Убить королеву
- Автор: Вирджиния Бекер
- Жанр: Детективы
- Дата выхода: 2021
- Цикл: На семи ветрах
Читать книгу "Убить королеву"
Слишком просто, и это меня пугает. Ничто не бывает так просто.
А как же Райты? Что они сделают, когда я не возьмусь за нож в первой сцене пятого акта? Исчезнут ли они, решив, что все сорвалось, и предоставят ли мне спасаться самой? Или будут ждать меня в одном из переулков, отмеченном черепом и костями, с ножами — под дублетами у них, несомненно, ножи, — чтобы заставить Арунделов замолчать раз и навсегда? «Ни верности, ни укрытия». Они говорили мне, что это значит. Но может, на самом деле это значит что-то другое, как и все остальное?
Появляется Шекспир и, размахивая руками, расставляет нас по местам. Очень неуютно. После исчезновения Алара Шекспир решил, что абсолютно все дублеры должны переодеться и подготовиться к выходу на сцену, на случай, если кто-то еще решит «скрыться, безответственно наплевав на последствия». Он пересчитывает нас, и возникает множество ошибок — больше, чем обычно, — потому что ему не так-то легко отличить актера от дублера или, как в моем случае, одного актера от другого.
— Себастьян, — с размаху опускает руку мне на плечо Шекспир, — я передумал. Вставай во втором ряду, сразу за Виолой.
— Я и есть Виола, сэр, — сообщаю я. — Себастьян вон там.
Я указываю на Саймона Севера, который стоит у стены. По крайней мере, я думаю, что это Саймон Север. Очень трудно отличить Саймона от меня или от Уоша, мы все выглядим почти одинаково. От этого становится неприятно.
— Я не Себастьян, — слышится высокий голос. — Я — Уош.
— Юпитер милосердный, — бормочет Шекспир. — И кто из вас Себастьян? Настоящий Себастьян, если угодно.
Саймон, стоящий в самом заднем ряду, поднимает руку.
— Ну так не стой там! Иди сюда, быстро! — Шекспир щелкает пальцами.
Саймон пробирается вперед, стреляя глазами во все стороны. Он так же смущен и ничего не понимает, как и все остальные.
— Ты. Стой тут, рядом с Бёрбеджем и Кемпом. Тули, вы за Кемпом.
Снова начинается суета и щелчки пальцами, и мы все выстраиваемся широкими нестройными рядами. Тоби, который не смог бы вести мелодию, даже если бы у нее были поводья, остается где-то сзади. Дублеры, одетые для выхода на сцену, бродят по коридору, готовые немедленно занять чье-нибудь место. Наконец вступают барабаны, затем трубы, дудки и флейты, и начинается наша песня. Райты бесшумно, как призраки, раздвигают ширму, чтобы мы вышли все одновременно.
— Вперед, — шепчет Шекспир, и мы все медленно и торжественно выходим в зал.
— Эй, Робин, милый Робин, — выводим мы. — Как милая твоя? Эй, Робин, милый Робин…
И тут на два акта и пятьдесят минут раньше, чем предполагалось, гаснут все свечи.
Глава 38
Тоби
Миддл-Темпл-Холл, Лондон
6 января 1602 года
Без пятнадцати девять
Все происходит слишком быстро.
Свечи гаснут, мы погружаемся в темноту. Музыканты замолкают, флейты, барабаны и трубы затихают, певцы, один за другим, тоже. Наступает тишина. Это сделано нарочно? Это часть представления? Это действительно сделано нарочно, но это не часть представления. Не того, которое придумали я или Кит. Она говорила мне, что свечи погаснут в конце пятого акта, через сорок восемь минут.
Потом начинаются разговоры. Актеры не понимают, оставаться ли им на месте, публика — тем более. Я чувствую движение перед собой и за собой, но не вижу, кто это. Я не вижу Кит. Я ничего не вижу.
Сердце стучит, как бубен, только не в такт.
Проходят секунды. Разговоры становятся громче.
— Орсино, — слышу я высокий придушенный голос Шекспира.
Страх драматург скрывает плохо.
— Я не знаю, — говорю я.
