Место Силы 4. Андромеда

* * *

Я вышел из зала и привалился спиной к закрывшейся двери.

— Хреново, — буркнул Тайо.

— А? — посмотрел я на него.

— Насчёт Алеф.

Наверное, в реальности я просто обратился в статую. Тогда как внутри меня кипела жизнь. Мысли упрямо выстраивались в цепочку.

Да, я облажался, как только мог. Хуже только окончательно просрать сроки и обречь мир на гибель без шанса на сражение. Но до этого ещё далеко.

Если подумать, что ещё мне нужно?

Многое. Логика стержня всё ещё висит. Чтобы добиться нужных результатов, я наворотил там слишком много слоёв. И в результате получилась монструозная машина, разобраться в которой не сумеет никто, кроме меня.

Хранители — пять кукол, помещённых на верхний ярус — предполагались всеведущими. Однако я не успел замкнуть на них порядка сорока процентов контуров. У них сейчас больше вопросов, чем ответов. Единственное, чем они отличаются от избранного с первого уровня — их вопросы основаны на большем знании, а значит, ответить на них практически невозможно.

Хранители знают, что их мир мёртв. И видят, как снова и снова появляются в стержне их сородичи, чтобы вести ту же войну, что и все остальные. Откуда?!

Как им ответить? Для них нет ответа. Но если тот же вопрос задаст мне Тайо, я отвечу, не задумываясь. Избранные «нашей» расы берутся из прошлого. Из того времени, когда верхний мир ещё не был затоплен «Гнилью». И — да, это моя лажа, от и до. Я не знал, как ещё замкнуть нужный мне контур, и создал такое вот колесо.

И это колесо крутится.

Будь у меня неделя, я бы сделал по-другому, я бы дал Хранителям знание, объясняющее реалии. Но теперь они — лишь куклы, единственная функция которых — помочь нам победить. Подсказать метод, как заманить Корень Зла в ловушку и прикончить.

Проблема в том, что они могут не захотеть помогать, если у них возникнут подозрения, что их родимое Место Силы — нечто несоизмеримо большее, чем казалось.

Там проблема, тут проблема… По отдельности — ерунда, но если всё это свалится скопом, сразу — тогда беда.

Если на одну чашу весов сложить все проблемы, а на другую — шансы, то проблемы рванут вниз с такой скоростью, что шансы взлетят и размажутся по потолку.

А самая основная проблема в том, что никто ещё не знает, что я хочу сделать.

— Эй! — Тайо махнул рукой у меня перед лицом. — Ты здесь?

— Сколько ей осталось? — спросил я.

— Алеф? Не знаю. Она плоха, Виллар. Очень плоха…

— Примерно! — застонал я. — У меня есть сутки?

Я планировал отоспаться эти сутки. Сон был мне нужен, как воздух. Но, видно, не судьба.

— Нет такой уверенности, — сказал Тайо.

— Дерьмо… — Я закрыл лицо руками. — Нам нужно поговорить.

— Говори.

— Не здесь. Идём… Идём к… К тебе.

Я хотел сказать «ко мне», но вспомнил, какой там бардак, и подумал, что это не лучшая идея.

Тайо молча развернулся и пошёл по коридору. Я шагал за ним.

Слова нехотя ворочались в голове. С мыслями было гораздо проще. Но когда нужно облечь их в слова…

Хорошо людям. Их мышление устроено примитивно, оно полностью зависит от языка. Есть язык — есть мышление, нет языка — нет мышления. И высказать мысль так же, как она пришла, не составляет труда.

Мы развиты куда лучше. Наше мышление не сковано нашим языком. Наоборот, это язык пытается соответствовать мышлению — безуспешно.

Но сейчас я должен сказать. Должен сказать так, чтобы Тайо мне поверил. Тогда нас будет двое. Это — уже начало.

— Садись. — Тайо подвинул мне стул.

Я моргнул.

