Нулевой пациент. Книга Первая

— Доктор Офелия Лоусон, — неожиданно ожила трубка.

Андреас выдохнул.

— Это капитан Ли, доктор.

— Здравствуйте, капитан, — ему показалось, или голос ее потеплел? — Спасибо вам за цветы. Не стоило усилий.

— После субботы мне захотелось вас поддержать.

Она что-то буркнула в сторону.

— Вы сделали все, что могли.

— Так врачи говорят, когда больше нечего сказать.

Лоусон тихо рассмеялась. От ее смеха стало тепло. Ли провел рукой по волосам и посмотрел в зеркало, отмечая, как меняется его взгляд во время разговора с ней.

— Я забрала их домой и поставила на кухне.

— Но сейчас вы в больнице.

— Да. Разбираю старые истории болезни, заполняю карты. Словом, занимаюсь той ерундой, до которой не доходили руки.

Она медленно выдохнула. Стало грустно.

— Я уверен, что вы сделали все, что могли.

— Операции похожи на расследование, капитан, — тихо ответила Лоусон. — Перед вами чистый лист. Вы знаете, к чему должны прийти, что должны найти или устранить или спасти. Вы знаете маршрутную карту, понимаете, как к этой точке приблизиться в теории. Но на практике каждая операция уникальна. Даже те, на которых учатся интерны. Может открыться кровотечение, у пациента могут оказаться слишком хрупкими ткани или сосуды, он может нарушить запрет врача и выпить или съесть что-то запрещенное. Его сердце может не выдержать. Я заставила сердце пациента биться. Дважды. Когда его увозили в палату, он был стабилен. Я провела еще две операции и поехала домой. Другие пациенты живы, и им ничего не угрожает. А ночью мне сообщили, что Беард умер.

— Это тяжело, — сказал Ли, потому что просто не знал, что еще можно сказать.

— Спасибо вам, капитан. Мне нужно работать.

— Не хотите со мной поужинать?

В трубке повисло тягостное молчание. Идиот. Зачем ему это? Зачем ему связываться с Незнакомкой? Подобный союз никому не принесет счастья. Да, он старше нее, опытнее и понимает ее лучше, чем она может представить. Но все же, хватит ли ему сил? Она не похожа на тех психопатов, о которых слагают легенды и страшилки для маленьких эльфят. Не похожа на эмоционального вампира, который раскачивает тебя, выдирает из твоей души остатки светлого и чистого, чтобы осушить и выбросить. Она работает врачом, от нее не пахнет угрозой. Только печалью, светом и обещанием. Как от любого обращенного. Ли не чувствовал к ней ничего до этого момента. До момента, когда зачем-то принял на себя роль защитника.

— Почему бы и нет, — наконец ответила Офелия. — Сегодня вечером?

— Я заеду за вами в восемь.

Она продиктовала домашний адрес и отключилась. Андреас замер, не отводя глаз от окна. Что ж. Теперь можно ехать в управление.

***

Несколько часов спустя

Управление Полицией Треверберга

Харри Хикс смотрел на друга, сощурив серо-голубые глаза. На его морщинистом лице читалось одновременно презрение ко всему живому и интерес к рассказу Ли. Хикс уже двадцать пять лет служил руководителем отдела криминалистической экспертизы, частенько выезжал на место преступления и преподавал в академии. Он прошел войну, потерял спокойный сон, но приобрел удивительное чутье относительно поиска и интерпретации найденных улик. Хикс совмещал в себе повадки следователя и криминалиста, и это делало это бесценным сотрудником и отличным другом. Они познакомились с Ли лет десять назад, подружились почти сразу. Полукровка и темный эльф, оторванный от семьи, чувствовали свою схожесть перед лицом огромного мегаполиса. И тот и другой не понимал, где его место, как раскрываться и стоит ли раскрываться, как жить эту жизнь и в чем ее смысл. Любовь к правде объединила их. Изрядная толика занудства сделала чуть ли не братьями. Полукровка старел, эльф — нет, но это не мешало им отрываться в недавно отстроенном Ночном квартале и сейчас. И давать фору послевоенной молодежи.

— Прям взял и пригласил на ужин?

— Не знаю, что на меня нашло, — стушевался Андреас. — Я не могу сказать, что чувствую что-то определенное.

— В тебе просто проснулся защитник.

Ли передернуло. Он привык, что друг озвучивает то, что он говорил сам себе мысленно, но не решался произнести вслух, но сейчас эта обнаженная правда резанула. Некоторое время назад Андреас увлекся работами психоаналитиков и пытался примерить прописанное там на себя. Вышло не очень ввиду специфики описания, но что-то в этом было. В том, что есть что-то глубже очевидного мотива и причинно-следственных связей. Есть дикие, первобытные инстинкты, которые либо помогают тебе жить, либо мешают. Ему действительно хотелось помогать другим. Помогать так, как ему самому никто не смог бы помочь. Он не мог дать тепла и эмоций, и отдавал свое время и силу, протягивал руку. Боролся за справедливость, потому что свою собственную жизнь считал олицетворением несправедливости.

Хикс вырос в детском доме. Полукровок редко жаловали. Сказки про светлую и чистую любовь между темными существами и обычными людьми рассказывали детям, чтобы как-то скрасить этот мир. На практике на полукровок смотрели как на прокаженных. Такой ребенок становился символом позора. Все как в культуре бастардов. Ты вроде сын своего отца, наследный принц, а по факту ты хуже конюха. В Хиксе забавно смешалась кровь темного эльфа и человека. Чаще она дарила своему обладателю вечную молодость, но Харри получил от нее другой дар. Дар, который создал из него гениального криминалиста.

— Она красивая женщина.

— Все Незнакомки красивые женщины.

Ли покачал черноволосой головой.

