Дело об убийстве маркиза де Лианкура

Храм святого Себастьяна находился на северо-востоке города, недалеко от крепостной стены и размещённых там казарм городского гарнизона. Это был храм воинов, суровый и мрачный. По легенде святой Себастьян был лучником в войске Марка Великого и, попав в плен к алкорцам, отказался выдать расположение своего отряда, за что был расстрелян врагами из луков. Его нашли привязанным к дереву и истёкшим кровью из-за пятидесяти двух не смертельных ран. За его стойкость и преданность королю святая Лурдес призвала его в своё воинство, и он считался покровителем лучников. Со временем его компетенция расширилась и ему стали поклоняться все воины, собирающиеся в поход, и в воображении последователей из простого солдата он превратился в прекрасного и благородного рыцаря.

Его храм был высок и монументален, с массивным портиком, водружённым на мощные квадратные в сечении колонны, а также украшен каменными изваяниями рыцарей с мечами и знамёнами, и вмонтированными в стены трофейными щитами алкорцев. Внутри он, подобно многим храмам, был разделён двумя колоннадами на три части: центральный широкий проход и два боковых нефа. В конце прохода располагалась статуя высотой в три человеческих роста, изображавшая рыцаря, облачённого в украшенные тонкой золотой отделкой серебряные латы. Огни множества факелов и свечей отражались в зеркальной поверхности доспехов и мерцали отсветами на драгоценных накладках. Голова и руки статуи были расписаны художниками так искусно, что стоящим в зале казалось, что молодой рыцарь сурово и властно смотрит на каждого из них, а на его поднятой ладони лежало пронзённое стрелой сердце.

Марк редко бывал в этом храме. Ему казалось, что война и без того слишком жестока и страшна, чтоб ещё и возносить молитвы о ней в таком жутковатом месте. Здесь просили об удаче в бою, об убийстве врагов, о стойкости в плену и гибели, достойной героя. Он же предпочитал перед войной ходить в храм святой Лурдес, милосердной и мудрой, ибо она вела своих детей сквозь кровь и огонь сражений к победе и миру. И всё же ему не раз приходилось присутствовать на празднествах, которые несколько раз в году устраивали в этом храме. Как оруженосец короля и рыцарь свиты он сопровождал Армана, а теперь и Жоана в те дни, когда Сен-Марко чествовал погибших героев, упокоенных в этих стенах и самого святого Себастьяна, погребённого под плитой из чёрного мрамора у подножия статуи.

В этот поздний час в храме было немноголюдно. Сказывалось и то, что продолжалось тёмное время суток, близилась ночь. К тому же, с тех пор, как наступил мир и на горизонте более не маячил призрак войны, всё меньше мужчин приходило сюда, чтоб вознести привычные молитвы. Здесь всё так же молились рыцари и солдаты гарнизона и те, кто отправлялся служить в приграничные замки, приходили ветераны, чтоб почтить память своих погибших друзей, и украдкой входили печальные вдовы, чтоб проскользнуть в один из сумрачных нефов и вновь оплакать не вернувшихся с войны любимых.

Остановившись перед статуей рыцаря, державшего на ладони собственное сердце, Марк подумал, что даже теперь, с наступлением мира, этому храму не грозит забвение, ибо он стал местом, где горожане воздают дань памяти героям, погибшим за свободу и благополучие Сен-Марко на протяжении многих столетий. Он вглядывался в суровые и благородные черты святого Себастьяна, вспоминая своих погибших на войне друзей. Он как страницы книги, листал их имена, вспоминая лица, улыбки, смех, а потом тот бой, из которого их вынесли на уложенных на копья мечах, на плаще, а то и просто на спине, те, кому было суждено дожить до следующего дня. И снова он возблагодарил Армана за его отчаянную попытку установить мир на этом залитом кровью континенте, и Жоана, решившегося осуществить эту безумную мечту кузена, чтоб к печальной книге утраченных друзей Марку не пришлось добавлять новые скорбные страницы.

