Антецедент

Холмс, ничего не ответив, присел на корточки и стал разглядывать лежащие у кресла бумаги. Какие-то из них привлекли его внимание, и он осторожно поднял за край то, что оказалось безнадежно испорченным водой тонким журналом. Холмс медленно пролистал его, с предельной осторожностью расклеивая слипшиеся страницы, пока не добрался до разворота, в верхней части которого я разглядел сохранившийся фрагмент заголовка: «Ускоренный метод расч......исл......цедент…». В разворот был вложен лист бумаги, также основательно размокший, с какими-то написанными от руки цифрами. Холмс, отложив журнал в сторону, повернул лист бумаги к свету и стал вглядываться в расплывающиеся символы на его поверхности.

— Что там, Холмс? — полюбопытствовал я.

— Посмотрите сами, Ватсон, — ответил Холмс, передавая мне листок. — Вам это ни о чем не говорит?

Я осторожно поднес разбухший лист бумаги к глазами. Цифры на первых строках показались мне смутно знакомыми, но я так и не смог вспомнить, где мог видеть их раньше:

«1 4 1 5 9 2 6 5 3 5 8 9 7 9 3 2 3 8 4 6 2 6 4 3 3 8 3 2 7 9…»

— Какой-то шифр? — недоуменно спросил я.

Холмс не ответил: он уже осмотрел разворот журнала, где был найден листок, и переключился на изучение обложки. Завершив свое занятие, Холмс закрыл журнал и осторожно положил его на кресло.

— Название на обложке почти невозможно разобрать, — сказал он, — но общее оформление не оставляет сомнения в том, что это ежемесячный бюллетень научных трудов Марлоу-колледжа. Один из этой стопки на тумбе.

В самом деле, на располагавшейся рядом с креслом тумбе возвышалась небольшая стопка отсыревших, но все же не утративших читаемость журналов. Холмс перебрал их один за другим и провозгласил:

— Здесь номера за текущий год, от января до августа. Это дает нам основания предположить, что на полу лежал сентябрьский номер, и, по всей вероятности, именно с ним доктор Янг работал к моменту своей гибели.

— Все это интересно, мистер Холмс, — пожал плечами Лестрейд, — но какая теперь разница? Вы же убедились сами, что смерть профессора — результат трагической случайности. Разве не так?

— Я убедился, мой дорогой инспектор, что смерть профессора, должно быть, наступила вследствие взрыва в рабочей зоне машины — это верно. А вот был ли этот взрыв случайным, я пока не знаю.

— Бог мой, Холмс! Уж не хотите ли вы сказать, что мы имеем дело с чьей-то целенаправленной диверсией? Зачем кому-то желать смерти этому человеку и, тем более, зачем избирать настолько сложный способ, требующий высочайшей технической квалификации? Пожалуй, такая возможность была только у его ассистента, Адама Болдуина, но он уже давно…

— Я хочу сказать, — не слишком любезно перебил его Холмс, — что не исключаю и такой возможности. Для начала я бы поговорил с мисс Брукс, горничной профессора.

Лестрейд только развел руками.

— Дело ваше, мистер Холмс. В любом случае мы покидаем место происшествия. Ключ от мастерской я оставляю вам, можете вернуть его горничной, если здесь вам больше ничего не требуется. И, конечно, прошу вас немедленно телеграфировать мне, если вам удастся обнаружить новые факты по этому делу. Я сразу же приеду.

Попрощавшись с нами, инспектор в сопровождении констеблей удалился. Холмс еще раз прошелся вокруг машины, внимательно разглядывая обстановку мастерской, но, должно быть, не обнаружил более ничего примечательного, вздохнул и произнес:

— Что ж… Давайте послушаем, что нам сможет сообщить горничная.

Перед выходом он вернул рубильник в исходное положение, и мастерская погрузилась в сумрак. За время, проведенное нами в помещении, Дождь прекратился, и сквозь рваные облака стали пробиваться неожиданно теплые лучи солнца, сразу же рассеяв мое унылое настроение. Заперев дверь в мастерскую, мы двинулись по дорожке из белых каменных плит ко входу в дом.

