S.T.A.L.K.E.R. Северное сияние

2 Часть

– Я больше не буду выполнять это задание! Я вообще больше никакое задание выполнять не буду! Я сейчас иду к себе, собираю вещи и сваливаю отсюда!

Сержант Лисицын разорался не на шутку. После того, как Града вернули на базу, он пошел отчитываться о произошедшем генералу Таченко, но в какой-то момент все пошло не так. Леха взбесился, будто при нервном срыве из-за сущей ерунды, причем так непредсказуемо, что генерал на несколько секунд опешил. Слушая гневные монологи, которые подчиненный попросту не мог остановить, Таченко ходил вокруг, будто готовый вот-вот сцепиться с ним в эпичной схватке.

– Ой-вей, – сокрушенно мотал головой Серега. – Леш, я понимаю, ты устал, ты и правда заслужил отпуск.

– Я рад, что ты понимаешь.

– Именно поэтому тебе надо закончить задание с доставкой! Ведь согласись, что отдыхать, зная, что ничего не должен по работе, гораздо приятнее, чем постоянно вспоминать о своих незавершенных делах.

Леха лишь шумно выдохнул носом. Обычно генерал всегда попадает в точку, но здесь он ошибся. Лисицыну глубоко плевать на такие вещи. Теперь уже плевать!

– К тому же ты единственный, кто умеет водить машину по Зоне. Любой другой вмажется в аномалию на первом повороте, – убеждал его Таченко, нарезая круги. – А ты без труда съездишь одним днем на Янтарь и обратно. Представь, как тяжело будет мужикам идти туда пешком. Не факт, что все выживут по пути, Леш.

Пыл долговца немного поутих, но только внешне. На душе страшно скребли кошки. Он хотел все бросить, но генерал приводил действительно сильные аргументы. В это самое время Саня подъедал пряники, сидя в сторонке.

Серега со своими ребятами обустроил на третьем этаже главного корпуса вместо кабинета нормальную такую комнату отдыха. Возле углового дивана стоял невысокий журнальный столик из кусков фанеры со всякими снеками и какими-то надкусанными бутербродами с маслом. Напротив висел плакат с Хрущевым, в которого долганы со скуки метали дротики. Из простенькой магнитолы наигрывала ненавязчивая музыка, так тихо, что ее было почти не слышно. Сегодня из всей тусовки у Таченко находился только Череп и Бунчук, между которыми и приземлился Унылый. Оба хорошо поработали на заданиях и теперь гуляли заслуженные выходные. Узнавать отчет о прошедшем дне у своего товарища и его лучшего друга им было не очень интересно, но только с виду. Оба внимательно слушали и запоминали полученную информацию. Разговор утек не туда, когда Лисицын зацепился за какое-то безобидное слово.

– Ты меня очень переоцениваешь, потому что Града даже не я поймал, – уже спокойнее бурчал он.

– Но ты быстро проанализировал ситуацию и смог вовремя делегировать это дело, – заметил Таченко.

Леха перестал отвечать. Нет, все-таки он общается со стенкой. Даже когда Серега положил ему руку на плечо и повел в сторонку пообщаться уже без лишних ушей, тот отвечал только «ладно» и «ну тя нах». Саня пряниками был сыт и теперь посматривал на бутерброды с маслом.

– Эх, бастурмы бы, – протянул он.

– Могу подогнать, – вдруг загадочно протянул Бунчук. Все это время он молча ковырялся ножом в ногтях, приводя руки в чистоту.

– Он не расплатится, – взял его на понт Череп, не отрываясь от чтения какого-то маленького томика.

– Сойдет?

Саня положил на стол один «грави» из рюкзака. Бунчук помотал головой. Вздохнув, одиночка положил второй. Долговцы молчали – неужели он не закончил? Когда на стол лег третий, Череп повернулся к Унылому:

– Ты ими гадишь что ли? Эх, Унылый...

Здоровяк вынул из ящика стола большой кусок вяленого мяса в специях.

– У тебя же холодильник в доме есть? – уточнил Череп.

– Нет. Откуда?

