Золотые спички

История, о которой я хотел бы на этот раз поведать, началась погожим летним вечером на хорошо известной всем улице в Лондоне. Как раз незадолго до этого дня я продал свою практику в Кенсингтоне и вновь перебрался на Бейкер-Стрит, 221Б, к моему доброму другу Шерлоку Холмсу.

В тот вечер я был подавлен и не очень стремился к разговору. Холмс, напротив, был необычно весел и болтлив. Он несколько раз пытался заговорить со мной, но видя мое нежелание общаться, все же успокоился и занялся скрипкой: начал счищать канифоль со струн и корпуса. Наконец, тщательно вытерев специальной тряпкой смычок, он взглянул на меня и произнес:

— Уотсон, судя по вашему горестному виду и тому, как вы любовно чистите револьвер, вечер у мистера Шарпера прошел для вас крайне неудачно.

— С чего вы это взяли, Холмс? — довольно резко ответил я. Я действительно провел вчерашний вечер у мистера Шарпера, но предпочел не рассказывать об этом Холмсу, так как боялся его насмешек из-за того, что крупно проигрался Шарперу и его компаньонам.

— Несомненно, вы могли издавать столь горестные вздохи по одной юной леди, которую мы встретили с вами накануне, когда занимались делом мистера Бутча. Но если принять ко вниманию недавнюю смерть вашей жены, то даже я бы счел вас в таком случае повесой и прекратил бы всякое общение...

— И все-таки это не объясняет ваших выводов, Холмс.

— Потому что вы не дали мне закончить, дружище. Оружие свое вы чистите машинально в одно и тоже время со мной, когда я занимаюсь скрипкой, поэтому это тоже не может служить доказательством того факта, что вы все же крупно вчера проигрались. А вы проиграли, Уотсон. И сумма наверняка не маленькая.

— Вы меня заинтриговали, Холмс. Продолжайте!

— За этот вечер вы несколько раз достали листок из нагрудного кармана…

— Быть может, это любовная записка? От той самой леди? — практически весело возразил я Холмсу.

— А револьвер вы чистите потому, что решили застрелиться, так как у вас нет ста фунтов, чтобы сводить свою «леди» на свидание? Ведь именно такую сумму вы проиграли вчера вечером Шарперу?

— Но как, Холмс? — пораженно воскликнул я. — Вы говорили с этим негодяем? Он ведь клялся, что никто, даже вы, не узнает!

— Я с ним не говорил, поэтому могу подтвердить, что Шарпер свою клятву сдержал. По крайней мере, в моем случае. Вы несколько раз уронили этот листок, когда клали его обратно в карман, и я увидел, что это расписка Шарперу в вашем долге ему в сто фунтов. Вот откуда мои выводы, Уотсон.

Воцарилось недолгое молчание…

— Конечно, я не верю, что вы хотите застрелиться, Уотсон, — продолжил говорить Холмс. — И прошу прощения за мои замечания насчет вашей жены. Я был слишком резок.

— Не стоит, Холмс.

— Надеюсь, также вы не хотите пристрелить мистера Шарпера. Иначе мне бы пришлось вас опасаться, — улыбнулся Холмс. — Вне всякого сомнения, вы чистили свой револьвер лишь потому, что были погружены в горестные раздумья о том, где вам найти такую сумму… Я сам так часто делаю, когда размышляю.

— Вы любите или подолгу молчать, или играть на скрипке. Также, когда вы размышляете, вы с особенной тщательностью протираете скрипку от канифоли, — произнес я, подтверждая его доводы. — Чистка револьвера мне тоже помогает… Побыть в тишине, подумать…

— Думаю, я смогу вам помочь, Уотсон.

— И чем же?

— У вас сейчас нет свободных денег. Вы довольно сильно поиздержались в нашем с вами деле мистера Бутча. Поэтому я ссужу вам сто фунтов. Но с одним условием!

— И с каким же?

— Больше не садитесь за карточный стол с мистером Шарпером. Он слишком хороший игрок для вас.

— Хорошо, — вздохнул я.

Холмс достал из кармана несколько купюр и передал их мне. Я не стал их пересчитывать, зная, что там ровно сто фунтов стерлингов.

