Нулевой пациент. Книга Первая

— Надо ехать, — сказал полицейский. — Меня ждет Харри. А я хочу еще успеть заехать к Уилсонам.

— Как мама мальчика?

— Об этом лучше спросить в больнице.

На лицо Рамона упала тень, но он быстро взял себя в руки.

— На сегодня больниц с меня хватит. Начинать день с пространной дискуссии о профессионализме и норме ошибок в работе хирурга — не самая хорошая идея. У меня куча работы, и диссертация сама себя не напишет.

— Будь ты посдержаннее, не пришлось бы портить утро. Эта встреча ведь не смяла твой распорядок дня?

— Нет, — сухо ответил Эверетт, бросая несколько купюр на стол и поднимаясь с места. — Но, если ты еще раз напомнишь мне, что я был не прав, я за себя не ручаюсь.

— Да, да, дружба дружбой, а обед по расписанию, я помню, — Андреас поднялся, чтобы пожать ему руку. — Я пришлю тебе бумаги по оружию.

— Жду.

Эверетт развернулся, взял со стула кожаный портфель, с вешалки — длинный шерстяной плащ и направился к двери, не обратив внимания на официантку. Такого он не позволял себе никогда. Уйти без комплимента или вежливого слова в адрес хорошенькой женщины. От этой мысли стало совсем тоскливо. Полицейский допил кофе, в свою очередь положил деньги на стол и встал. Официантка мгновенно оказалась рядом.

— Приходите к нам еще, — сказала она тонким голосом.

Капитан улыбнулся, кивнул, взял свою куртку и вышел на улицу под моросящий дождь. «Ягуар e-type» Эверетта уже скрылся за поворотом. Андреас нашел свой «форд», открыл дверь и сел за руль. Впору было кидать монетку, что ему делать дальше. Ехать домой к Уилсонам, или в участок, или в больницу. Он надеялся поговорить с мамой Томми, хотя понимал, что вряд ли это возможно с учетом сообщения о ее состоянии, полученного вчера. Но в целом, что он теряет. Он может поехать к Томми домой, сделав маленький крюк в сторону госпиталя имени Люси Тревер.

Заводя мотор, Андреас отказывался себе признаться в том, что готов на все ради того, чтобы увидеть Офелию Лоусон и попытаться прочесть по ее лицу, в чем причина такого странного поведения адвоката. Отдавая себе полный отчет в том, что творит дурь, полицейский выехал с парковки.

Он передумал искать Офелию, лишь переступив порог больницы, где был утром. Это глупо, по-детски и совершенно на него не похоже. Подойдя к респешну, Ли показал секретарше (или медсестре? Кто у них сидит за административной стойкой?) и улыбнулся своей самой спокойной и очаровательной улыбкой. Он прекрасно знал, как действовал на женщин, лет пятьдесят назад активно этим пользовался, а со временем устал от их внимания, и замкнулся в себе, изредка приближая к себе кого-то, если хотелось забыться, или тело требовало разрядки.

Девушка за стойкой администрации ответила ему миловидной улыбкой. Лет двадцать пять, зеленые глаза, русые волосы и россыпь нежных веснушек на белой коже. Просто человек. И глаза не такие зеленые, как у Офелии. И русый не такой насыщенный, без золота и меда. Просто русый. Скорее серый.

Идиот.

— Мне нужно попасть в онкологию и поговорить с врачом Севилии Уилсон.

— Секундочку.

Девушка нашла нужный номер в списке и набрала на телефоне короткую комбинацию. Замерла, постукивая карандашом об бумагу и бросая на полицейского заинтересованные взгляды.

— Доктора зовут Маргарита Кауфман, онкология находится на третьем этаже напротив кардиологического отделения. Знаете, где это? Или вас проводить?

— Я найду. Спасибо, — он наклонился, чтобы прочитать имя на бейджике. — Лайла. Вы очень помогли.

Девушка покраснела.

— Обращайтесь, я найду для вас любого в этой больнице.