Мы уже у него в комнате. Плохо, очень плохо. Сознание выключается, а я этого даже не замечаю. Что если я просто свалюсь без чувств сейчас? А когда проснусь, здесь уже будет комиссия, и Алеф мертва, и… и всё.

— Садись ты, — сказал я. — Постою.

— Уверен? Выглядишь ты так, что я бы предложил тебе прилечь.

— Лягу — усну. На это нет времени. Тайо, выслушай меня. Я не совсем готов, но Алеф… Я не могу её потерять.

— Но… тебе придётся её потерять, — сказал Тайо, сев на стул. — От Чёрной Гнили нет лечения.

— Я обещал, что не убью её. Обещал, что найду спасение…

— Жаль.

— Я не хочу ни о чём жалеть! — крикнул я. — Спасение — есть. Пусть это будет выглядеть немного не так, как… В общем, начну с начала.

Я рассказал ему всё.

Несколько раз за время этой речи меня вырубало. Я приходил в себя на середине фразы и порой даже не сразу понимал, о чём это я вообще.

А Тайо слушал. Внимательно, не перебивая. Меня пугала только его аура: кристально прозрачная, в ней не было ничего.

Мой самый близкий друг. А я даже не замечал, что он может до такой степени владеть собой.

А что я вообще замечал, кроме себя и своих целей…

— Давай-ка я перескажу своими словами, чтобы мы оба убедились, что понимаем друг друга, — медленно произнёс Тайо, когда я закончил. — Значит, ты, не заручившись согласием, сделал слепки наших сознаний. На их основании ты создал пятерых людей-пустышек.

Люди-пустышки, да… Те, которые живут с ощущением, что чего-то им не хватает. Они ищут ответы, но не могут сформулировать даже вопросов. Они никогда не чувствуют себя в покое. Они знают, что могли бы быть чем-то гораздо большим, но…

Мне пришлось настроить уловители Места Силы именно на таких людей, чтобы свести к ста процентам возможность создания единственно возможной пятёрки.

— Дальше ты разработал революционную технологию переноса сознания. Не копирования, а именно переноса.

— Да, — кивнул я. — И уже опробовал её. Прожил довольно короткую, но жизнь в мире людей. Потом, правда, пришлось умереть, как и было запрограммировано, но я тут же вернулся сюда, и… В общем, это работает. В качестве человека я был гораздо сильнее любого из них. Я мог управлять энергией на более высоком уровне, обходить даже законы физики. Но нам не придётся умирать, не придётся возвращаться в наши тела.

— Да-да, — кивнул Тайо. — Мы окажемся в телах людей. Без памяти о наших реальных жизнях. Пройдём через узловые точки. Победим Корень Зла, использование которого запрещено. После чего придём сюда…

— Мне пришлось создать проводницу, — перебил я; меня просто трясло от желания, чтобы Тайо в полной мере оценил масштаб проделанной работы. — Чтобы вложить в неё всё нужное, я почти уничтожил её личность, она, по сути, инвалид. Но она укажет нам путь, я замкнул её убедительность на своё доверие, это сработает.

Но Тайо пропустил мимо ушей всё, что касалось моей белой мышки в сером лабиринте.

— Мы придём сюда, — повторил он, — в телах людей. Здесь обретём память, наши личности сольются, и мы вступим в бой с Кетом. Я правильно понял тебя, Виллар?

— Абсолютно, — кивнул я. — Мне нужна помощь. Я, как видишь, немного не в том состоянии… И Айк зол. Но их нужно убедить. Его, Нилли. И Алеф. Она должна согласиться, ведь это её единственный шанс! Ты поможешь мне. Возьми на себя Нилли и Айка, именно в такой последовательности. А я поговорю с Алеф, хорошо? Айк не станет упираться, если они две поддержат меня, он не захочет остаться в меньшинстве, и…

Я тараторил, путаясь в словах и мыслях, и даже не заметил, как Тайо встал.

— А с чего ты взял, что я поддержу это безумие? — спросил он.

— Что? — Я отступил на шаг к двери.

