам и эта вершина. А дурачки будут кидаться шаровыми молниями и меряться киловаттами. Место этим шутам гороховым в балагане!

Я отпил чая и со значением отметил:

— Насколько понимаю, я не вписываюсь в профиль вашего… клана.

— Молодой человек, вы — абсолют, это немало уже само по себе.

— Но недостаточно?

Фёдор Ильич смерил меня пристальным взглядом синих глаз и решительно заявил:

— Полагаю разговор об этом преждевременным. Сейчас это всё останется одними только словесами, а я не привык тратить своё и чужое время попусту.

— Чего вы от меня хотите? — спросил я.

— Содействия, — уклончиво ответил собеседник. — Та техника, описанием которой вы одарили Юлию Сергеевну, чрезвычайно интересна, но это лишь кусочек чего-то большего. Полностью её потенциал раскроется лишь при задействовании неких специфических препаратов, отсутствующих в свободном обороте. Нет, не волнуйтесь, я не собираюсь подбивать вас на государственную измену. Мы не преступаем законов страны проживания, пусть даже и не испытываем симпатии к её властям. Моя просьба абсолютно невинна.

— В самом деле? — вздохнул я, немало утомлённый изящным кружевом словес.

— Ваш друг Лев прошёл инициацию на первом румбе первого витка. Это недостижимый пока для нас идеал. Мы хотим не гадать, но точно знать, к чему стремимся и как далеко простираются границы возможного. С человеком со стороны он откровенничать не станет, но если вы представите нас друг другу…