Никакого вопроса Шекспир не задал, но больше сказать мне нечего. Я наклоняюсь и медленно, осторожно вынимаю кинжал из сапога. Любое резкое движение повлечет за собой другое движение. Если я ничего не вижу, то должен хотя бы чувствовать, что происходит.
— По местам! — приказывает Шекспир, и шарканье вокруг прекращается. Он пытается восстановить порядок и спасти свое представление. — В чем дело? Рабочие ленятся или потеряли все огнива? Музыканты, вы там заснули?!
— Не надо, — говорю я, но уже слишком поздно.
Снова вступают трубы, унося с собой всякую надежду на то, что я услышу чьи-то шаги и пойму, откуда доносится их звук.
Кто-то — я не вижу, кто — зажигает свечу. Она мерцает, отбрасывая на лица длинные тени. На лицах написаны страх, недоумение или радость — у Бёрбеджа и Тули, которые полагают, что это все весело. Я вглядываюсь в темноту. Меня окружают персонажи, и потому даже в свете свечей непросто отличить актера от дублера, а в темноте и вовсе невозможно. Я не понимаю, что происходит, но точно знаю, что это не часть плана, о котором рассказывала Кит. Что-то изменилось. А перемены всегда возвещают опасность.
Я перехожу от одного персонажа к другому, разыскивая Катерину. Шекспир поставил ее впереди всех, и я медленным шагом движусь к началу актерского строя. Проскальзываю мимо Мальвольо, миную Оливию, едва не задеваю шута Фесте. Наконец я вижу Кит у ширмы. Высокая, худая, в рыжем парике, она моргает, ничего не видя. Меня захлестывают вина и отчаяние. Если я доберусь до нее, можно будет воспользоваться темнотой и вытащить нас отсюда. В отсутствие другого плана эта мысль кажется единственно разумной.
Я думаю так, пока не вижу, как Кит прижимает руку к дублету. Туда, где, по ее словам, прикреплен нож.
Свеча догорает, и я успеваю увидеть, как она медленно достает нож из ножен, глядя в сторону королевы — отблескивающего золотом силуэта во тьме. Мгновение я не верю своим глазам. Неужели она собирается это сделать, исполнить свой безумный план, хотя я предложил ей выход? Она успела решить, что убийство королевы стоит того, чтобы ее саму схватили и приговорили к смерти.
Зная, что к смерти приговорят и меня.
Я бросаюсь к ней. Расталкиваю актеров. Я не могу кричать, потому что тогда настанет ад кромешный, и это даст Кит довольно времени, чтобы исполнить задуманное. Я отталкиваю Марию, которая хватается за меня, сэра Тоби и Себастьяна, который пихает меня в ответ. Наконец я добираюсь до Кит, хватаю ее за руку и разворачиваю к себе. И вижу незнакомое лицо. Глаза не серые, а карие, брови не светлые, а черные, тело не стройное, а коренастое. И никого узнавания в этих глазах, одна только ненависть.
Парень держит в руках нож. Его руки не изящные, на них нет синяков и царапин после Винтри, они покрыты грязью и мозолями. Пока я осознаю, что это вовсе не Кит, парень вырывает у меня руку и исчезает в темноте. Он направляется туда, где сидит королева.
Глава 39
Кит
Миддл-Темпл-Холл, Лондон
6 января 1602 года
Восемь часов сорок семь минут
Слышится шорох, приглушенные вскрики, ворчание. Голос Шекспира велит всем оставаться на местах. Потом все звуки тонут в музыке, эхом отдающейся от стен зала. Я не знаю, что происходит. Я ничего не вижу, только столкновения теней и дрожащий свет одинокой свечи, но потом гаснет и она, и мы остаемся в полной темноте. Я не понимаю, почему свечи погасили так рано, Что-то подсказывает мне, что это не случайность. Это могли сделать только Райты.
Мне не нравится стоять здесь, впереди всех. Передо мной только королева, а за спиной — все актеры и братья Райт. Я чувствую себя уязвимой и не понимаю, что происходит. Я блуждаю во тьме — буквально. На этот случай нет плана ни у меня, ни у Кейтсби и его людей. Тоби тоже не знает, что происходит. Я говорила ему совсем другое. И если он не решил, что я солгала ему — опять, — он подумает, что я участвую в этом.
