Камень. Книга 10

* * *

Белобородов замер, пристально разглядывая «жертву», потом повернулся к Кузьмину:

— Не притворяется?

— Не-а, — хмыкнул тот. — В бессознанку нырнула, как по учебнику. Девка — кремень! Не удивлен ее успехами на выбранном поприще. Если она еще и не обсикалась после твоих рассказов о ее медленном, но верном расчленении… — Кузьмин развел руками. — Принесу баронессе свои самые искренние извинения за доставленные неудобства.

— Ты ей и так свои извинения принесешь, — буркнул Белобородов, но вечернее платье темных цветов Александры все-таки проверил. — Сухо, — улыбнулся он. — Девка действительно кремень! Но в бессознанку все-таки нырнула рановато, и я тебе, как профи в этих вопросах, ответственно заявляю — терять сознание в нужный момент и не слишком часто тоже надо уметь. Иначе это будет лишним подтверждением наличия у тебя специальной подготовки, что, согласись, тоже не есть хорошо…

Обмен профессиональными взглядами на тенденции развития современного пыточного искусства прервал негромкий стук в дверь. Белобородов прореагировал на это подчеркнуто тяжким вздохом:

— Только беседа на приятные сердцу темы начала налаживаться, как сразу ломятся проклятые лазоревые мундиры и не дают душевно пообщаться с понимающим человеком. Сука, никакого удовольствия от работы!.. Олегыч, гаси баронесску с гарантией, а то, не ровен час, очухается и приятный сюрприз испортит…

Отчет перед генералом не занял много времени, а когда оба канцелярских оказались на палубе, Кузьмин не выдержал:

— Петрович, а ты когда немецкий успел выучить?

Белобородов глянул на друга с подчеркнутым презрением:

— Пока ты по воровским малинам шкуру тер, я занимался самообразованием. К твоему сведенью, я неплохо овладел еще французским и итальянским.

— Ой, не пиzди! — ухмыльнулся колдун и выдал фразу на лягушачьем наречии.

— Сам ты сын осла и петуха! — окрысился Белобородов.

— Ты только погляди! — Кузьмин не собирался скрывать свой восторг. — Реально волочешь! Да как так, Петрович?

— Вот так! С трудом, но овладел, правда, не полностью, — с досадой протянул Белобородов. — Понимать понимаю, но не говорю.

— Причина?

— У сынки же в детстве эти были, гувернеры, вот мне и приходилось полностью погружаться в языковую среду, чтоб ей пусто было! А разговаривать на языках вероятных противников я стеснялся — акцент был просто жуткий. Вот и…

— Подожди, баронесса же ругалась! А немецкие ругательства ты где выучил?

— Гувернанткой по немецкому и английскому у Лешки была немка, — Белобородов улыбался, — симпатичная такая, с обалденной жопой… Вот мы с ней и задружились организмами. А когда дружили активно, она мило так что-то тявкала непонятное. Слова-то незнакомые, я начал выяснять… Оказалось, костерила она меня последними немецкими словами, получая от этого дополнительное удовольствие. Думал сначала зубы немецкой извращуге выбить за подобное обращение с русским дворянином, но Лешку пожалел — сынка мог остаться без училки сразу по двум языкам.

— Как проблему решил? — еле сдерживал смех Кузьмин.

— К кляпу приучил… — ухмыльнулся Белобородов. — Не поверишь, ей так еще больше понравилось. Потом она в ультимативной форме потребовала связывать себя и фактически насиловать. Короче, БДСМ и немцы! А фееричный финал наших с ней отношений случился аккурат в предпоследний день ее контракта. Фрау подпила и потребовала напоследок чего-нибудь эдакого, ну, я и расстарался: кляп, веревки, она висит на блоке в хлеву, и я с ней проделываю все то, что мы с тобой делали с китайцами, только вместо ножа использовал тупую деревяшку. Олегыч, не поверишь, на следующий день случились пылкие признания в вечной любви и уверения, что я лучший мужчина на свете! Бл@дь, еле на поезд до Москвы извращугу посадил и только потом перекрестился!

— Ну, так-то вы нашли друг друга! — Кузьмин уже откровенно ржал.

— Да пошел ты!.. Друг, называется!.. И не вздумай сынке про языки рассказывать.

— Чего так?

— Он тогда малой был, на такие мелочи внимания не обращал, да и не помнит, наверняка, ничего. А мне до сих пор стыдно, как свой акцент вспомню…