Горничной, однако, в ее комнате не оказалось, и, потратив немного времени на ее поиски, мы столкнулись с ней на втором этаже, где она была занята уборкой. Анна Брукс оказалась худой, низкорослой женщиной лет тридцати на вид, хотя собранные в пучок волосы и чересчур массивные очки, пожалуй, старили ее. Все в ней выдавало сторонницу традиционного уклада жизни: строгие черты лица, манера постоянно поджимать и без того тонкие бледные губы, сквозившая в каждом движении надменность.

— Прошу меня простить, джентльмены. В течение получаса я закончу уборку, и тогда вы можете спуститься ко мне, где я с готовностью отвечу на все ваши вопросы, — произнесла она с интонацией королевы, назначающей аудиенцию.

— Мы так и сделаем, мисс. Не покажете ли вы нам в таком случае комнату мисс Айрис Янг?

Нам пришлось трижды стучать в дверь племянницы профессора, и я уже забеспокоился, не наложила ли девушка на себя руки, не вынеся горя от потери любимого дяди. Но в этот момент дверь резко открылась, и я сразу осознал беспочвенность своих опасений. Лицо мисс Айрис Янг в обрамлении густых темных волос с рыжеватым оттенком лучилось внутренней силой, несмотря на явные следы слез. Для меня стало совершенно очевидным, что она сохранит волю к жизни, несмотря ни на что — и даже смерть близких людей вряд ли в силах убить в ней этот дух.

— Что вам угодно, джентльмены? — спокойно спросила она голосом, который лишь едва заметным дрожанием выдавал ее истинные чувства.

— Здравствуйте, мисс, — обратился к ней мой друг. — Позвольте представиться: я Шерлок Холмс, частный детектив. Со мной мой друг и ассистент доктор Джон Ватсон. Мы заняты расследованием трагической гибели вашего дяди, доктора Джозефа Янга. Не могли бы вы ответить на несколько наших вопросов?

Она кивнула и посторонилась, пропуская нас в свою комнату. Убранство последней заставляло предположить, что это гостевое помещение де факто было предназначено исключительно для Айрис, и уже давно. Напротив старого, но все еще в прекрасном состоянии комода из красного дерева возвышался массивный книжный шкаф. Беглый взгляд на полки заставил меня в изумлении поднять брови: львиная доля содержимого была представлена научными и философскими трудами. «Исследование законов мышления» Джорджа Буля, «Философия индуктивной науки» Уильяма Уэвелла, «Очерки» Томаса Байеса… Бог ты мой! Доселе я и представить себе не мог девушку, обладающую настолько серьезными и глубокими интересами.

Но какой ценой? Не пришлось ли ей в свое время лишиться всех радостей детства, карабкаясь по отвесной стене научного знания? Похоже, что нет. На столике в углу красовалась небольшая коллекция кукол: от простых тряпичных до искусно изготовленных фарфоровых. Оставалось лишь надеяться, что Айрис удавалось совмещать беззаботность юности и яростную жажду знания. Удивительная девушка! Удивительная, даже если учесть, кто служил ей образцом для подражания. Чуть в стороне на стене я заметил портрет женщины, явно благородного сословия. Что-то в чертах ее лица смутно напоминало саму Айрис. Ее мать, быть может?

— Графиня Лавлейс, — сообщила Айрис, перехватив мой взгляд. — Она была выдающимся математиком и всему миру показала, на что способна умная женщина. Но вы вряд ли пришли за историей математики, не так ли? Чем я могу быть вам полезной?

— Мисс Янг, — обратился к ней Холмс, — на самом деле нас интересуют любые подробности, если они имеют отношение к трагическому инциденту, пусть даже на первый взгляд…

— Инциденту?! — Айрис вскочила на ноги, и ее глаза вспыхнули огнем, отражая то, что должно быть, творилось у нее в душе все это время. — Это было убийство, мистер Холмс!

