Сверх

Глава 8

Первая реакция — вернуться в помещение и закончить эти затянувшиеся детские обидки. Сломать пару хребтов и будь, что будет. А потом затянутое красноватой дымкой зрение отметило напрягшихся бойцов кэкээсного спецназа. И у четверых сразу — боевое оружие в руках. Странно, да? Они же на учения ехали. Зачем настоящие стволы?

Нет, стрелять сразу они не начнут. Скорее всего. Так, пригрозят, обозначат "кто здесь власть" и все. Но все равно, оставлять все это так, не стоит. Нужно хотя бы командиру отряда высказать все, что я думаю о нем лично, и о его идиотском плане занятий.

Все эти размышления выдуло из головы ветром, когда из другого окна все того же здания, с отчаянным криком вылетел еще кто-то. Я в этот момент был немного занят тем, что злился на вояк, и ставил на землю перепуганного энергета, поэтому среагировать не успел. Только сморщился, когда человеческое тело с мерзким влажным хрустом упало на камни метрах в двадцати от меня.

Так. Не из нашей компании парень — форма спецназа. А это уже интересно. Бегун наш разбушевался, что ли? Совсем берега потерял? Одно дело — выяснять отношения со мной и другими сверхами, на это спецназовцы глаза бы приподзакрыли. И совсем другое — убить одного из них. Это приговор. Он этого что, не понимает, что ли?

— Огонь! — тут же заорал капитан, командующий группой ККС, заметив движение. — Верхнее окно!

Короткими очередями заработали штурмовые винтовки. Едва заметные с этого расстояния пылевые фонтанчики сообщали, что лупят бойцы довольно точно. Двое человек из группы ККС уже бежали к разбившемуся товарищу. А перед капитаном выскочил из своей скоростной невидимости Родион Одинцов.

Слишком резко, но капитан среагировал удивительно быстро. Тут же упер сверху ствол штурмовой винтовки. Но сверх, как оказалось, и не собирался никого атаковать.

— Там! — проорал он, тыча себе за спину. — Абрамов превратился в какую-то хрень! Ничего не соображает!

Глаза у Бегуна были размером с блюдца, он явно находился в состоянии, близком к панике. То есть не врал, и не пытался выгородить себя, подставляя одного из своих подручных.

— На землю! — прорычал кэкээсник, давя на ствол. Когда Одинцов послушно опустился сперва на колени, а потом упал лицом в землю, бросил своему подчиненному. — Браслеты на него!

А тот даже не попытался убежать. Мог ведь, для него уйти от ствола вообще не проблема. Но Бегун подчинился, дал возможность людям нацепить на него пластины неизвестного металла, и полностью лишиться сил. Там в самом деле что-то случилось или он такой охренено хороший актер?

Следующие события сообщили, что первое. Из окна уже третьего этажа вывалилась верхняя часть одного из находившихся там спецназовцев. Нижняя, полагаю, осталась где-то внутри. И Кабанов с белым от ужаса лицом выскочил из подъезда, вопя на одной ноте, как девчонка, увидевшая мышь. А в здании заворчало-захрюкало что-то большое и страшное. Без шуток — меня по спине даже дрожь прошла.

— Капитан. — сказал я. — Если Бегун не врет, и Анималист правда слетел с катушек, ты зря его в браслеты заковать решил. Пригодился бы.

— Умный дохрена? — ощерился тот, переводя ствол уже на меня. — Тоже украшений захотелось?

— Ой, да пошел бы ты!

Больше разговаривать с спецназовцем я не собирался. У нас и так с вояками отношения посредственные, а сейчас, под стрессом, их вообще лучше на прочность не испытывать. Пока ясно одно. Там, в здании, остался Абрамов и некоторое количество обычных людей. И оборотень по какой-то причине сошел с ума. Может даже после того, как я его лицом в стену отправил, вместо того, чтобы из окна выбросить. Блин, надо было не вставать на пути у своих импульсивных желаний. Лежал бы сейчас наш метаморф, новый позвоночник себе отращивал. И не было бы всех этих нервов.

