Кьята

Сцена пятая В которой снова появляется уважаемый горожанин Мерино Лик и показывает, как произвести впечатление на строгих пожилых дам. Также здесь говорится о странных знакомствах городского менялы и происходит беседа с начальником городской стражи бароном да Бронзино.

4 октября 783 года

Мерино Лик. Сыщик

Сольфик Хун

Накануне Мерино отправился спать довольно рано, едва стемнело. Дел и гостей к тому часу не осталось, а голове требовалось во сне все окончательно разложить по полочкам, поэтому он пропустил свой обычный вечерний моцион — посиделки на скамье у входа в остерию в компании Белька, его гикота и пары бокалов легкого вина.

Рано утром, разбудив своих людей и поставив перед ними задачи на время своего отсутствия, он, как и планировал, отправился проверить зацепку, полученную от Крысюка — с менялой Чезаре. Персонал, в лице Фабио и Гвидо, покорно кивнул, давно привыкнув к неожиданному падению интереса хозяина к делам заведения.

Виноградная улица находилась в Нижнем городе, неподалеку от Портового района, так что добрался туда синьор Лик минут за сорок неспешного прогулочного шага. Здесь жила довольно разношерстная публика: и уважаемые мастеровые, и купцы с перекупщиками, и состоятельные моряки. И менялы. Один из которых, судя по немаленькому особняку, окруженному яблоневым садом, не бедствовал. На добротной двери даже висел небольшой медный молоточек — деталь интерьера, все больше входящая в моду. Мерино сам подумывал повесить на свою дверь такой же. Не на вход в остерию, естественно, а на боковую дверь, ведущую на второй, жилой этаж.

На стук молоточка по медной же пластине, предназначенной именно для того, чтобы по ней стучали, выглянула пожилая дама в белом фартуке поверх серого платья и маленькой белой шапочке, приколотой к волосам. На поясе висела связка ключей.

— Могу я увидеть синьора Рантина? — с намеком на поклон осведомился Мерино. Сегодня трактирщик не сутулился, что вкупе с добротной одеждой и лицом человека с достатком, производило впечатление респектабельного горожанина, рантье или акционера торговой компании. Дама внимательно оглядела его, пришла к заключению, что мужчина безопасен и, что крайне важно в наше время, учтив, кивнула в ответном приветствии.

— Боюсь, нет, синьор. А кто вы?

— Меня зовут Мерино Лик, я давний деловой партнер вашего…

— Нанимателя. Я экономка синьора Рантина. Рината Виса.

— Рад знакомству, синьора! — Еще один полупоклон. — Вы подскажете, где мне искать вашего нанимателя?

— К сожалению, нет, синьор Лик. Его нет уже четыре дня, как нет и представления, где он может находиться.

Мерино приподнял брови в удивлении. Скорее притворном: он подозревал что-то подобное. Да что там подозревал — был практически уверен в отсутствии синьора Рантина в подлунном мире. Не оставляют таких свидетелей после того, как дело сделано!

— Это обычно для синьора Рантина?

— В том то и дело, что нет! Он большой домосед, даже в своей лавке в порту он сидит не более пяти часов в день! К тому же у него болезнь живота, ему крайне важен режим питания, и он весьма внимателен в этом вопросе! Я считаю, что с ним что-то случилось!

— Полноте, синьора! Что может случиться в нашем городе с уважаемым человеком! Это же не Февер Фесте, в конце концов!

— Да услышит ваши слова Единый!

— Может, я могу как-нибудь помочь? Синьор Рантин мой давний знакомый, и пусть мы видимся очень редко, мне было бы больно, если бы я не сделал чего-то, когда он попал в беду!

— Вы добрый человек, синьор! Но чем вы можете помочь? — Эмоции, основным из которых было недоверие незнакомцу, на лице экономки читались так явно, что Мерино ничего не стоило направлять разговор в нужное русло.

— Пока не имею представления. Но если вы пригласите меня в дом и расскажите о том, что предшествовало исчезновению синьора Рантина, я смогу понять, где его стоит искать! К тому же я немного знаком с Андрео Бронзино.

— Начальником городской стражи?

— Он порой обедает в моей остерии.

Статус Мерино мгновенно вырос с «приятный и учтивый господин» до «уважаемый человек», и дверь дома раскрылась на всю ширину проема.

— Конечно, входите, синьор Лик! Может, сам Единый и послал вас!

Внутри дом менялы был до неприличия богато обставлен. Как человек, ведущий свое дело (пусть и имея доход не от деятельности остерии), Мерино понимал, что и сам дом, и его обстановка не по карману меняле средней руки. К тому же в преступных кругах имя Рантина не мелькало. Менялы часто были связаны со скупкой краденого, но каковы должны быть объемы этого оборота, чтобы объяснить этот дом, обстановку, да еще и экономку? Мерино бы точно знал этого человека.

Синьора Виса усадила гостя в мягкое кресло и предложила вина, окончательно создавая ощущение пребывания в каком-то дворянском доме. Сделав глоток, Мерино, отметив недурной букет и то, что подобное вино он бы продавал в своей остерии минимум по три сюто за бутылку, стал спрашивать, что предшествовало пропаже менялы.

Сквозь словесную шелуху и поминутное поминание Единого экономка рассказала следующее. Около недели назад Рантин вернулся из лавки раньше обычного, и был он при этом необычайно возбужден. Настолько, что вскользь упомянул об удаче, которая наконец пришла и к нему (что, по мнению Мерино, было откровенным хамством: дом этого человека удача не покидала уже давно). Торопливо поев овсяной каши, он сказал, что вернется поздно вечером, и вышел из дома, где его уже ждали два господина «весьма мрачного вида, убереги нас Единый от таких людей». Вместе с ними Рантин и ушел. И вернулся действительно очень поздно, пропустив ужин. Вместо него он выпил почти целую бутылку келлиарского вина («Я не считаю его деньги, синьор, но пятнадцать сюто за бутылку!»), попытался рассказать ей о том, как наконец ему повезло, но в самом начале рассказа заснул — «прямо в этом кресле и захрапел».