– От тебя всего ожидать можно, – он отрезал ему широким ножом четверть от шмата, завернул в газету и сунул в руки. – Чтоб за сегодня сожрал. Потом еще зайдешь, добавлю. Хлеб, масло, вообще еда дома есть?

– Угу, – вместо «спасибо» ответил Саня, сунул в рюкзак покупку да направился к выходу. Долговцы привыкли к нему. Иногда у мужика в самый непредсказуемый момент садится внутренняя «батарейка», и он резко сбегает. Это был именно тот случай. Сегодняшний день для Унылого слишком насыщенный. Он утомился и больше всего на свете хотел в свою берлогу.

А там Рита! Дочка стояла на крыльце и курила. Она намеревалась сразу же начать болтать с папкой, но тот вручил ей вкусненький подарок и попросил не беспокоить по меньшей мере десять минут. Что ж, она тоже привыкла к своему отцу, хорошо его понимала. Поэтому Саня остался сидеть в прихожей, отдыхая от внешнего мира.

Все свалилось в кучу внутри его головы. Эта машина, на которой катается только Леха, Таченко, вцепившийся в ценных кадров мертвой хваткой, Град с «северным сиянием»... Унылый начал думать, будто он попросту уверовал в то, что живет в Зоне, хотя на самом деле он где-то в желтом доме лежит пациентом, и скоро настанет пора пить таблетки, прерывающие связь с космосом. Потому как события достигли критической массы и перестали восприниматься им за реальность.

Абсолютно убитый, серый, морально выгоревший и опустошенный Лисицын вернулся на склад. Сам забыл зачем. Там его встретил Лермонтов. Оба сели покурить на ступеньки крыльца. Обоим было на что пожаловаться.

– Я так старался, – еле слышно, чтобы не мешать соседям, произнес Лермонтов, глядя на фасад НИИ, – а всю краску сожрал выброс. Вы посмотрите! Словно я к этим панелькам вообще не притрагивался.

Недавно разрисованный муралом главный корпус уродливо серел, как пасмурное небо. На фоне потрясающего заката он выглядел особенно неуместно. Леня немного преувеличил. Местами остались кое-какие пятна, но и те наверняка истлеют при следующем стихийном бедствии Зоны.

– Я три недели без перерыва убил на то, чтобы сделать что-то такое... запоминающееся. Грандиозное. А запомнят это только как самый грандиозный провал года.

– Угу, – вяло протянул Леха, затягивая едкий дым через фильтр.

– И у вашего друга теперь вид из окна не такой живописный.

– Саня его даже не видел, можешь быть уверен.

Лермонтов поерзал пухлой задницей на ступеньке. В его голосе зажглись нотки любопытства.

– А как вы вообще познакомились, если не секрет? Александр Владимирович, мне кажется, ни с кем не дружит, кроме вас.

Леха пропускал обращения по имени-отчеству мимо ушей. Почему-то толстяк ко всем так официально. Манера у него такая, не переучить.

– Ну, если вкратце, то познакомились мы на войне, – сказал он. – Саня зачищал здание, и в нем как на зло оказался я, отбился от отряда. Потерялся в смысле.

– Как можно отбиться от отряда? – удивился Лермонтов.

– Да легко. Война – это шум, паника, кишки, говно и полнейший бардак, – Лисицын рассказывал об этом, словно о прогулке в парке, непринужденно и легко. На деле ему уже было все равно. Он давно перегорел к тяжелым воспоминаниям, принял их как опыт и перестал избегать неприятной темы. Устал, оставил ее в прошлом. – В общем, тогда я крикнул, чтобы они не кидали гранату в ту комнату, где я засел. Что я, типа, свой. А потом кто-то из них пробубнил «да похеру». Ха-ха, я чуть не обделался! Саню остановили, и так мы познакомились. Он был не в восторге от того, что ему не дали погреметь и покрасить мною стены.

– Но так же нельзя.

