Зверь. Том 1 и Том 2

Глава 14

Осенняя пора — это затухающие костры на деревьях, которые багрянцем углей вспыхнут в последний раз и опадут пеплом пожухлых листьев. Это ещё теплые дни, но уже промозглые ночи. Это холодная изморось, падающая сверху. Это грустное зрелище увядания природы.

А осенняя пора ночью на Ваганьковском кладбище, это ещё и смертельная тоска. Шорох ветра в ещё не полностью лысых ветвях напоминает шепот в библиотеке, когда проходишь мимо двух общающихся ботаников. И эти ботаники говорят о каких угодно вещах, но только не о светлом и радостном. Скорее, они готовятся вызвать демона и теперь обсуждают — как сподручнее рисовать пентаграмму?

Под воздействием эликсиров я видел ночью как днем. Мне даже не нужен был прибор ночного видения, которым вооружились встречающие меня. Я тихо шел по тропинке к назначенной цели.

Перебраться через стену и остаться незамеченным для камер наружного наблюдения — это вовсе не проблема для ведьмака под эликсирами. Это всё равно что прогулка перед сном — легкая и ненапрягающая.

Да, именно легкая и ненапрягающая. Такой она и должна показаться для тех, кто затаился в темноте. Если бы я начал играть, озираться по сторонам и тревожиться по каждому треску веток, то мне бы не поверили. Чтобы скрыть своё лицо, я надвинул на голову капюшон толстовки. Под лучи лунного света попадали лишь губы и подбородок.

Рундар должен был предупредить тех, кто в засаде, с кем им придется иметь дело. Так что крутой и невозмутимый ведьмак вряд ли будет шарахаться от шороха и пердеть от крика неспящей шальной вороны.

А ворона и в самом деле прокаркала так, что волоски на затылочной части зашевелились. Протяжно так проорала, тоскливо и надрывно. Со слезой в голосе. Среди темных исполинских деревьев, среди оградок и красочных памятников на могилках, среди тусклого света далеких фонарей подобный крик был сродни звуку косы смерти, что вспарывает воздух, устремляясь к телу несчастного.

Только я один знал, что это каркала Чопля. Она заняла удобное место на одной из сосен и, свесив ножки, наблюдала за грядущим представлением. Она видела, как я неторопливо шел, а после её крика остановился и вытащил из кармана телефон.

Пусть мне никто и не звонил, но я хотел помочь бомжу, а заодно и неизвестной девчонке, которая оказалась на улице из-за одного сластолюбца. Что же, если для этого надо было разыграть небольшой театр одного актера, то я готов был это сделать.

— Олё? Симиситр? Ты ли это, старый гоблин? Сто лет, сто зим, — сообщил я молчащей трубке. — Рад слышать, что ты ещё не сдох!

Тут надо сказать, что Рундар Лупоглазый тоже знал этого гоблина-ювелира Симиситра. Пересекались они как-то. Сейчас Симиситр грел свои булки где-то на Багамских островах, но об этом знало мало народу — ювелиры обычно скрытные до невозможности. Я знал, поскольку сопровождал этого пухлого мастера до аэропорта. Он нанял меня для сопровождения. Похоже, что боялся за свой груз. Напрасно боялся — всё прошло без сучка и задоринки.

— Да нет, не сплю ещё. Время-то детское. Ага, свободен. Да, пока ничем не занят. Что? Хочешь, чтобы я доставил зол… Сколько? Ого, да это же пятьдесят кило! — присвистнул я приглушенно.

Вот в этот момент я прямо-таки представил, как ушки у моих «друзей» тянутся вверх, чтобы услышать как можно больше. Ну да, если они не побоялись выйти на ведьмака ночью, то ребята явно не из простых. А мне простые и не нужны — мне нужны серьезные. Если наказывать, так от души.

