Средневековые битвы

Сражение при Санкт-Якобе на Бирсе (другое название Сен-Жакоб-эн-Бирс). И в этом сражении будет реально много крови

Эта битва была одним из сражений Старой Цюрихской войны (1440—1446 гг.). Которая разразилась между кантоном Цюрих и 7 другими кантонами Старой Швейцарской конфедерации за обладание графством Тоггенбург.

В 1436 году один граф, с непритязательным именем Фридрих VII Тоггенбургский, отчалил в чертоги Мандоса. В рай попасть ему не светило, поскольку основную феодальную функцию, подлец, не выполнил — не оставил наследников. Тут то все и покатилось по наклонной.

Кантон Цюрих под управлением бургомистра Рудольфа Стусси, заявил о своих правах на земли Тоггенбургов. Кантоны Швиц и Гларус также заявили о своих правах, поддерживаемые остальными кантонами. В 1438 году Цюрих оккупировал эти земли и перерезал поставки зерна в Швиц и Гларус. В 1440 году, другие кантоны исключили Цюрих из конфедерации и объявили ему войну. Цюрих отомстил, заключив союз с императором Священной Римской Империи Фридрихом III из династии Габсбургов.

Такой, типичный междусобойчик. Объединиться с любимым врагом против ненавистного соседа? Почему бы и нет. Повод то хороший. Склока была вялотекущей, и развалиться бы швейцарской конфедерации, как и всем остальным средневековым образованиям, но тут к ним нагрянули живодеры.

Сначала, в 1443 году семь кантонов Старой Швейцарской Конфедерации отправили свои войска в Цюрихский кантон и осадили город. Цюрих запросил помощи у союзника — императора Фридриха III. Ну император, пошел самым простым путем — обратился к французскому королю Карлу VII, занятому в Столетней войне, с просьбой отправить войска и снять осаду.

Вы следите за моей мыслью? То есть немецкий император заключил союз со швейцарским городом (до недавнего времени открытым врагом), и поэтому просит помощи у французского короля (политического соперника и будущего открытого врага).

Это сложно укладывается в моей современной голове, но оно и не должно — не забывайте, в то время не было никакой Швейцарии, Франции и Германии. Были некоторым образом немцы, итальянцы и испанцы — но только как обозначение людей, живущих в одной местности. Это еще не нации, пока не они сложились.

Карл, который по идее должен был бы побоялся вести войну на двух фронтах, тем не менее живо откликнулся на просьбу не самого дружественного соседа, и отправил своего сына, дофина Людовика (будущего короля Людовика XI) с войском численностью в 20 тысяч человек в Швейцарию (средневековые источники называют цифру 40 000, современные историки все же считают, что не больше 20 000, и это верхняя граница). Большинство из этих солдат были наёмниками со всей Европы. Но костяк были те, которых даже в уже повидавшией всякое, Европе, называли «Живодёрами». В современной исторической литературе их называют «Вольницей Арманьяков» по имени их командира графа Бернара д’Арманьяк, или просто «арманьяки»). Как только французы вступили на территорию Базельского кантона, швейцарские полководцы, располагавшиеся в Фарнсбурге, решили отправить против французов небольшой отряд в 1200 бернцев и 300 базельцев. (Исходя из обычного соотношения для швейцарцев того времени, можно предположить, что 55–60% были с алебардами, 20–25% с пиками 5–5,5 м длины, до 20% с арбалетами и аркебузами).

Тут отступление буквально на пару абзацев. Проблема Дофина Людовика, помимо гейского имени, была в том, что он прослыл тряпкой. Поэтому Карл, с одной стороны, попытался таким образом сыночка заставить повзрослеть.

С другой стороны, в войне с Англией возникла пауза, и надо было занять целую армию наемников. Наемники столетней войны — нечто трудно описуемое, но я постараюсь. Эти люди были войной. Они на ней выросли, возмужали, они жили смертью и кровью, и они совсем ничего не знали о дембеле.

Собственно, распустить наемные банды было реально проблематично — когда война оканчивалась, деклассированный наемник, если он не был рыцарем-помещиком, не находил себе места. С приобретенными на войне навыками крестьянин уже не годился быть крепостным; в городе на демобилизованного смотрели с опаской. И не без причины.

Главный рынок наемничества представляла Фландрия (особенно Брабант, откуда брабансоны), так как в этом углу Европы было удобно вербовать и Германии, и Франции, и Англии. Уже в 1171 г. между Фридрихом Барбаросса и французским королем Людовиком VII было заключено взаимное обязательство — не терпеть в своих государствах «бесславных людей, брабансонами или которелями называемых». Ни один их вассал не должен был допускать, чтобы такой человек (т. е. бывший наемник) женился на их земле или поступил на постоянную службу. За предоставление работы и угла демобилизованному епископ отлучал от церкви (!), а соседи силой принуждали выгнать демобилизованного. Через 8 лет Латеранский собор грозил сильнейшими карами против наемников всех категорий и национальностей, а в 1215 г. Великая Хартия Вольности вовсе запрещала наемничество.

В этих условиях вызываемые к существованию каждой войной наемники поневоле, как люди, которых демобилизация ставила вне закона, складывались в тесно сплоченные товарищества, в компании. В особенно трудном положении оказывалась Франция в перерывы Столетней войны. Но чтобы дать отпор английским наемным войскам, французы были вынуждены завести и у себя многочисленные наемные части.

