Негатив. Эскалация

И действительно — ждали. Сначала выполнил несколько стандартных упражнений, затем меня погоняли на скорость, а под конец прошёлся с инструктором по комнатам, вроде как зачистку помещений отработал. Точнее — показал, на что способен.

В итоге мне пообещали разработать индивидуальную программу и отправили восвояси. Последнему обстоятельству я порадовался до чрезвычайности. Устал.

Так дальше и пошло. Учёба, реабилитационные процедуры и лечебная физкультура, курсы со всякими специфическими занятиями, сумбурное изучение случайных иностранных языков, поход в тир и на йогу. Если б не успехи в технике «Дворца памяти» — точно бы голова взорвалась. Но и с ней просто доползал до кровати и отключался, будто рубильник перекидывали.

В четверг отпахал полную смену на воротах — особо не утомился, но не пришлось и скучать. То грузовики осматривал, то к семинарам готовился и разбирался в усложнённой схеме заземления. Довелось и на мотоцикле заезжавшие на территорию студгородка сторонние машины сопровождать, но по сравнению со службой на Кордоне — детский сад.

На воскресенье задумал зазвать в гости Юлию Сергеевну, а та вильнула хвостом, сославшись на известные женские дела; возникло даже нехорошее подозрение, что эта штучка, заполучив рабочую технику снижения ментальной чувствительности, просто потеряла ко мне всякий интерес.

Да и чёрт с ней! Переживать по этому поводу смысла не видел, махнул рукой.

Лев в гости не пригласил, ну а сам я напрашиваться не стал и с утра написал письма домой и Василю, а потом сходил на сдвоенный киносеанс. Пообедал в городе, обсудил последние политические события в студенческом клубе да и отправился домой валяться на кровати с книжкой.

Ну а дальше снова трудовые будни начались. Работал, учился, лечился. Развивался интеллектуально и физически. Точнее — физическую форму я пока лишь восстанавливал. Но чувствовал себя с каждым днём всё лучше и лучше, что не могло не радовать. Даже в тире отдача в раненую руку болью перестала отдаваться.

Курсы? На курсах занятия так и продолжил вести мордатый Василий Архипович, реальный статус которого по-прежнему оставался для меня загадкой. Был он преподавателем с военной кафедры или штатным инструктором ОНКОР — касательно этого я мог лишь строить догадки. Обучение шло в индивидуальном порядке, и диктовать мне ничего особо не диктовали, и даже особо не интересовались успехами в изучении учебных пособий, а основное время уходило на обсуждение прочитанного, втолковывание каких-то неосвещённых в брошюрах моментов, решение логических задач и даже простое общение на заданные темы, многие из которых были от меня предельно далеки. Ещё периодически конструировались некие жизненные ситуации и устраивались учебные допросы, на которых я исполнял роль то подозреваемого, то следователя. Загнать собеседника в угол обычно не удавалось, но и сам наловчился отбрёхиваться, не выходя из заданного образа.

Как-то я не утерпел и поинтересовался таким пренебрежением к выданным мне брошюрам. Василий Архипович только рукой махнул.

— Какой там у них статус? Для служебного пользования? Я тебе так скажу: все нормальные материалы проходят под грифом совершенно секретно. На руки их курсантам не выдают и даже конспекты должны храниться в учебных заведениях. А эти азы… Нет, ознакомься с ними в свободное от занятий время — это лишним точно не будет, но давай-ка мы с тобой на ступень выше поднимемся. Просто слушай, запоминай и отрабатывай.

Я против такого подхода не возражал.

В субботу подкараулил в коридоре Юлию Сергеевну, и не пришлось даже ничего говорить, та сама справилась о моих планах на завтрашний день. Нигилист по воскресеньям с самого утра уходил в читальный зал, так что условились встретиться на квартире в одиннадцать. И — встретились.