– Знаешь сколько там таких хитрожопых было? Которые орут «э, сющи, я свой, ОМОН, да-а-а?» На его месте я бы сто раз подумал верить мне или нет. Но вот Саня никогда не думал, он сперва делал, а потом разбирался. Поэтому он был в той кампании очень эффективным бойцом. Мы потом еще пару раз пересекались, он все ржал надо мной – «Что, сученыш, не сдох еще? Ха-ха-ха!» – спародировал Леха лучшего друга, – и в конце концов мы оба попали в госпиталь. Лично я неудачно выпрыгнул с окна, чтобы в плен не взяли, и сломал ногу. А Саня таки схлопотал свою пулю. И вот, в госпитале мы уже с ним нормально поговорили. Сам понимаешь, на войне особо не пообщаться. А в палате было много свободного времени. Тем для разговоров тоже. Во многом оказались единомышленниками. Нам было совсем нечем заняться, поэтому мы запоем читали книги и курили во дворе. Никогда, ни единой минуты не было скучно. А спустя время я приехал к нему в Черкессию погостить и так и остался там жить по соседству. Потом вместе путешествовали по Кавказу и добрались в конце концов с российского юга до Зоны.

– Очень интересно. Александр Владимирович не похож на того человека, о котором вы рассказываете.

– Так нам было-то, господи, двадцать пять лет. Человек меняется всю свою жизнь. Нам уже многие вещи, которые были интересны раньше, теперь безразличны, и это нормально. Может быть, и ты к сорока годам бросишь свои рисунки. Может, у тебя другие увлечения появятся. А может и нет, не знаю.

Не получилось вкратце. Лисицын жаждал выговориться. Настолько его все задолбало.

Солнце уже практически коснулось горизонта. Задумчиво теребя в пальцах окурок, Лермонтов смотрел под ноги. Все, что он понял из этой истории, так это то, что с Унылым лучше не ссориться. Не то, чтобы он собирался. Одиночка всегда был спокоен, как танк, и не делал ничего, что могло бы вызывать негодование окружающих. Тихий дядька. Порою даже пользу приносит.

– Не сиди допоздна, – Леха щелчком отправил окурок ржавое ведро с дыркой на боку, что стояло специально для мусора, – потому что завтра я за тобой зайду, и мы с тобой поедем на «Янтарь». Я не буду брать с собой ни Костю, ни Града. Ты самый благонадежный. И приведи оружие в порядок. Броню тоже. Там много этих, – он скосил глаза и изобразил зомби, вытянув перед собой ладони.

– Так точно, товарищ сержант, – улыбнулся толстый.

Десять минут превратились в добрые полчаса. Унылый так и продолжал сидеть в прихожей, как привидение, пока Рита хозяйничала на отцовской кухне. Он все размышлял, как теперь быть. Что он сделал в своей жизни не так, что его единственный ребенок выбрал для себя не ВУЗ, а «Свободу». Ой, то есть, вообще сталкерскую жизнь!

– Чего пригорюнился?

На пороге появилась осунувшаяся харя. Леха пригладил бородку и ввалился без разрешения, как к себе домой.

– Да, я так. Завис что-то.

– Иди хоть с дочерью поговори. Не тупи, Саня, отвисай. Пойдем.

Без особой радости в глазах Ритонька подъедала ломтики бастурмы. В голове стояла звенящая пустота вместо мыслей. Сыграть роль веселой ветреной девахи перед толпой неотесанных мужиков было нетрудно. На деле же малая была шокирована не меньше своего непутевого папаши. Теперь оставалось только дождаться, когда у него закончится приступ аутизма, и как следует просчитать дальнейшие действия. Слава богу, вместе с ним появился дядь Леша. Лучшего буфера между ней и ее отцом придумать было просто невозможно.

– Здарова еще раз, пигалица, – потрепал Риту по кудрявой голове Лисицын. Улыбка невольно поползла по лицу подростка. Кстати, он обещал настроить ее КПК! И Рита, если память не изменяла, отдала его еще на фабрике. Да, так и оказалось. Леха молча кивнул и плюхнулся на диван у стены, возиться с настройками.

– Ну, давай теперь с самого начала, – вздохнул Унылый, присаживаясь возле дочери.