Нулевой пациент. Книга Первая

Она хотела сказать, что из-за него погибли пациенты, потому что она могла их спасти. Но не стала. Что-то в его словах и голосе заставило ее молчать. И слушать.

— Я понимаю, что эти двое суток по моей вине стали для вас адом. И хочу загладить свою вину перед вами. Я криминальный адвокат, а вы — лучший кардиохирург этого города. Скорее всего, нам предстоит работать вместе. И не раз. Мы плохо начали знакомство. Хочу это исправить.

Он сделал еще шаг вперед. Теперь при желании Офелия могла его коснуться. Но она прижала ладони к двери, боясь то ли его, то ли себя. То ли просто пытаясь удержаться на ногах. Взгляд затуманился, а сердце билось где-то в горле. Она забывала дышать. Магия этого существа постепенно окутывала ее в плотный кокон. В кокон, где не нужно ничего решать. Можно просто уснуть. Отдохнуть. Раствориться в чужой силе. Сумасшедшей силе древнего существа, который за каким-то чертом напялил на себя личину криминального адвоката. Она вздрогнула, почувствовав аромат. Дорогие духи, смешанные с чем-то терпким и пьянящим. Эмоциональный запах? Она никогда не находилась рядом с Незнакомцами и не знала, что они оказывают влияние на себе подобных. К этому разговору она была не готова. Совершенно. Злость улеглась. Ей на замену пришла усталость.

— Просто больше так не делайте.

С огромным трудом она отделилась от двери, проскользнула мимо него и замерла у стола Дональда, воинственно сложив руки на груди. Ей показалось — или Рамон все-таки улыбнулся?

— Этого недостаточно, — покачал головой он.

У него были чудесные волосы. Не иссиня-черные, как у Ли. А мягкого каштанового цвета. Цвета шоколада или чая.

— Для меня достаточно. Вы должны понимать, как много для меня значит возможность оперировать.

Он удивился.

— Я не врач, миледи. Могу лишь предположить, чего лишил вас. Вы добьете меня отказом.

— Отказом от чего?

— Я хочу полностью изгладить этот инцидент.

— Господин Эверетт. Если вы считаете, что этот разговор или разговор с моим начальником или какие-то знаки внимания заставят меня забыть о том, что из-за ваших действий мои квалификация, опыт и профессионализм были подставлены под сомнение, то вы ошибаетесь. Лучшее, что вы можете сделать, — это уйти. Оставить меня в покое и дать слово, что больше никогда не вмешаетесь в мою работу.

Улыбка исчезла с его лица, в взгляд снова потемнел. Совсем как тогда, когда он орал на нее в коридоре, приехав в больницу через час после смерти пациента. Она не помнила сейчас, что именно он говорил, но в тот момент она его не боялась. И не было этой магической ауры, которая засасывала ее будто в болото. Монолог дался нелегко. Она инстинктивно хотела отгородиться от него. Избавиться от него. Потому что… что?

— Справедливо, — наконец произнес Рамон глухо. — И все же я буду надеяться, что когда-нибудь вы примете мое приглашение на ужин и позволите доказать вам, что я не так уж плох. И совершенно не опасен. По крайней мере для вас.

Неожиданно для себя самой Офелия сделала шаг вперед и протянула ему руку. Адвокат отреагировал с небольшой паузой. Он пожал узкую ладонь доктора и разорвал контакт прежде, чем она успела сообразить, что почувствовала.

— Я верю вам на слово, — проговорила Лоусон. — Вы не враг. И не друг. Я могу идти?

— Еще минуту.

Рамон подошел к ней. Он смотрел ей в лицо так внимательно, будто увидел там что-то необычное. Звуки мира исчезли. Она слышала только стук собственного сердца. Загипнотизированная его взглядом, она не могла отвести глаз, и теперь рассматривала это красивое лицо с четкими благородными чертами, тонким носом и высоким лбом. Опушенные темные ресницами глаза чуть сощурены. Он изучал ее, буквально ощупывал взглядом, снимая слой за слоем и докапываясь до такой глубины, о существовании которой, наверное, она и не задумывалась.