Сразу выталкивать Юлию Сергеевну из кровати и указывать на дверь было как минимум невежливо, позвал пить чай. Одеваться барышня не пожелала, заглянула в мой шкаф и остановила свой выбор на старой фланелевой рубахе. Я задумчиво глянул ей вслед и отправился на кухню в чём мать родила.

— Садись, поухаживаю за тобой, — предложила Юля, открыла шкафчик и потянулась за чашкой, привстав при этом на цыпочки.

Не слишком-то и длинная рубашка задралась, и я порадовался тому, что не выставил барышню за дверь. А ещё подумал, как хорошо быть здоровым и полным сил. А вот на больничной койке пролежни зарабатывать — нет, совсем не весело.

Воду я вскипятил сам и указал на корзинку с печеньем.

— Угощайся! Ещё пряники есть и вафли.

Юля округлила глаза.

— А как же фигура? — Но всё же от шоколадной конфеты не отказалась, стала пить чай вприкуску. Потом спросила: — И как тебе новая работа?

— Пока всё устраивает.

Юлия Сергеевна поморщилась.

— Но ты же вахтёр!

— Старший вахтёр.

— Да хоть самый старший! Неужели ты настолько неамбициозен?!

Я отпил чая, не спеша отвечать, затем покачал головой.

— Вовсе даже наоборот. Именно поэтому меня всё и устраивает.

— Не понимаю, — как-то совсем уж жалобно сказала Юля.

— А что тут непонятного? — хмыкнул я. — Кем я был? Был я мотоциклистом, которому начальство милостиво разрешило отучиться семестр в институте. И то на правах вольного слушателя.

Барышня с интересом глянула на меня поверх чашки.

— А сейчас? Что изменилось?

— Пока — ничего, — спокойно признал я. — Но скоро изменится. Сдам экзамены, поступлю на очное обучение по квоте службы охраны.

— Твоя цель — высшее образование?

— А этого мало?

— Это неамбициозно!

Я разгладил лежавший на столе фантик, немного поколебался и сказал:

— Рассчитываю войти в программу обмена и получить возможность настроиться на айлийский источник. Студенту завести нужные связи и заинтересовать преподавателей куда проще, нежели мотоциклисту корпуса.

Зачем разоткровенничался — сам не знаю. Просто очень уж требовательно глядела Юлия Сергеевна, и хоть мне до её мнения не было ровным счётом никакого дела, захотелось… Соответствовать, что ли? Не ударить в грязь лицом так уж точно.

— Вот это — амбициозно, — признала барышня. — Хоть и трудновыполнимо.

— Трудности нужны для того, чтобы их преодолевать, — отделался я банальностью. — Ты-то преодолеваешь? Помогли конспекты?

Юля кивнула, но как-то не слишком уверенно.

— Сдвиги есть, — признала она.

Меня столь лаконичный ответ не устроил, и я уточнил:

— И большие?

Барышня неопределённо покрутила пальцами.

— Пока не очень. Пассивные техники за день не нарабатываются. Но на треть, пожалуй, чувствительность уменьшилась.

— Ты это как определила? — заинтересовался я. — Ещё одного революционного матроса завела?

— Вот ещё! — обиженно фыркнула Юлия Сергеевна. — Ты за кого меня принимаешь? Я не какая-то там профурсетка, чтобы одновременно с несколькими кавалерами шашни крутить!

— Ладно, не обижайся! — попросил я. — Но тогда как? Тебя же на дистанции чужие эмоции не глушат, правильно понимаю?

— Правильно, — подтвердила барышня и стрельнула в меня взглядом невинных васильковых глаз. — Я с Настенькой поцеловалась. По-настоящему. С языком.

К чести своей, чаем я не поперхнулся. Но и совсем уж невозмутимое выражение лица сохранить не удалось, и Юлия Сергеевна от души расхохоталась.

— Так себе шутка, — хмуро заметил я.

— Никаких шуток! — отрезала барышня. — Просто у тебя ещё больше, чем у Насти, глаза округлились, когда я ей поцеловаться предложила.

— Ей-то почему?! С кузеном бы поцеловалась!