— Виллар… Я не спорю, ты умнее меня в тысячу раз. Но то, что ты выдумал — это какое-то безумие! Мы не можем сражаться с Кетом — и мы превращаемся в людей. В нашем мире нет оружия против Кета — ладно, мы найдём оружие на изломах других миров! Ты просто заменяешь объективную реальность выдумкой! Протри уже глаза и признайся честно хотя бы сам себе: ты просто бежишь от правды!

— Выдумкой? — переспросил я. — Что, мы опять там, на первом обороте? Тайо, мне казалось, ты уже прошёл всё это…

— Я много чего прошёл, Виллар. Я тебе верил, когда все от тебя отворачивались. Но это уже за пределами моего доверия. Ты предлагаешь мне совершить самоубийство.

— Это не…

— Это самоубийство, Крейз! Мы умрём здесь, возродимся там… Якобы пройдём весь стержень, как будто бы выживем… Вернёмся сюда, и здесь нам потребуется всего-то навсего пара крупнотоннажных кораблей удачи, чтобы победить Кета! Да ты сам себя слышишь?!

— Тайо, прошу, просто доверься мне ещё раз. Мы должны убедить остальных…

— Знаешь, что? Я поговорю с ними со всеми. Думаю, они поддержат мою мысль: тебя следует изолировать. Надеюсь, «Персей» ещё не вылетел. Пошлю второй сигнал, нам понадобится заменить двоих!

Мне казалось, что мне на голову упал мешок с камнями.

Оглушённый, обессилевший, я смотрел широко раскрытыми глазами на друга, который в одночасье сделался моим врагом. Он шёл на меня, а я отступал, пока не упёрся спиной в дверь.

— Тайо, подожди…

— Уйди с дороги, Виллар. Я ждал от тебя взрослого, осмысленного решения, а ты пришёл ко мне с детскими сказками. Но это не твоя вина. Ты просто перегрелся и «сломался». Ты сам не понимаешь, что несёшь.

— Я полностью отдаю себе отчёт в…

— Уйди с дороги. Я вынужден буду применить силу. Ты знаешь, я — сильнее тебя.

Да, я всегда уделял слишком мало времени физподготовке. И вот теперь это стало проблемой. Тайо просто отшвырнет меня в сторону, и не будет даже Наказания. А потом он выйдет и сломает мою последнюю надежду.

Плевать на мою надежду.

Он сломает надежду Алеф. Она доверилась мне. Она, может, единственная во всём Безграничье действительно мне ПОВЕРИЛА! И я не имею права её подвести.

Не будет даже Наказания не будет даже Наказания не будет даже Наказания не будет даже

— Виллар…

Что с ним? Почему он так странно смотрит? Куда он смотрит?

Почему я держу в руке оружие?

Что-то не так. Что-то идёт не так. В голове щёлкают шестерёнки, я пытаюсь просчитать.

— Тайо, ты нужен мне, — сказал я. — Ты необходим для того, чтобы всё получилось.

— Виллар, убери оружие.

— При чём тут оружие? — недоумевал я. — Это не имеет никакого значения. Без тебя ничего не получится, ты нужен мне…

— Ты то же самое говорил Алеф, Виллар. — Сверкнула ментома душевной боли. — И теперь она умирает ни за что. Хватит. Разве ты сам не хочешь всё это остановить?

— По крайней мере, не мешай, — сказал я, подняв зачем-то оружие выше. — По крайней мере, не вмешивайся!

— Я не стану сидеть здесь и ждать, пока ты уничтожишь Айка и Нилли! — закричал Тайо. — А потом и весь мир, если тебе повезёт доползти до конца! Если ты не остановишься сам — я тебя остановлю!

Он шагнул вперёд.

Я нажал на спусковую скобу.

Заряженные молекулы воздуха вонзились в лицо Тайо, и он ещё успел выплюнуть ментому изумления, которая тут же сменилась разочарованием.

Пока у него ещё были глаза, он смотрел на меня, как на ребёнка, который обмочился и, чтобы скрыть это, спрятал испорченные простыни под кровать.