Кровавая луна

Харри вошёл в бар, который — если верить красным неоновым буквам над дверью — назывался просто «Бар». Это было третье заведение, куда он зашёл этим вечером, и оно было неотличимо от двух других: глянцевое, вероятно, стильное и, без сомнения, дорогое. Он оглядел зал и заметил Рё, сидящего за столом. Перед ним, спиной к Харри, сидел мужчина в плоской кепке с поднятой рукой. Он что-то держал в руках. Харри увидел, что это было, и в то же мгновение понял, что сейчас произойдёт. И что он не успеет предотвратить это.

Сон Мин и Хельге стояли рядом с женщиной и смотрели на тело.

Ей было где-то за шестьдесят лет, и она походила на хиппи: причёской, одеждой и макияжем. Сон Мин предполагал, что она была из тех дам, что приходят на музыкальные фестивали с участием престарелых рок-идолов семидесятых. Она уже была в слезах, когда ей открыли дверь Института судебной медицины, и Хельге дал ей несколько бумажных платков, которыми она теперь вытирала слёзы и потёкшую тушь.

Теперь, когда Хельге смыл всю свернувшуюся кровь, Сон Мин смог увидеть, что лицо мертвеца было более нетронутым, чем он предполагал ранее.

— Не торопись, фру Бекстрём, — сказал Хельге. — Мы можем выйти, если хочешь?

— Не нужно, — шмыгнула носом она. — В этом нет никаких сомнений.

Гул голосов в баре мгновенно смолк, и посетители повернулись в направлении звука. Громкого, как пистолетный выстрел, хлопка. Шокированные, они уставились на встающего на ноги мужчину в плоской кепке. Некоторые узнали другого человека за столом — магната недвижимости, мужа женщины, найденной мёртвой на Снаройе. В наступившей тишине они услышали голос мужчины в кепке, звонкий, как колокол, и увидели, как он поднял руку с тупым оружием.

— Я сказал — смерть! Я приговариваю тебя к смерти, Маркус Рё!

Раздался ещё один громкий хлопок.

Они увидели высокого мужчину в костюме, быстро идущего к столику. И когда человек в кепке поднял руку в третий раз, высокий мужчина выхватил предмет у него из рук.

— Это не он, — всхлипнула фру Бекстрём. — Слава богу, это не Ден. Но я не знаю, где он. Я вне себя от беспокойства каждый раз, когда он вот так исчезает.

— Ну-ну, — сказал Сон Мин и подумал, не положить ли ему руку ей на плечо. — Я уверен, что мы найдём его. И мы также рады, что это не твой муж. Мне жаль, что пришлось пройти через это, фру Бекстрём, но мы просто должны были убедиться.

Она молча кивнула.

— Достаточно, Судный Ден.

Харри усадил Бекстрёма обратно в кресло и положил молоток к себе в карман. Двое пьяных мужчин, Рё и Бекстрём, тупо уставились друг на друга, как будто оба только что проснулись и не понимали, что случилось. На стеклянной столешнице появилась большая трещина.

Харри сел.

— Я знаю, у тебя был тяжёлый день, Бекстрём, но тебе следует связаться со своей женой. Она отправилась в Институт судебной медицины, чтобы узнать, не принадлежит ли тело Кевина Селмера тебе.

Адвокат защиты уставился на Харри.

— Ты его не видел, — прошептал он. — Он не мог справиться с болью. Он сказал им, что у него болят живот и голова, но врач дал ему только какое-то лёгкое обезболивающее, а когда оно не подействовали и никто не пришёл на помощь, он бил своей головой о стену, пока не потерял сознание. Вот как больно ему было.

— Мы этого не знаем, — сказал Харри.

— Знаем, — сказал Бекстрём, и его глаза теперь были мокрыми от слёз, — мы знаем, потому что мы видели подобные вещи раньше. В то время такие, как он, — он указал дрожащим пальцем на Рё, который сидел, опустив подбородок на грудь, — плевать хотели на всех и на всё. Такие, как он, просто хотят быть богатыми, и попутно они топчут и эксплуатируют всех, кто слабее их, всех тех, кто не родился с серебряной ложкой во рту. Но когда солнце превратится во тьму, великую и ужасную, настанет день…

— Судный день, Судный Ден?

Бекстрём сердито посмотрел на Харри. Казалось, он прилагал огромные усилия, чтобы держать голову прямо.

— Извини, — сказал Харри, положив руку ему на плечо. — Давай ты расскажешь это в другой раз. Прямо сейчас, я думаю, тебе нужно позвонить своей жене, Бекстрём.

Ден Бекстрём открыл рот, чтобы что-то сказать, но снова закрыл его. Кивнул, достал свой телефон, поднялся на ноги и ушёл.

— Ты отлично справился с этим, Харри, — сказал явно пьяный Рё, едва не промахнувшись мимо стола, когда хотел поставить на него свои локти. — Могу я угостить тебя выпивкой?

— Нет, спасибо.

— Нет? Теперь, когда ты раскрыл это дело и всё остальное? Или почти всё остальное... — Рё жестом попросил официанта принести ещё выпивки, но тот проигнорировал его.

— Что ты подразумеваешь под «почти»?

— Что я имею в виду? — сказал Рё. — Ну, это ты мне скажи.

— Выкладывай.

— Или что? — кончик языка Рё высунулся наружу, он улыбнулся, и его голос превратился в хриплый шёпот. — Или снова начнёшь меня душить?

— Нет, — сказал Харри.

— Нет?

— Я могу душить, если ты мне прикажешь.

Рё рассмеялся.

— Наконец-то появился человек, который понимает меня. Просто теперь, когда дело раскрыто, я должен сделать небольшое признание. Я солгал, когда сказал, что мы с Сюсанной занимались сексом в тот день, когда она была убита. Я вообще с ней не встречался.

— Нет?

— Нет. Я сказал это только для того, чтобы дать полиции правдоподобное объяснение, почему моя слюна была обнаружена на её теле. Это было то, что они хотели услышать, и это также должно было избавить меня от многих неприятностей. Можно сказать, пошёл по пути наименьшего сопротивления.

— Хм.

— Мы можем оставить это между нами?

— Почему? Дело раскрыто. И ты не хочешь, чтобы стало известно, что ты трахал другую женщину за спиной своей жены?

— А, — сказал Рё и улыбнулся. — Меня это не беспокоит. Есть... другие поводы для беспокойства.

— А такие есть?

Рё повертел пустой стакан в руке.

— Знаешь, Харри, когда умер мой отец, я был опустошён и одновременно почувствовал облегчение. Можешь ли ты это понять? Каким облегчением было избавиться от человека, которого ты ни за что на свете не хотел разочаровывать. Потому что ты знаешь, что рано или поздно настанет день, когда тебе придётся разочаровать его, когда ему придётся узнать, кто ты на самом деле. И поэтому ты надеешься, что случится чудо, которое спасёт тебя. И я надеялся.

— Ты его боялся?

— Да, — сказал Рё. — Боялся. И, наверное, я одновременно любил его. Но прежде всего... — он поднёс пустой стакан ко лбу, — … я хотел, чтобы он любил меня. Знаешь, я бы с радостью позволил ему убить себя, если бы просто знал, что он любит меня.