— Конечно же смогу. Но только это, чтобы никто об этом не знал! — проговорил я. — У кого забрать? У владельца кафе «Медовый блин», что на Никитской… Ну да, а паролем будет «Ты обрюхатил девку — пришла пора расплаты!» И если вдруг захочет зажать, то сразу в дыню… Не вопрос, Симиситр. Кинуть ему тебя не получится. Завтра в восемь вечера буду у него. Как раз перед закрытием, чтобы поменьше народа было. Всё, пока-пока. Обнял, приподнял, на место поставил.

В это время снова зашумел ветер, а та же самая «истеричная» каркуша снова издала свой душераздирающий крик. Второй крик. Это было сигналом о внимательности. Значит, меня взяли на мушку и готовы в любой момент спустить курок.

Я и сам ведьмачьим чутьем уже определил местонахождение пятерки. Двое возле небольшого склепа известного литератора. Прилипли к стенам и стараются не отсвечивать. Гном впереди, стоит за большим дубом, что раскинул крону над пешеходной дорожкой. Ещё один справа, застыл за каменным надгробием, только вихор торчит наружу. Один слева, слился с травой у оградки, а один чуть поодаль. Похоже, что самый дальний обладает огнестрелом, иначе его бы не поставили на таком расстоянии.

Хм… Пять существ… Почему меня постоянно преследует это число? Пять морфов, пять футболистов и вот сейчас тоже пять? Это меня кто-то так проклял?

Ладно, нужную информацию я вложил в нужные уши. Теперь надо по этим ушам настучать, чтобы неповадно было в следующий раз за ведьмаком подглядывать. А вдруг я тут соберусь могилку какую раскапывать?

Нет, ну не соберусь, конечно, но мог бы! Вообще не люблю, когда меня приглашают туда, где многие уже умерли. Нечего лишний раз покойников тревожить. Они же потом могут и прийти, как вон Кузьма Силантьев.

Силантьев?

Я даже остановился и протер глаза. Нет, не померещилось — между стволов и в самом деле скользила фигура здоровенного бородатого мужика. Ему-то что тут понадобилось? Для Ваганьковского кладбища мужик из уральской деревеньки Клещуха был слишком низок по происхождению.

Чего он тут забыл?

То, что это был точно он, сказали мои усовершенствованные с помощью эликсиров глаза. Кузьма прошел между двумя стоящими рядом березами и пропал.

Что же, узнаем о цели его появления позже. Сейчас же нужно позвать этого мелкого звездюка, который организовал засаду.

— Рундар! Рундар! — громко позвал я. — Ты тут себе никакую мадамку не откопал, соблазнитель червивых кисок?

Могу поклясться, что со стороны надгробия слева послышался сдавленный писк. Как будто кто-то закрывал себе рот ладонью и давил смешок.

— Эдгарт, дружище! — от ствола большого дуба перезрелым желудем откатилась фигура гнома. — Деньги принес?

— Даже сначала не поинтересуешься здоровьем? Как там родственники, кошка и вообще? — хмыкнул я в ответ.

— Нет, не поинтересуюсь. Мне деньги нужны.

— А мне информация, — я насторожил уши. — Она у тебя точная?

Скорее всего, после передачи денег будет подан какой-то сигнал. На меня нападут, отберут деньги, информацию и, возможно, постараются даже убить. Закопают где-нибудь на свежей могилке и концы в воду.

Не люблю, когда меня убивают. У меня от этого изжога!

— Точнее не бывает! Ты же знаешь, мы, русские, друг друга не обманываем, — с ехидцей в голосе проговорил гном.

Он вытащил из-за пазухи свернутую трубочкой папку и потряс ею в воздухе. На его губах играла довольная улыбка.

Неужели Рундар в самом деле думал, что он настолько хитер, что сумеет меня обставить? Или настолько безумен, что попытается напасть на ведьмака такими малыми силами?

— Тогда обмен? — спросил я и вытащил конверт из внутреннего кармана.

Белеющий конверт застыл в протянутой руке. Я тоже улыбнулся.

— Покажи деньги! — проворчал гном.