Воздав должное их памяти, Марк опустил глаза и окинул взглядом зал. Здесь были, в основном, рыцари, преклонившие колени перед статуей святого. Несколько юных аристократов в нарядных камзолах возносили молитвы о скором получении золотых шпор. А чуть сбоку в печальном молчании склонили седые головы два ветерана в туниках с гербом, надетых на поблескивающие кольчуги. Видимо, они пришли сюда, чтоб почтить память своего командира или сюзерена, сложившего голову в бою. Потом Марк заметил в нише одного из служителей храма, облачённого в чёрный плащ, надетый поверх тёмного одеяния военного образца. На его поясе висел кинжал в ножнах, отделанных серебром, а на груди поблескивала цепь с небольшим медальоном, что говорило о том, что это жрец достаточно высокого ранга.

Подумав, что он может передать его просьбу о встрече старшему жрецу, Марк направился к нему, но, не дойдя нескольких шагов, замер в замешательстве. Он, наконец, разглядел серебряный медальон, что висел на его груди. Это был наконечник стрелы. Его замешательство переросло в тревогу. Он перевёл взгляд на упрятанную в нише могильную плиту, отделанную бронзовым орнаментом, составленным из таких же наконечников. Жрец, отвлёкшись от своих мыслей, заметил его и вопросительно взглянул, но Марк отрицательно мотнул головой и, опустив ниже капюшон, развернулся и направился к выходу.

Он быстро сбежал по ступеням храма и, свернув на ближайшую улицу, что вела на запад, прибавил шагу. Его мысли метались, как испуганные птицы. На ходу он сунул руку в подсумок и нащупал там серебряный медальон, который снял с незнакомца, убитого призрачным псом на кладбище Морриган. Он подошёл к ближайшей лавке и при свете фонарика над входом посмотрел на него. Да, это был точно такой же медальон, что и на груди жреца, только меньше. И костюмы напавших на него на той окраине людей были похожи. Он снова сунул медальон в подсумок и продолжил путь, погрузившись в свои мрачные мысли.

Значит, эти медальоны в виде наконечника стрелы были вовсе не амулетом лучников, как он думал раньше. Это был знак служителей храма святого Себастьяна, патроном которого был когда-то принц Себастьян, бастард короля Алфреда. Был или остаётся до сих пор? Может ли быть такое, что все эти века храм продолжал верой и правдой служить своему патрону из рода Монморанси? Он попытался припомнить, слышал ли когда-нибудь о каком-либо покровителе этой общины, и понял, что нет, ничего подобного он не слышал. Почти все главные храмы города были «разобраны» под покровительство членами королевской семьи, и только храм святого Себастьяна не имел своего официального попечителя. Может быть, именно потому, что на самом деле у него все эти годы был один единственный, неизменный и могущественный покровитель: принц Себастьян Монморанси, которому они служили верой и правдой втайне от всех, а он заботился о процветании храма и его братии.

И это значило, что, едва он вышел из Чёрной башни, освобожденный королём, как за ним тут же последовали люди Чёрного лорда. Они не пытались убить его, им нужно было захватить его живым, и если б не призрачный пёс, они сумели бы сделать это. Значит, с самого начала Чёрный лорд знал об этой интриге и о том, что она связана с усыпальницей принца Филиппа. Так или иначе, он всегда оказывался рядом, преследуя свои цели и мало заботясь о других участниках этой запутанной игры. Он видел всю картину со стороны и знал, когда следует просто наблюдать за другими игроками, а когда нужно вмешаться.