Когда война затихала, на территории Франции оказывались поставленные вне закона, но крепко сплоченные, английские и французские компании. Это были, на наши деньги, очень похоже на акционерные общества. Предводимая протопопом Арно-де-Серволь банда так и звалась — «Общество для достижения прибыли». В общем рыночек решал — «компании» делили между собой страну и грабили каждая свой участок. В 1362 году, когда против них было мобилизовано феодальное ополчение, компании собрались близ Лиона в числе до 15 тыс. бойцов и в сражении при Бринье наголову разбили графа Танервиля с ополчением Бургундии, Шалона и Лиона. Королевские силы были окружены, потеснены, и бой решил удар во фланг. Цитата из источника: «банды лезли тесно сплоченными рядами, как щетка», то есть мы имеем по видимому косплей шотландцев. Но не тех которые из «Храброго Сердца», с деревянными палками, а реальных, с минимум 4-х метровыми пиками, с длинными стальными наконечниками.

Франция, которая тогда как раз таки вступила в начало абсолютизма, имела у себя на территории армию, которая в любой момент могла от безделья начать грабить, насиловать и убивать (причем не обязательно в таком порядке) всех вокруг. Французские Помазанники Божьи проявляли чудеса вертлявости, что бы лихим парням было чем заняться.

Из особо примечательных выкрутасов — однажды наемников удалось заманить в крестовый поход против турок. В другой раз — в Испанию, поддерживать претендента на престол.

А в этот раз, знаменитая извращенной жестокостью огромная компания, прозванная «Живодерами», вместе с нелюбимым сыном была отправлена в мерзкую глушь — бедную, неприветливую Швейцарию.

Место глухое, все вокруг чужое, грабь — не хочу. И овцы, и волки, и пастух при деле. Все, казалось бы, удалось и устроилось как нельзя лучше.

Но тут опять влезли швейцарцы и все испортили.

Погоняло «Живодеры», кстати, это перевод французского слова экорше, которое можно перевести точнее как «обдиратели». Это то, что они бы сделали с любым, кто попадется к ним в руки. Хохма в том, что в виду дороговизны одежды, тебя обдирали оставляя голым, а потом, если господам французам было скучно, то сдирали кожу, как кору с липового дерева. И происходило это достаточно часто. Но и остальные развлечения тоже были у них своеобразные.

Короче, Живодеры лишь слегка углубились на территорию кантонов, и даже еще толком ничего не успели сделать, но то что они успели, уже поразило маловпечатлительных швейцарцев яркими эмоциями прямо в сердечко. Именно поэтому командиры кантонов не выдержали, и отправили пятнадцать сотен против фуражиров «французов», чтобы хоть как-то сдерживать их террор. Предполагалось, что эти пятнадцать сотен будут отпугивать мелкие шайки живодеров, пока собирается большая баталия. Но самим парням, которые составляли эти пятнадцать сотен, видимо об этом сказать забыли.

26 августа Швейцарцы легко отбросили в 2 стычках отряды латников арманьяков и вышли к реке Бир(Byrs). Тут командиры швицев приказали начать отход.

А вот рядовые солдаты отказались повиноваться такому приказу. Гримасы демократии. Я так подозреваю, что они уже успели насмотреться на то, что осталось от мирного населения, до которого уже успели добраться предки либерального большинства европейской цивилизации.

Швейцарцы немного поспорили (перед наблюдателями врага, ага), но пить и драться не стали. Кончилось тем, что швейцарский военачальник (гауптлейте) отдал приказ перейти реку и двинуться дальше. Там они сразу же столкнулись с главными силами арманьяков (пусть будет около 12 000 человек).

Тут опять мои домыслы — французы видимо не были построены в боевой порядок, они, так сказать, играли мышцами. Ну да, они видели мелкий авангард швейцарцев, ну сбил он боевое охранение, молодец. А теперь брысь. Ну что ты сделаешь, ну посмотри на нас. Да нас больше в 10 раз. Кыш, мелкий, а то ща почешемся, и затопчем.

Просто они никогда не сталкивались со швейцарцами.

1500 швейцарцев построились в 3 традиционных баталии (назывались форхут, гевальтшауфен и нахут, если вдруг будете кроссворд разгадывать). А потом с криками ярости побежали на французкое войско!

Последнее предложение есть в описанни гидов, но это дикий бред. Во первых бегать в баталии так же легко как заниматься синхронным плаванием с грифом от штанги. А во вторых, за крик в баталии полагалась смерть. Швицы вообще люди простые были, за все смерть. Добрые друзья могли сунуть кинжал под ребра если ты вышел из строя за оброненным кошельком, если ты не рубанул алебардой сдающегося герцога, если ты закричал от крика. Но все это имело не только сакральный, но и практический смысл. Относительную тишину следовало сохранять, чтобы слышать команды подаваемые батальными альпенгорнами. Примерно такими:

Некоторые были особенно большие, именные. Но даже их было не слышно, вздумай все орать.

Так что правильнее было бы написать «Швейцарские баталии приблизились быстрым шагом, в тишине нарушаемой лишь короткими сигналами боевых горнов».

Но это все лирика, суть в том, что швицы атаковали, и завязался редкий по ожесточённости бой.

Самое смешное, что будь против швейцарцев обычное феодальное войско, к которому они привыкли, они могли бы даже победить. Рыхлое феодальное ополчение, хоть и мастерски владеющее оружием, но не умеющее маневрировать и перестраиваться в больших битвах, огромная толпа почти бесполезной и трусливой пехоты — вот типичная картина для средневековья. Швейцарцы намеривались вогнать алебарду в бок самодовольного и надменного феодального льва, и погнать раненого зверя прочь.

Вместо этого они с размаху воткнули острие в задницу чудовища, выползшего из самого ада бесконечной войны, чья покрытая шрамами и броней шкура скрывала стальные мышцы и золотые нервы.