— Убийство, мисс? Но вы, должно быть, слышали вердикт полиции…

— Да уж слышала. Приходил этот инспектор и пытался меня убедить в том, что произошедшее с дядей Джозефом — несчастный случай и ничего больше. Он, верно, принимает меня за дурочку. Надеюсь, вы, мистер Холмс, не придерживаетесь той же точки зрения? Если хотя бы половина того, что я о вас слышала, соответствует действительности, вы не можете быть настолько слепы.

— У меня есть несколько гипотез, — уклончиво ответил Холмс. — Но все же, мисс, почему вы считаете произошедшее убийством? Полиция чего-то не знает, что известно вам?

Вместо ответа Айрис подошла к окну и, опершись на подоконник, некоторое время в молчании смотрела на золотистые кроны деревьев, искрящиеся от капель влаги под лучами осеннего солнца. Когда она повернулась к нам, на ее лице проступила та же самая сосредоточенность и концентрация, какую нередко демонстрировал Холмс во время анализа очередного сложного дела.

— Не столь важно, что неизвестно полиции, если они не в силах сделать правильных выводов даже из того, что им известно, — наконец заговорила она. — На тумбе рядом с машиной стояла коробка контрольных карт, которые использовались для управления процессом вычислений. Но когда я вошла в мастерскую после… Когда я вошла туда, коробка была пустой. Ни одной карты не было. Кто помимо убийцы мог забрать их? Я сказала об этом инспектору, но он только отмахнулся: мол, профессор мог сам куда-нибудь положить их. Но без них машина даже не начнет работать!

— Это чрезвычайно интересно, мисс Янг, — ответил Холмс. — Вы подозреваете кого-то конкретно?

— Кого я могу подозревать? Адам Болдуин прекрасно знаком с устройством машины, и он, несомненно, мог внести в ее устройство опасный дефект. Но я не представляю, зачем это может ему понадобиться — в результате гибели дяди Джозефа он просто потерял хорошую работу. Однако в колледже у дяди вполне могли быть завистники. Я далека от того, чтобы обвинять доктора Фейна, который приехал сегодня утром, но, возможно, он расскажет подробней о том, как относились к дяде его коллеги?

— Это хорошая идея, мисс, — серьезно ответил Холмс, — и вы очень помогли нам. Но одно мне неясно: зачем вы ввели в заблуждение полицию?

— О чем это вы говорите? — возмущенно вскинулась Айрис, вонзив яростный взгляд в Холмса.

— Лестрейд сказал мне, что в момент гибели доктора Янга вы со своим отцом прогуливались в Ричмонд-парке. На самом же деле вы вообще надолго не покидали дом в последние два дня. Я ведь прав?

Начавшую было отвечать Айрис прервал резкий стук в дверь, которая почти сразу же распахнулась, впустив представительного джентльмена с пышными усами и аккуратно уложенной шевелюрой. Он казался чем-то чрезвычайно рассерженным.

— Я, конечно, прошу прощения за вторжение, — без обиняков напустился он на нас, — но будьте так добры, оставьте мою дочь в покое! Да, я нечаянно подслушал ваш разговор, когда хотел попросить горничную сделать уборку в моей комнате, и могу подтвердить, что ваши подозрения совершенно беспочвенны, мистер…

— Шерлок Холмс к вашим услугам, — спокойно представился мой друг. — Вы, насколько я понимаю, Самуэль Янг, брат усопшего?

— Вы Шерлок Холмс! — вскричал Самуэль Янг, опешив. Похоже, что огненный темперамент достался Айрис от ее отца. — Ну конечно! Мне следовало догадаться — я столько слышал о вас. А это, несомненно, ваш ассистент доктор Ватсон? Еще раз простите меня, но уверяю вас, мы с дочерью совершенно непричастны к смерти моего брата. Никому из нас и в голову не пришло бы ничего подобного.