— Вы очень красивая женщина, — наконец сказал он чуть слышно. — И мне искренне жаль, что я причинил вам боль. Я исправил это на бумаге. Если о чем и могу мечтать, то только о том, чтобы вы не воспринимали этот разговор как необходимость. Сейчас я исчезну, как вы просите. И буду надеяться, что когда-нибудь вы сможете меня простить.

Он сделал шаг назад, и магия рассеялась. Грустно улыбнувшись, Рамон наклонил голову в знак прощания, и вышел из кабинета.

Офелия медленно опустилась на диван.

Глава четвертая. Андреас Ли

8 марта 1967 года, среда

Рамон Эверетт улыбнулся официантке своей фирменной улыбкой и поднял белую фарфоровую чашку с блюдца. Ли давно привык к его привычке обедать строго в определенное время и желательно в строго определенном месте, и пользовался ею, когда нужен был лишний повод для того, чтобы сбежать из управления. С адвокатом близкими друзьями они не были, но часто общались, иногда ходили куда-то вместе. В последнее время стали чаще пересекаться по работе. Андреас понимал, что Эверетт не так прост, что за его образом скрывается древнее и мощное существо, но ему было все равно. Будучи темным эльфом, он не ощущал угрозы от адвоката. Напротив, ему нравилось их общение. И все было идеально до последней вспышки Незнакомца.

— Я урегулировал произошедшее в клинике, — спокойно сообщил Рамон. — Если тебя это волнует.

— Не люблю, когда страдают невинные.

— Конечно, она отказалась закрепить примирение в более подходящей обстановке, — продолжил он, будто не услышав. — Но главное, что теперь комиссия закрыта.

— Ты перегнул палку.

— Верно. И исправил это. С небольшой задержкой, но все же. Я рад, что все решилось.

Ли посмотрел на него внимательнее. Вид отсутствующий. Смотрит будто в себя. Он решил пополнить свою коллекцию женщин еще одной? Впрочем, ни одна из его женщин и в подметки не годилась доктору Лоусон, которая за несколько дней стала для капитана особенной. Ему нравилось обращаться к ее образу, когда тяжесть расследования лишала сил. Возможность того, что Эверетт перейдет в наступление, он не учитывал. Так даже интереснее?

— Отправлю ей цветы, — сказал адвокат.

— А что у тебя с делом?

— Свидетеля убили. Так что слушание отложили до выяснения обстоятельств. Жду назначения даты. Думаю, что я смогу использовать его смерть также эффективно, как и показания. Сядет кто-то другой. Точно не мой клиент.

— Твоя уверенность делает тебе честь.

Синие глаза адвоката остановились на его лице. Ли снова не увидел в них угрозы. Только вежливое любопытство. И ничего, кроме вежливости. Ни интереса, ни вовлечения. Ровно столько, сколько нужно для поддержания беседы и приятельских отношений. Эверетт никого не пускал ближе необходимого, ни друзей, ни женщин.

— За это мне платят много денег.

Ли улыбнулся. Выпил свой кофе и посмотрел в окно.

— Как расследование? — спросил Рамон.

— Нам не хватает экспертизы.

— Какой?

— Психологической… психиатрической. Мы нашли у него что-то, напоминающее на указание извне. Но записка написана его собственным почерком.

— И что там?

— Дата расстрела. Она лежала под учебниками на столе. Старая бумага, обычная ручка. Эксперты еще трудятся, пытаясь вытащить хоть что-то, но я не верю, что даже если моя гипотеза верна, и мальчиком управляли, кукловод окажется столь туп, что сам выведет на себя.

— А что по оружию?