Ли решил пойти пешком. То ли в слабой надежде таки встретиться с доктором Лоусон (ведь теперь у него есть абсолютно уважительная причина ошиваться на ее этаже), то ли потому, что не хотел заходить в маленькую коробку лифта. Он понимал, что вряд ли получит что-то от умирающей женщины, боялся добить ее сообщением, что сын мертв, но должен был попробовать. Должен был, черт возьми попробовать что-то выяснить. Осветить жизнь Томми. А потом — к отчиму. Если и было в работе капитана полиции что-то, что он ненавидел, общение с родителями убийц или убитых шло первым в списке. Ли в целом не любил тему отцов и детей.

До третьего этажа он добрался без лишних встреч. Бросив тоскливый взгляд на кардиологию, он решительно вошел в дверь с мрачной табличкой «онкология». Центров, лечивших рак, было не так много, Треверберг открыл крупное отделение в числе первых. Близость Треверберга к темной медицине и большое количество темных существ в числе врачей позволило ему вырваться вперед и в этом вопросе. Пациенты поступали сюда со всего мира. Удивительно, что мать Томми очутилась в заботливых стенах больницы только в критическом состоянии.

Он подошел к сестринскому посту. Здесь было удивительно тихо. Еще тише, чем в кардиологии. И слишком отчетливо пахло умиранием.

— Здравствуйте. Мне нужна доктор Маргарита Кауфман. Где я могу ее найти?

Медсестра молча изогнула бровь. Ли достал удостоверение и позволил ей его рассмотреть в мельчайших деталях.

— Прямо по коридору, первая дверь, — смилостивилась она, сообразив, что полицейский просто так не испарится. Она была настолько замучена своей работой, что даже не отозвалась на его внешность и притягательность, как любая на ее месте. Молодая, до тридцати, но с посеревшим лицом и потускневшим взглядом, она будто не видела ничего, кроме смерти. Наверное, чтобы работать в онкологическом, нужно особенное восприятие реальности.

— Спасибо.

Сделав несколько шагов, Андреас остановился у темной двери, постучал. Дождавшись отклика, вошел в кабинет. Его встретила женщина лет сорока с короткой стрижкой и глубоко посаженными темными глазами, спрятанными за очками в аккуратной оправе. Не темное существо и не человек. Полукровка. Опять.

— Здравствуйте, доктор Кауфман. Мне сказали, что вы можете мне помочь.

— Проходите…

— Капитан Андреас Ли, полиция Треверберга.

— О, — протянула женщина, снимая очки и глядя ему в лицо. — Полиция. У вас кто-то заболел?

— Нет. В вашем отделении лежит женщина, с которой мне нужно поговорить.

— Кто она?

— Севилия Уилсон. Ее привезли к вам полтора дня назад.

Лицо доктора омрачилось.

— Простите, капитан Ли, но Уилсон мертва.

— Что?

— Умерла два часа назад. Мы ничего не могли сделать.

Андреас, не успевший сесть, так и остался стоять перед длинным столом врача. Та смягчилась.

— Мне жаль, видимо, я не смогу вам помочь.

— Она приходила в себя перед смертью?

— Нет. Ни в скорой, ни здесь. Что-то случилось?

— Простите, не могу раскрывать деталей.

— Ну конечно, — Кауфманн улыбнулась. — Вы вообще здесь частый гость. Я видела вас с доктором Лоусон утром. Трудитесь над делом стрелка? В газетах не называли его имени, но я не дура. Покойная — его мать?

— Вы необычайно проницательны.

— И вы надеялись, что она расскажет что-то о мальчике?

Ли наконец сел. Ему стало интересно. Полукровки отличались почти такой же, как Незнакомцы, непредсказуемостью. Великая Тьма могла наградить их особенным даром, чутьем, силой или долгой жизнью. И некоторые даже не знали, что кто-то из родителей человеком не был. В этой женщине он чувствовал родную кровь. Кто-то из темных эльфов. Но такое ощущение, что не только. И она явно думала, что перед ней человек, может, восприняла его как родственную душу, но не как представителя своего вида. Она воспитывалась людьми. Сирота? Определенно, сирота — это читалось в глубоко посаженных глазах. А вот родители… Темный эльф и кто? Человек? Тоже полукровка? Непонятно. От врача веяло абсолютным знанием и спокойствием. Побольше бы таких спокойных врачей. Впрочем, каким еще может быть онколог?