— Неужели ты думаешь, что я хочу тебя обмануть, дружище? — покачал я головой.

— Покажи деньги!

— Ты мне не веришь? — сощурился я. — Не веришь Эдгарту Пахомову, твоему старому другу? Да как ты посмел вообще такие слова говорить?

— Покажи деньги!

— Ну ты и нудный гном. Наверное, ты самый нудный из всех гномов, какие только топтали это кладбище. Кстати, а почему ты меня позвал именно сюда? Тут у тебя похоронены родственники? Или ты сам собираешься присмотреть тут местечко?

Гном неуверенно кашлянул. Он глянул влево. Ага, значит, там самый заводной из компании. И как раз на того нужно будет обратить пристальное внимание. Что же, поставим это себе в качестве галочки.

— Ты очень много болтаешь, ведьмак. Покажи деньги или я ухожу!

Вот прямо так я и поверил! Чтобы гном ушел от денег? Да на это должна быть очень веская причина, или же величественный жест, призванный получить уважение сородичей. Другого основания оставить деньги у гнома нет.

Об их жадности ходили легенды. Даже анекдот такой был, про гнома Зирака Мохнорылого. Вроде как этот самый Зирак Мохнорылый долго и упорно добывал руду, а когда продал сразу десяток вагонов, то на руки получил две пачки денег. Вместо того, чтобы положить в банк или пустить в дело, он решил их спрятать у себя в каменоломне. Сначала задвинул на потайное место на стропилах, но потом рассудил, что там случайно могут найти рабочие.

После этого Зирак спрятал деньги в глубине каменоломни, но ему снова не понравилось место. Он прятал деньги под корнями дуба неподалеку от пещеры. Потом прятал в дупле дуба. Затем доставал и зарывал их под корнями вереска. И снова это показалось ему слишком на виду. Он вышел в поле, отсчитал от неприметного камня сорок шагов и закопал у неприметного василька.

Потом, уставший пошел домой. Ещё бы тут не устать — целый день шароебиться по каменоломне, деревьям и кустам. А уже на утро… А уже на утро он не смог вспомнить — куда именно спрятал деньги!

Сам пострадал от своей жадности!

Вот и с Рундаром та же история. Вряд ли он уйдет просто так.

— Да на, что мне жалко для друга, что ли? — улыбнулся я в ответ.

Конверт открылся и наружу показались краешки купюр. Если бы гном просто взял их, отдал мне папку и ушел, то ничего бы не произошло. Но этот гном решил иначе.

— Да, Эдгарт! Деньги здесь! Давай их сюда! — резко потребовал он.

— Чего ты орешь? — хмыкнул я. — Покойников разбудишь. Знаешь, как тяжело потом умертвия обратно загонять?

— Не пугай ведьмак! Я уже пуганый! В общем так! Считаю до трех, и ты мне отдаешь деньги!

— Или что? — спросил я так, как будто ничего не поджидал от мелкого поганца.

— Или тебе будет плохо! Раз!

А ведь гном трусил. Он отчаянно трусил, но всё равно продолжал считать, что его дружки одолеют ведьмака.

— От тебя, что ли?

— А хоть и от меня! Два!

Значит, на счет «три» на меня бросятся. Я выдохнул, раскусил пилюлю за щекой и выпустил на волю действия эликсиров. Вместе с тем откинул назад капюшон, чтобы тот не закрывал обзор. Гном отшатнулся, взглянув мне в лицо. Я знал, что он сейчас увидел — черные вздувшиеся вены на лице. Бездонные глаза без белков и радужницы. Лицо задушенного мертвеца…

И это он ещё не видел, что творилось с моим телом. Уверяю вас — зрелище не для слабонервных.

Гном открыл было рот, чтобы выкрикнуть «три», но не успел. Тишину кладбища прорезал могучий бас:

— Разовьём мы берёзку! Разовьём мы кудряву! Ай-да, да ай-да, ай-да, да ай-да! Разовьём мы кудряву!