Как и обещал Том Первый, глаза начинают привыкать к темноте. Всего несколько мгновений назад я ничего не видела, а теперь различаю темные фигуры. Я отступаю на несколько шагов. Миную Бёрбеджа и Кемпа — я думаю, что это Бёрбедж и Кемп — и устремляюсь назад, туда, где видела Тоби в последний раз. Тогда нас разделяла дюжина шагов или около того, но теперь все шарахаются по сцене, шепчутся, пока звучит музыка, и я не знаю, сохранился ли наш строй и где оказался Тоби. Я делаю еще шаг, и кто-то врезается в меня. Я не понимаю, кто это, но чуть не падаю, и тут же сама натыкаюсь на кого-то. Слышу приглушенное извинение и злобное шипение. Встряхнув головой, я понимаю, что меня развернуло в другую сторону. Я ничего не вижу, только силуэт перед собой. В темноте смутно белеет рукав из белого жаккарда, такой же, как у меня. Саймон Север. Я пытаюсь обойти его, пока не понимаю, что за ним только пустота сцены, музыканты и королева. Он должен был стоять за мной, но во всей этой суете почему-то оказался впереди, и я поворачиваюсь, потому что мне больше нет дела до Саймона Севера и Себастьяна. Его пребывание на сцене и сходство со мной нужны были только затем, чтобы запутать королеву, стражников и актеров и дать мне несколько мгновений.
Но теперь заговор меня больше не волнует, и Себастьян тоже. Я отворачиваюсь… но лунный луч пробивается сквозь облака, падает на витражное окно и оставляет на полу лужицы красного и синего света. Его как раз хватает, чтобы разглядеть, как Себастьян вынимает нож такой же, как у меня, из дублета, такого же, как у меня. Поднимает его повыше — правой рукой, лезвием вниз — и идет вперед. По моим подсчетам, прошло десять секунд с тех пор, как погасли огни. Себастьян передо мной — отнюдь не Саймон Север.
— Йори… — шепчу я.
Я так удивлена его появлением здесь, что на мгновение вовсе теряю дар речи. Откуда он взялся? Почему он одет в костюм Саймона, парик Саймона и загримирован, как Саймон? Как он прошел мимо стражи, мимо Шекспира, мимо госпожи Лаветт и госпожи Люси, которые обязательно заметили бы, что Йори — вовсе не Саймон? Или он занял место не Саймона, а его дублера?
Ответ на этот вопрос прост. Братья Райт. Кейтсби. Том Первый. Сам Йори. Все то время, что он проводил у Кейтсби, утверждая, будто штудирует книги, он участвовал в заговоре. Заговоре Арунделов, названном в честь меня — вот только мне в нем места не оказалось. Может быть, я и сама в этом немного виновата: однажды я сказала Кейтсби, что моя готовность убить королеву дает ему два шанса — исполнить задуманное и остаться невиновным; думаю, он решил повысить шансы, задействовав еще и Йори.
Все это проносится у меня в голове за одно мгновение, но Йори успевает исчезнуть. Он меня увидел. Он стоял достаточно близко, чтобы даже меня услышать. Но Йори всегда — когда служит мессу, занимается или хотя бы ухаживает за лошадьми — полностью отдается своему делу. Больше для него ничего не существует. Ни меня, стоящей рядом. Ни пустой сцены. Ни даже музыкантов, сбившихся в кучу слева и играющих веселую мелодию. Ни людей королевы, ни публики, ни моря темных лиц по правую руку от нее. Есть только сама королева. Я представляю, как Йори считает шаги, как нас учили, как он перестает замечать голоса, лунный свет и музыку, как идет к ней, разодетой в роскошное платье, гордой, глядящей прямо перед собой. Она должна понимать, что происходит, что что-то пошло не так, что ей грозит опасность, однако не двигается, не вздрагивает, не зовет стражу и не требует вывести ее из помещения. Она не меньше стремится к своей цели, чем Йори.
— Тоби! — кричу я, но музыка заглушает мой крик. Йори сделал уже три шага. Осталось, скорее всего, двадцать четыре. Я распахиваю свой дублет, нащупываю холодную рукоять кинжала и иду за Йори. Тот, кто стоит за мной — Бёрбедж или Кемп, — шепчет что-то. Стой. Не надо. Прекрати. Я не слушаю, выходя на опустевшую сцену.