Но если дерьмо уже случилось, то надо хотя бы людей вывести. Капитан своих внутрь вряд ли поведет, вон он уже по рации подмогу запрашивает. Хочет, но понимает, что их тут не слишком много, боевое оружие только у него и еще у четверых. А от остальных сверхов толку не очень-то и много.

Значит, нужно идти в здание и помогать тем, кто выжил — надеюсь таковые еще есть. И плевать, что такого же поступка в отношении меня никто бы не совершил — я не собирался использовать придурков мерилом своих действий.

Прежде чем командир спецназовцев ответил мне или сделал какую-нибудь другую глупость (например, выстрелил из винтовки), я уже мчался к зданию. Из боевой формы я так и не вышел, поэтому уже через пять секунд в влетел внутрь. И сразу попал под душ из крови.

Она обильно стекала в дыру между лестничными проемами. Подняв голову, я обнаружил вторую половину кэкээсника, застрявшего где-то в районе второго этажа. Тот же самый? Другой? Блин, да какая разница, если его только что отпустило щупальце осьминога, толщиной с упитанную анаконду!

Это же не Абрамов? Распределитель, миленький мой апостол Петр и вселенский разум в одном флаконе — пусть это будет не Абрамов, ладно? Там же щупальце в треть меня толщиной! В кого он на этот раз превратился? В кракена?

На втором этаже обнаружилось два бойца ККС с белыми от страха лицами. Замерших и боящихся пошевелиться. Шок. Хотя, казалось бы — путь свободен, бегите. Но нет. Что-то древнее, чем разум, парализовало все члены, и превратило потенциально готовых сражаться людей, в жертвы.

Оба тут же наставили на меня стволы, не думая о том, что оружие в их руках учебное. Но когда я приложил палец к губам, сразу опустили его. В глазах бойцов появилась надежда. Они поняли, что их не бросили, и пришли спасать.

— Что тут у вас? — как можно тише произнес я.

Всем хороша боевая форма, но говорить негромко в ней почти невозможно. Так что я скорее проартикулировал вопрос, чем произнес его вслух.

— Тварь! — емко обрисовал ситуацию спецназовец. — Один из ваших превратился во что-то…

Тут он немного замялся, подыскивая слова, но, видимо, читал мало, и быстро сдался.

— Щупальца… — прошептал его товарищ. — С ногу мужика! Одни щупальца, а посередине — глаза!

Ясно. Значит, все-таки, кракен. Ну, я где-то так и предполагал. Неприятно…

— Ваши тут есть еще?

— Степанов и Валиев должны быть этажом выше. Еще двойка на четвертом, но их…

Да. Их уже нет. Одного пополам разодрали, а второго сверху скинули.

Пока мы болтали, в здании было тихо. Настолько, что было слышно, как снаружи материться капитан, и галдят перепуганные сверхи. Тварь, в которую превратился Абрамов, затихла и никак себя не проявляла. Что странно. По логике, он сейчас должен по этажам носится, искать новых жертв, а он чем занялся? По малой нужде отлучился?

Ну, что, товарищ Халков? Твое решение? Идем спасать этого Степанова с Валиевым или бог с ними? В принципе, я им ничего не должен. А если принять во внимание свинское отношение военных к сверхам и ко мне лично, так и вовсе имел полное право развернуться и уйти. Но! Зачем-то я сюда рванул, не думая о дальнейших шагах. Значит где-то в глубине души считал такой поступок правильным. Интуитивным, но верным.

— Выходите. — прошептал я спецназовцам. — Ваш командир уже вызвал подмогу.

Бойцы не заставили себя упрашивать, и рванули вниз. Тут же этажом выше раздался шлепок, короткий вскрик, а потом какое-то мерзкое хлюпанье, будто кто-то через трубочку высасывал остатки напитка со дна бокала.

А-а, черт с ним! Посмотрим, в какого монстра превратился мой сослуживец, и попробуем его остановить. Вряд ли он способен мне навредить.