На следующий день Рантин не ходил в свою лавку, пробыл дома, мучимый похмельем, поедая квашеную капусту со свеклой и ни словом не упоминая о том, что вчера желал что-то рассказать. А вечером вновь куда-то ушел «с мрачными господами» и вновь вернулся очень поздно.

— А следующим утром он отправился в лавку, как обычно, и больше не возвращался. Просто как в воздухе растворился! Мне кажется, что он связался с сомнительными людьми и сомнительной сделкой, синьор Лик! Эти мрачные господа на улице, эти его рассказы об удаче — все это как-то связано! — закончила рассказывать экономка.

Мерино еще некоторое время задавал вопросы, говорил, что обязательно поможет найти «бедного синьора Рантина», и попутно пытался выудить у экономки хоть какие-то приметы визитеров менялы (почти безуспешно: синьора едва смогла описать только одного из них, да и то — рыжая борода и берет42!), после чего откланялся и покинул дом.

С этим менялой все было ясно. И хотя Мерино не очень любил делать скоропалительные выводы, но тут все выглядело предельно понятно. Меняла Чезаре Рантин, с его несуразной тягой к роскоши и подозрительными знакомствами, был платным осведомителем чьей-то разведки. Ничего удивительного в этом не было, довольно распространенная практика — шпионили все за всеми еще и в Империи, а уж после ее распада сам Единый велел за соседями приглядывать. Таких осведомителей, как синьор Рантин, в Сольфик Хуне было с десяток. Как правило, ничего особенного они своим нанимателям не сообщали, да и что они могли знать, но курочка, как известно, по зернышку клюет. Толковый аналитик, где-нибудь в Речной республике, например, мог из разрозненных сообщений о внезапном выезде из столицы командующего бригатты «Дель Норте»43 барона да Эдресса и закупке большого количества вяленого мяса и пшена сделать вывод о готовящемся походе Фрейвелинга на Скафил.

Скорее всего, обычной работой Рантина и был сбор такого рода сведений. Платили «шпионам» неплохо, — все-таки риск был серьезным, отдельные владетели просто вешали пойманного даже с минимальным набором доказательств, — так что на домик с дворянской обстановкой и экономкой ему хватало. А вот приезд эмиссаров разведки (чьей? Скафила?) он воспринял, как удачу и новый уровень доходов. Что могло понадобится эмиссарам от Рантина? Вероятно, сведения о Беппе Три пальца, и, может быть, помощь в устройстве воров, которые приехали в Сольфик Хун. Местные ведь отказывались «работать» корабела. И пропажа незадачливого менялы также объяснялась просто: за ненадобностью от него попросту избавились.

На улице Мерино подозвал к себе мальчишку, показал ему медный рам и сказал, что хочет найти одного человека, менялу, который живет «во-о-н в том доме». И хочет знать, куда он пошел утром четыре дня назад. И видел ли кто-то «мрачных господ», которых раньше на этой улице не видели.

— Найти меня можно в остерии «Старый конь» на Ольховой улице. Спросишь синьора Лика.

— Все узнаем, господин! — Мальчишка выслушал поручение Мерино, не сводя глаз с монеты, кивнул и стремглав унесся куда-то.

А Мерино, постояв немного и уже почти решив двигаться домой, неожиданно для себя решил направился в портовый район. Ему вдруг пришло в голову, что, живя у моря, он не видел его уже больше месяца. Но исполнить свое намерение ему не удалось. Пройдя всего лишь до конца квартала, он был остановлен возгласом:

— Синьор Лик!

Возле открытой двери кареты с баронскими коронами на боках стоял, опираясь на длинную трость, мужчина лет пятидесяти, одетый, несмотря на теплый день, в темно-зеленое джуббоне44 с меховым воротником, из-под которого на груди поблескивала баронская же золотая цепь. Голова мужчины была не покрыта, и легкий ветерок слегка шевелил уже начавшую седеть роскошную золотую гриву волос. За которые, он и получил сперва прозвище среди наемников, а затем и родовое имя.

— Барон да Бронзино! — воскликнул Мерино, меняя курс и направляясь к начальнику городской стражи. — Какая встреча! Осмелюсь предположить, вовсе не случайная?

— Я вас искал, синьор. — Недавнему капитану наемников, а ныне барону, политесы знати были неведомы. Его красное обветренное лицо выражало недовольство, и Мерино понял, что причиной этого недовольства является его персона.

— Вы взялись помогать коронному сыску в расследовании дела об ограблении Беппе Три Пальца, — проговорил он, когда Мерино поравнялся с его каретой. И не дожидаясь ни отрицания, ни подтверждения этого заявления, продолжил: — Прошу вас в мою карету. Я подвезу вас, а в пути мы сможем поговорить без лишних глаз и ушей.

Лик пожал плечами, поднялся в карету и сел на оббитую зеленым бархатом скамейку в карете — Бронзино, видимо, всерьез намеревался сделать темно-зеленый цвет своим родовым. Барон уселся против него, тростью постучал по крыше кареты, давая кучеру знак трогаться, и сразу взял быка за рога:

— Мне совершенно не нравится, синьор Лик, когда за моей спиной моим же делом занимаются дилетанты! — Он поднял руку, видя, что Мерино собрался возразить. — Мне прекрасно известно о вашем прошлом и вашем опыте, но это не одно и то же с тем, что требуется сейчас!