Юля поморщилась с какой-то даже гадливой брезгливостью.

— Мне эмоциональный контакт установить нужно было! Нужен был взрыв, что-то на грани фола! — пояснила она. — А у Романа эмоции как у снулой рыбы! Целоваться с ним… Брр…

Тут я не нашёлся, что сказать, а Юлия Сергеевна вдруг перегнулась через стол, глянула вниз и улыбнулась.

— Смотрю, пикантные подробности не оставили тебя безучастным? И что мы с этим будем делать?

Но именно что «нам» делать ничего не пришлось, барышня прекрасно справилась со всем безо всякого участия с моей стороны. Всего-то и потребовалось, что от избытка чувств и полноты ощущений с табурета не сверзиться.

— Увидимся на неделе? — поинтересовался я напоследок.

— Не знаю, не знаю, — улыбнулась в ответ Юля. — Я и так тебя разбаловала. Хорошенького помаленьку.

Я настаивать на своём не стал и хлопком пониже спины направил барышню к входной двери, но не тут-то было.

— Какие планы на вечер? — спросила вдруг та. — Я бы с удовольствием посидела в каком-нибудь баре, где меня никто не знает. Страсть как выпить хочется! Ну вот чего ты шампанского не купил, скажи на милость?

— Не подумал, — ответил я.

Но — нет, подумал и от этой идеи отказался. Во-первых — накладно, во-вторых — были планы на вечер, запах перегара и головная боль мне бы предельно всё осложнили. Вот о планах я и сказал:

— Сегодня никак. В театр иду.

— О! — понимающе протянула Юлия Сергеевна. — Ту курносую малышку выгуливаешь, с которой в картинной галерее был? Смотрю, берёшь от жизни всё?

— Мы просто друзья, — проворчал я и выставил барышню за дверь.

Ну да — друзья. А друзья должны поддерживать друг друга. И, если первую неделю после моего визита к Виктору Лия так и светилась от радости, то дальше всё вернулось на круги своя, вот и пришлось сопровождать бывшую одноклассницу в театр. Честно говоря, лучше б это время на подготовку к семинарам потратил или даже с Юлей в загул ударился. Хоть бы не рисковал челюсть со скуки вывихнуть.

Понедельник ничем особенным не запомнился, разве что за исключением поистине летней жары. Ещё с вечера я перебрал свой гардероб, оглядел прогулочные штаны и рубаху-поло и пришёл к неутешительному для себя выводу, что появляться в таком виде на занятиях никак нельзя. А в шерстяном костюме — упрею. Беда.

На следующий день справился у Карла, где тот шил свой летний парусиновый костюм, но в подсказанное им ателье не пошёл. Просто никак не мог решить для себя самого, могу позволить такие траты или стоит отложить деньги на оплату процедур по выводу на пик витка. Комендатура гарантийное письмо уже отозвала, оставалась авансовая тысяча, а этого было слишком мало.

Ещё и на судебной психиатрии нагоняй получил. Если вредного старикана Логинского доклад худо-бедно устроил, то реферат он нещадно раскритиковал и перечеркал. Пришлось в перерыве между занятиями тащиться в библиотеку и рыться в картотеке в поисках профильных книг.

Найти-то нашёл, но вот руки до них так и не дошли, прихватил с собой на дежурство в четверг. Отказался от участия в карточной партии, заточил карандаш, выложил перед собой тетрадь и обречённо вздохнул при виде заехавшей в ворота полуторки. Следом почти сразу прикатила вторая, а минут десять спустя в отстойник заехали сразу три грузовых автомобиля, да ещё четвёртый остался на улице.

Тогда проняло даже моего флегматичного напарника.

— Да что ж это такое! — посетовал он. — Как прорвало их сегодня!

Я пинком отправил каталку к ближайшей тентованной машине, улёгся на неё и обследовал грузовик снизу, а когда вновь выбрался на свет божий, дежурный по контрольно-пропускному пункту на пару с Валерой вовсю наседал на экспедитора.