Двадцать секунд спустя, пробивая своим телом кирпичную стену между комнатами, я уже так не считал. Абрамов мог мне навредить. И всеми своими силами старался именно это и сделать. А их, сил этих, у него было с избытком.

Как ни странно, боец со второго этажа описал то, во что превратился Анималист очень даже точно. Действительно — одни щупальца, а том месте, откуда все они росли — глаза. Много глаз, пара десятков, наверное, не меньше. Что удивительнее всего, глаза эти были человеческими. Пустыми, по наркомански обдолбленными и ничего не выражающими, но совершенно точно — человеческими.

Встретились мы с монстром на третьем этаже. Я, как мог осторожно, крался по лестнице. И у меня даже получалось, несмотря на серьезные габариты и вес. Не иначе, способность боевой формы так работала — на уровне инстинктов понимала, как и куда нужно ставить ногу, чтобы звук соприкосновения подошвы и бетонного основания, покрытого множеством камушков, был минимальным.

На площадке, остановился. Вслушался, определил откуда доносятся еле слышные уже сопящие звуки, и выглянул из-за угла. От увиденного меня не стошнило, но только потому, что я давным давно насмотрелся всякого дерьма, и банальной расчлененкой шатнуть мою нервную систему было нереально.

Но зрелище все равно было отвратительным. Коридор, посреди которого застыло что-то непонятное — будто клубок гигантских змей устроил оргию. И в основании этого непотребства — останки спецназовца. Настолько жутко изломанные, что опознать в нем того, кто недавно было человеком, я смог только по обрывкам формы и лежащему на полу тренировочному автомату.

Каким-то образом, тварь меня почувствовала, хотя я не издал ни звука. Обернулась, явив мне то самое, что у нее было за морду. Тогда я глаза и увидел. И пасть. Что-то вроде свисающей вниз бахромы, которой бывший сверх сидел на спецназовце. И этим самым жрал его.

— А я думал, ты просто мудак, Илюша… — пробормотал я. — А ты, оказывается, еще и людоед.

В тот же миг одно из щупалец выстрелило мне в грудь. Тварь не двинулась с места, а толстое бревно сбило меня с ног и отправило в непродолжительный полет до ближайшей стены.

"А что, если и меня удар в такое вот превратит?" — мелькнула дурацкая мысль. Но быстро куда-то делась. Скорее всего, оправилась на прогулку по свежему воздуху.

К счастью, стена в которую я врезался, не была несущей. Обычный простенок в полкирпича. Который остановил бы обычного человека, но вот против полутонного — спасовал. Кладка лопнула, и я грохнулся на пол, осыпаемый кирпичами и пылью.

А Абрамов уже несся на меня паровозом. В том смысле, что по рельсам и без возможности свернуть. Слово "несся", кончено же, условное — твари с щупальцами вместо ног не могут бегать. Но этот странный кракен и не полз. Он как-то неуловимо и совершенно беззвучно скользил, словно бетонные плиты, покрытие грязью, пылью и мусором, щедро полили маслом.

Часть его щупалец выступали ногами, свернувшись в такие своеобразные колеса, только не стоящие на ребре, а лежавшие на полу боком. Остальные, и их было больше, развевались по воздуху, как змеи на голове Медузы Горгоны.

Анималист, как и я, был биокинетиком. То есть, управлял формой и возможностями своего тела. Хотя "класс" был один, проявлялись наши силы по разному. Профессор Вавилов во время нашей беседы о природе сил, упоминал, вроде, что мозг человека обожает работать с шаблонами.

Я вот, например, стал Халком, потому что мое подсознание посчитало данную форму оптимальной, а самое главное — достаточной, для отражения любой угрозы. Я видел Халка в кино еще в прошлой жизни, и в момент опасности принял эту форму. Допельгангеры копировали внешность других людей, которых когда-то видели, а Силачи отращивали пудовые кулаки и прочную броню — в общем, кому на что воображения хватало.