От его мрачной фигуры в чёрном плаще веяло ужасом, его пристальный взгляд пронзал до самого сердца и обдавал леденящим холодом. И теперь, спустя время после той первой встречи Марк чувствовал, что этот человек внушает ему ещё больший страх. Теперь он начал понимать, что является лишь рядовой фигурой на большой шахматной доске, над которой простёрта бледная рука, и он понятия не имел, коснуться ли эти пальцы его или кого-то другого. А ведь лорд уже пытался его убить…

Марк протестующе покачал головой, отгоняя внезапно возникшую панику. Чёрный лорд вызывал в его душе тот же мистический ужас, что и другие проявления тёмной магии, он был непредсказуем и смертельно опасен, и Марк не видел ни единой возможности защититься от него. Но если взглянуть на эту историю без лишних эмоций, что может значить его участие в ней? Он знает об усыпальнице и ему известна её тайна, судя по всему, он заинтересован в сохранении этого секрета. Он узнал, что усыпальница вместе с замком и Лормом перешла в руки нового владельца, но Марк заверил его, что не ползал по подземельям и, следовательно, ничего не нашёл. Тогда он, кажется, поверил ему, но потом… потом в эту историю влез граф де Полиньяк со своими амбициями. Он силился добраться до усыпальницы, попутно пытаясь устранить Марка и его деда. Решил ли Чёрный лорд, что Марк всё же что-то знает, и де Полиньяк запер его, чтоб выведать секрет? В любом случае, он как-то узнал о том, что король выпустил его из темницы, и послал по следу своих гончих. Марка спас призрачный пёс, и Чёрный лорд потерял его след… на какое-то время.

Марк снова вспомнил нежную, полную очарования улыбку Аргента и его ловкие пальцы, зашивавшие раны. Это он подмешал ему в вино отраву, больше некому. Он сказал, что за дверью кто-то есть, Марк отошёл от стола на краткий миг, но тем ловким пальцам достаточно было и мига, чтоб подсыпать что-то в кубок. И он всё равно привёл его в свой красивый пустой дом, где кроме него обитает лишь этот жуткий горбун Густав. Кто узнал бы об этом, если б Марк умер там от яда или под пытками? Да никому и в голову не пришло бы искать его у странного и такого легкомысленного на вид алхимика. Однако ему удалось сбежать от него, намекнув на то, что раньше он сказал Чёрному лорду неправду. Аргент насторожился и, чтоб узнать больше, дал ему противоядие.

От одной мысли, что в храме святого Себастьяна его могли узнать, его прошиб пот. Если б они пожелали схватить его, чтоб передать своему патрону, у него уже не было бы шансов. Не де Полиньяк со своей шайкой наёмников, а именно Чёрный лорд внушал Марку настоящий страх. Именно потому он и отказался от намерения говорить со старшим жрецом и постарался убраться из храма, пока его не узнали. Он ещё не знал, что будет делать дальше, но всё же испытал некоторое облегчение от того, что вовремя заметил опасность и избежал её. Он решил вернуться в своё убежище и ещё раз обдумать сложившуюся ситуацию. В конце концов, у него осталась лишь одна ночь, и уже к утру он должен вернуться в свою камеру в Чёрной башне и предстать перед судом. Он уже был готов к этому, он имел на руках все карты, чтоб отразить нападение де Полиньяка на себя, но его куда более беспокоил заговор против короля, связанный с драгоценной усыпальницей. Должен ли он ещё что-то сделать в ближайшее время? Ему нужно было всё обдумать в спокойной обстановке, и он уверенно шёл в направлении дома книжника Кляйна.

В этот самый час Аргент сидел в уютной гостиной Феликса де Полиньяка, и в его тонких белых пальцах мерцала витая ножка серебряного кубка. Феликс сидел напротив него и смотрел на своего приятеля едва ли не влюблённо. Ему всё нравилось в молодом алхимике: его красота, умение одеваться, изысканные манеры и мягкая ирония. Он с трепетом ловил на себе взгляд искристых чёрных глаз и поспешно улыбался в ответ на его нежную улыбку. Аргент был умён и знал множество разных интересных вещей, он всегда был в курсе всех сплетен и новостей, хотя никогда не бывал при дворе. И к тому же он умел делать золото из любого металла, отчего дружба с ним сулила немалые выгоды.