— А теперь давайте отвлечемся от мирской суеты и горестных раздумий про финансовые проблемы! Не поискать ли нам интересных задачек в газете, Уотсон? — улыбнулся Холмс.

— А что с мистером Бутчем? — удивился я. — Мне казалось, мы еще не закончили…

— Я закончил, — отрезал Холмс. — И уже написал Хопкинсу о том, что Бутч — подонок, которого непременно нужно задержать.

— Что-то я вас не понимаю, Холмс…

— Бутч использовал классический прием и думал, что я его не поймаю. Он сам обесчестил свою племянницу!

— Но мы же разговаривали с ней!

— Это нельзя было назвать диалогом. Девушка слишком была напугана. И боялась она больше всего своего дяди. Вы не могли этого заметить.

— Да, она бросала в его сторону нервно-косые взгляды. Быть может, мы зря согласились говорить с ней в его присутствии…

— Не зря, Уотсон. Это частично подтвердило его вину и веру в безнаказанность.

— Только не говорите, Холмс, что вы уже тогда знали! — воскликнул я, убрав револьвер во внутренний карман сюртука и поднимаясь с кресла.

— У меня были подозрения и несколько косвенных доказательств. Пазл сложился только тогда, когда мы посетили мистера Свэнкса.

— Которого мистер Бутч, как оказалось, ложно обвинял в нападении на свою племянницу? — покачал я головой. — Надеюсь, Хопкинс примет во внимание ваше мнение и Бутча будет ждать смертный приговор, — я взял газету со стола и прошел обратно к креслу.

— Не сомневайтесь, Уотсон. Я очень подробно все изложил Хопкинсу…

Я сел в кресло, раскрыл газету и принялся за чтение. Но то, что мне поведал сейчас Холмс о мистере Бутче, никак не выходило у меня из головы. И вместо печатных букв я видел образ поруганной девушки, которая наверняка ещё долгое время будет бояться даже собственной тени. В конце концов, я все же успокоился, ведь благодаря нашим с Холмсом стараниям честь девушки будет отомщена хотя бы отчасти. Едва мой разум переставали одолевать мысли о будущей судьбе племянницы мистера Бутча, как глаза зацепились за одну интересную заметку в газете. Прочитав ее, я немного поразмыслил и повернулся к Холмсу.

— Есть что-нибудь любопытное? —спросил он меня, наверняка поняв по выражению моего лица, что я набрел на нечто по моему мнению занимательное.

— Да, есть. Вам прочитать или вы сами?

— Если вы считаете, что сделали неправильные выводы, то передайте, пожалуйста, газету мне, — улыбнулся Холмс

Вздохнув, я передал газету Холмсу. Несмотря на то, что мне было все понятно в той заметке, которую я посчитал интересной, мне было любопытно услышать мнение своего друга об этой истории.

— Вторая страница.

Пару минут Холмс с улыбкой изучал понравившуюся мне заметку, а потом расхохотался и, смяв газету, выбросил ее в камин.

— Видимо, я все же сделал неправильные выводы… — произнес я тихо.

— Уотсон, простите, дружище, но вы держите меня за идиота? — неожиданно спросил Холмс.

— С чего вы взяли, Холмс? — чего-чего, а такого обвинения от своего товарища я никак не ожидал.

— Лорд Мисфит, Уотсон? Мисфит? И вы посчитали это дело интересным для меня?

— Да, но что вас смущает?

— Надеюсь, вы шутите, Уотсон. С этой историей мог разобраться даже мальчишка.

— Я уже составил свое мнение об этом деле, быть может, вы поделитесь своим?

— Значит, вы тоже уже поняли, что случилось с лордом Мисфитом, но не уверены, правильные ли вы сделали выводы?

— Да, к моему прискорбию, да. Мне хочется сравнить.

— Чего не отнять у господ газетчиков, так это того, что они дают информацию в большом объеме, — ворчливо заметил Холмс. — Но зачастую разные умы чаще всего делают совершенно разные выводы.