— Без номеров, не зарегистрировано. Старый калаш. По баллистике нигде не светился. Такие сотнями продаются на черном рынке. Что касается пистолета — это оружие отчима. На него есть разрешение. Парень просто взял его из домашнего сейфа.

— Я могу помочь выяснить, откуда у мальчика ружье.

Ли посмотрел на приятеля внимательнее.

— И это не вполне законный запрос, так?

Эверетт неопределенно пожал плечами.

— Я много кого спас от тюрьмы. Есть несколько должников. У них тоже есть несколько должников. Кто-то да выведет на продавца. Дай мне все, что у тебя есть на это оружие, а я постараюсь восстановить его историю.

— Необычайно щедрый подарок полиции от криминального адвоката. И я тоже буду твоим должником?

Собеседник тонко улыбнулся. Только слепой не разглядел бы в этой улыбке тонну яда.

— Посмотрим, капитан Ли.

— Мне эта перспектива не нравится.

— А у тебя есть выбор?

Ли не ответил. Рамон прав. По официальным каналам найти информацию о ружье невозможно. Он пока не понимал, что именно даст эта информация, но надеялся, что она выведет его на заказчика. И что он прав относительно наличия заказчика как такового.

— Скажи, ты когда-нибудь встречался с подобным? — спросил полицейский, одновременно меняя тему.

Эверетт изящно вернул чашку на блюдце и откинулся на спинку кресла. Он выглядел удовлетворенным и сытым. Любил, когда все вовремя. Режим дня строже, чем у профессионального спортсмена. И ему было комфортно.

— С массовым расстрелом — да. С немотивированным массовым расстрелом — тоже да. Но с подобным — нет. Насколько я знаю, такого еще не случалось. Они как-то иначе выражали свой внутренний мир. Серийные убийства — штука древняя. А вот такое вот… нет.

— Дети войны?

— Если бы это было так, явление носило бы массовый характер.

— Внуки войны, — слабо улыбнулся Ли.

— Почему ты пытаешься найти внешнюю причину, капитан? — спросил адвокат. — Не веришь, что парень мог слететь с катушек и всех убить?

Ли повернул чашку на блюдце, держа ее за тонкую ручку. Та приглушенно зазвенела. Официантка бросила на их столик озабоченный взгляд, убедилась, что все хорошо, и вернулась к своим делам.

— Что-то не сходится.

— Психиатрия развивается каждый день. Появляются новые формы личности, новые патологии. Ты просто стал первым свидетелем нового психоза, если так можно выразиться.

Ли посмотрел на него в упор.

— Я что-то упустил, и помимо докторской по юриспруденции ты решил погрузиться в психологию?

Рамон рассмеялся.

— Нет. А докторская меня измотала. Защитить и забыть.

— Когда?

— Летом.

— И все же, — вернулся к своей теме Ли. — Парню пятнадцать. По свидетельствам всех, кто его знал, скромный мальчик без вредных привычек и темных делишек за плечами. Ночевал дома, школу не прогуливал, не искал неприятностей. Даже пытался строить какие-то отношения…

— С той, которую потом убил?

— Она выжила. Но пока не говорит. С ней психиатр.

Рамон размеренно покачал головой.

— Я понимаю, что все это сложно уложить в голове. Но поверь моему опыту… ты еще познаешь глубину человеческой ненормальности. Всему свое время.

Ли сделал знак официантке, чтобы она повторила кофе. Девушка кивнула, обворожительно улыбнулась и вернулась с новой чашкой буквально через мгновение. Капитан посмотрел на нее внимательнее. Молодая, хрупкая, услужливая. Из тех сотрудниц ресторана, которые достаточно милы, чтобы нравиться гостям, и недостаточно распущенны, чтобы этим пользоваться. Рамон следил за ее ловкими движениями без интереса. Он ждал, что ответит полицейский и думал о своем. Почему-то Андреас решил, что это «свое» ему не понравится, но мысли быстро вернулись к Томми Уилсону и тому, что он натворил.