— Да. Мы пытаемся установить мотив.

— Говорили с Хоулом? Он наша звезда.

— Хоул занимается пациенткой, и я не хочу его отвлекать. Предпочитаю собрать информацию. А потом уже обратиться к нему.

— Хорошо. Мне жаль, что не смогла вам помочь.

— Я рад, что вы хотя бы попытались. Мне нужно идти, доктор Кауфманн, рад знакомству.

Маргарита улыбнулась, благосклонно кивнула ему с видом королевы и вернулась к документам.

Ли вышел в коридор.

Надо же. Умерла.

Он чувствовал себя странно. Будто кто-то разбирает фундамент, на котором основывался привычный уклад его жизни. Поступок Томми Уилсона сломал картину мира капитана, и тот не мог понять, почему так близко к сердцу принял этот факт. Люди менялись? Он видел, на что они способны, во время войны и на мириадах полей боев, о которых даже не слышали. Проще отпустить. Просто делать свою работу, собрать все, что сможет, закрыть дело. Управление старалось не выносить сор из избы. Имя стрелка действительно не распространяли в газетах. Была проделана сумасшедшая работа, чтобы взять подписку о неразглашении со всех, кто знал его. Зачем? Чтобы в городе не началась паника. Шеф уже готовил утку, которую завтра отправят в СМИ. Официальную версию. Теракт. Все спишут на то, что людям понятно и не вызовет ничего, кроме гнева. Ничего такого, что сможет изменить город.

— Капитан? Вам снова нужна информация о потерпевших?

Ли поднял затуманенный взгляд на женщину, которая стояла прямо перед ним. Прошло всего несколько часов, но Офелия разительно переменилась. В ее взгляде появилось новое напряжение, природу которому сложно было считать, волосы она уложила в красивую прическу. Белый халат, под ним — хирургический костюм. Она прижимала к груди тонкую папку и выглядела существом, которое одновременно вернуло себе то, что принадлежит ему по праву и потеряло что-то ключевое. По привычке сложив дважды два, Андреас нахмурился. Состояние Лоусон и меланхоличность Рамона не могут быть совпадением. Что между ними произошло? Адвокат сказал, что извинился. Что еще он сказал?

— Я слишком часто бываю в больнице, — суше, чем планировал, сказал капитан.

Офелия не подошла. В ней появился какой-то новый излом. Новый страх. Капитану вдруг захотелось ее утешить. Как-то помочь, спасти. Он сделал шаг вперед и ошеломленно замер, заметив ужас в ее глазах.

— Что случилось? — тихо спросил он.

— Что? А. Простите. Все хорошо. Просто не ожидала вас снова увидеть. Что вы делали в онкологии?

— Пытался поговорить с матерью стрелка, а она умерла, — машинально ответил Андреас. — Пообщался с доктором Кауфманн.

Офелия улыбнулась.

— Она гениальный врач. Рада, что вы встретились с ней по работе, а не по личному вопросу.

— У темных эльфов рака не бывает.

Разговор зашел в тупик. Ли пытался сбросить эту заторможенность, но не получалось. Он смотрел на Лоусон, но видел не ее. Сквозь ее совершенное лицо с зелеными глазами и тонкой белой кожей проступало что-то незнакомое. Чья-та печать. Печать страха и тоски, которую мог снять только тот, кто ее туда поставил.

— Как комиссия? — спросил он, чтобы как-то вырулить ситуацию. Он знал ответ и почему-то подумал, что и она чувствует эту фальшь. Но ему повезло. На лицо хирурга вернулась улыбка, а на щеки — румянец.