— Как это ни жаль, но я до сих пор, после стольких лет знакомства с вами, все равно порой ошибаюсь. Поэтому прошу, Холмс, поведайте свою версию случившегося.

— Раз вы так просите… Согласно газетной статье, составленной небезызвестным нам с вами Биллом Стабсом, лорд Мисфит был найден позавчера мертвым во время охоты. Скотланд-ярд предполагает несчастный случай. По их мнению, лорд Мисфит упал с лошади, зацепившись за ветку дерева, сломал себе позвоночник и уже после его лицо оказалось выедено каким-то зверем…

— Мне кажется, на этот раз Скотланд-Ярд прав, — перебил я Холмса.

— Уотсон, я не был так уверен. Читайте внимательно, мой друг, — Холмс улыбнулся и оглянулся в поисках газеты. Увидев ее скомканной и догорающей в золе камина, он смущенно пожал плечами и продолжил: — Как пишет Стабс, в том месте, где был найден лорд Мисфит, нет деревьев, только небольшие кустарники…

— И какой из этого можно сделать вывод?

— Как вы помните, лорд Мисфит был на охоте. И по мнению Скотланд-Ярда, зацепившись за ветку дерева, упал с лошади. Но, по рассказу Стабса, там нет деревьев.

— И что же?

— Ни одного дерева, за которое лорд Мисфит мог зацепиться в горячке погони или по оплошности и упасть. Вы понимаете, Уотсон?

— Боже, как я это проглядел! — воскликнул я сокрушенно.

— Не огорчайтесь, Уотсон. Могу вас утешить тем, что Скотланд-Ярд это тоже проглядел.

— Хорошо, Холмс, а если зверь, который поранил лицо лорда Мисфита, оттащил его тело подальше от деревьев?

— Несколько миль? Мне с трудом представляется такое животное, Уотсон. В окрестностях Лондона вряд ли можно встретить что-либо большее, чем лисы. А именно на них лорд Мисфит и охотился.

— Мне кажется, Холмс, вы подозреваете убийство.

— Несомненно.

— Но кто?

— У лорда Мисфита было множество недругов. Признаюсь, Уотсон, некоторое время назад и мне хотелось дать понять этому снобу, где его место. Знаете, он занимался боксом и не единожды оскорблял меня насчет того, что я редко выхожу против истинных по его мнению «джентльменов», предпочитая боксеров из совершенно другого круга...

Холмс замолчал, а я спросил:

— То есть вы не хотите расследовать это дело?

— Неинтересно, — ответил Холмс. — Скотланд-Ярд уже дал оценку этой истории, и если я вновь выставлю их на посмешище, то вскоре они откажутся брать у меня консультации.

— Думаю, это вам не грозит, — улыбнулся я.

Внезапно внизу послышался какой-то шум, сменившийся криками миссис Хадсон. Мы с Холмсом удивленно переглянулись, но не успели сказать друг другу и слова, как дверь в нашу гостиную распахнулась и на пороге возник средних лет мужчина довольно потрепанного вида:

— Мистер Холмс, меня хотят убить! — воскликнул он.

— Да, я знаю, это миссис Хадсон, — улыбнулся Холмс. Я выдохнул и убрал револьвер обратно во внутренний карман сюртука. — И в целом, я согласен с нашей хозяйкой. Вы ведете себя неподобающим образом. Вы нагрубили миссис Хадсон, силой ворвались в нашу с Уотсоном квартирой и прервали наш ужин. Только за одно первое я с удовольствием вас выставлю вон. И пусть вас убивают. Пока это не сделала миссис Хадсон или доктор Уотсон.

— Но, мистер Холмс! — закричал мужчина. Я приподнялся из кресла и продемонстрировал ему рукоятку револьвера, торчащую из кармана.

— Для начала представьтесь! — холодно произнес я. — И сбавьте, прошу, тон. Иначе мы действительно прогоним вас, даже не выслушав.

— Хорошо, хорошо, — закивал мужчина.

— Присаживайтесь, — спокойным тоном произнес Холмс, махнув рукой в сторону стула. Когда мужчина присел на краешек стула, Холмс продолжил: — Итак, мы ждем вашего рассказа.