— Она не похожа на других Незнакомок. В ней нет кровожадности и необузданности. Она хирург!

— Маска. Как и твоя собственная маска полицейского. Какая она на самом деле, ты не знаешь. Это же впитывается с молоком матери: не связывайся с Незнакомками. Оставь их другим Незнакомцам.

— Не думаю, что одному знакомому нам Незнакомцу тут что-то светит, — не удержался от едкости Ли. — По его милости Офелию отстранили от операций.

— А он имел на нее виды?

Капитан пожал плечами.

— Ты же знаешь Эверетта.

Харри сдержанно кивнул.

— Я так понимаю, ты меня не услышал?

— Ты потратил весь обеденный перерыв на то, чтобы отговорить меня от свидания с красивой женщиной. Вместо этого пнул бы своих. Что показало вскрытие пациента?

— «Что показало вскрытие», — передразнил Хикс. — Ничего не показало. Пациент в морге в больнице. Астер не подписал бумаги о перевозе. Сказал, что тело останется в его больнице, пока его патологоанатомы не проведут вскрытие.

— То есть? Это дело полиции.

— А вот и нет. Какая-то там поправка к уголовному кодексу. Если умер в больнице, то и вскрывает местный врач. Я отправил Беату, она с них глаз не спустит.

— Беата-то да…

Ли достал пачку сигарет из нагрудного кармана рубашки и протянул одну из них другу. Тот не отказался. Чиркнула зажигалка, и комнату наполнил сизый дым.

— Вот, — глубокомысленно сказал Харри. — Курение тебе тоже нужно бросать.

— Да, — подтвердил Андреас, набирая полные легкие дыма. — Только докурю эту сигарету.

Они закончили в тишине. Обед подошел к концу, нужно было возвращаться к делам, а Ли чувствовал, как нарастает внутреннее напряжение. Только вот связано оно было не с Лоусон и не с их свиданием. Было что-то еще. Будто город замер перед бурей. Полицейский потер брови и посмотрел на Хикса. Тот тоже разделался с куревом и теперь с безразличным видом смотрел в окно. В его серо-голубых глазах отражалось небо.

Ли погрузился в меланхолию и пришел в себя, только оказавшись в кабинете отдела по расследованию особо тяжких, где служил последнее время. Он прошел через наркотики, работорговлю и убойный. За успехи перевели в особо тяжкие и сделали заместителем шефа. Убедившись, что это не превратит его в белого воротничка, эльф согласился, и теперь занимал почетный большой стол в просторном кабинете, перегороженном шумоизоляционными панелями, за которыми прятались немногочисленные коллеги. Иногда им становилось грустно, и панели разбирали, но сейчас они стояли по местам. Отдел недавно закрыл несколько крупных дел, и теперь наслаждался заслуженным отдыхом и бюрократией.

Дверь в кабинет шефа была открыта, а места коллег пустовали. Это заставило Ли мгновенно вернуться в реальность.

— Капитан!

Ли вздрогнул и стремительно преодолел пространство до кабинета шефа. Тот сидел на столе. Немолодое лицо блестело от пота, глаза бегали и ввалились. Коллеги сидели на стульях вокруг него как дети вокруг воспитателя.

— Что случилось, шеф?

— Бери команду и немедленно выезжай в четвертую гимназию. Там стрелок.

— Что? — Ли не заметил, как сел голос.

— Школьник пришел с огнестрельным оружием и начал стрелять на уроке.

Ли обвел глазами коллег.

— Андерсон, Равилье, Штейн — со мной, — перечислил он. — Лоурден, остаешься здесь на телефоне. Позвоните Хиксу. И нам нужен переговорщик!

— Себастьян Хоул уже выехал на место преступления, — бесцветным голосом проговорил шеф.

***

Семнадцать минут спустя

Себастьян Хоул оказался молодым психиатром, получившим сертификат ФБР, который позволял ему вести переговоры в критических ситуациях. К критичным относился захват заложников, терроризм, попытка суицида. Специалист приехал к гимназии в одно время с полицейскими машинами, но приказа о старте переговоров пока не поступило. Из здания не доносилось ни звука. Гимназию окружили люди. Полуодетые, испуганные школьники и преподаватели, кто выбежал, только услышав выстрелы. Сандра Андерсон и Грегор Штейн отправились собирать показания. Матиас Равилье приготовил оружие и пошел в обход проверить черный ход или иные выходы из гимназии. Ли остался у главного входа. Он держал в руке рацию, кутался в шерстяной плащ. Шел ледяной моросящий дождь, солнце спряталось, но капитан стоял, расправив плечи и широко расставив ноги.

— Чисто, — ожила рация голосом Равилье.

— Через сколько будет спецназ? — негромко спросил Ли.

— Шестьдесят секунд, — снова ожила рация. — Когда прекратили стрелять?

— Минут пять назад.

На данный момент было известно только то, что выстрелы начались на третьем этаже в помещении, где сидел выпускной класс. Тридцать человек и учитель. Андреас удержался от того, чтобы провести рукой по лбу, на котором выступила испарина. Этот город повидал всякое. Подобного он не видел никогда. Да и целый мир еще не знал случаев, чтобы школьник приходил в свой собственный класс и открывал огонь. Это можно было объяснить, если такое совершил бы прошедший через огонь солдат. Но мальчик?

— Тихо, — снова прорвал тишину Равилье. — Заходить?

— Подожди спецназ, — отозвался Андреас.

Обычное здание гимназии бежевого цвета на фоне грозового неба казалось бессмысленно-серым. Темные окна, в которых не виднелись лица людей. Кое-где включен свет. В кабинете, где оккупировался стрелок, светло. Но ничего не видно за плотно задернутыми шторами. Ни теней, ни движения. Только багровые пятна на ткани, зловеще темнели.