Джентльмен с Харви-стрит

Эпизод тридцать первый

– Вот и всё, что мы сегодня узнали, – заключил свой рассказ Томазо Антуан Джонсон, происходивший, как и первый совет, в библиотеке Фальконе.

Все слушали молча, не перебивая рассказчика, лишь эмоции то и дело скользили по задумчивым лицам, а в холле отбивали минуты часы. Отчего-то их было слышно громче всего... Особенно в той тишине, что наступила вслед за словами частного сыщика.

Первой, как ни странно, отмерла оробевшая было в незнакомом ей доме, среди чужих людей, жавшаяся к сестре Беатрис Харпер.

Она вскинула подбородок и, глядя как бы нейтрально, но все-таки на инспектора Ридли, сказала:

– Я знала, что Розалин никогда бы не сделала то, в чем ее обвиняла та гадкая женщина. – И сжав руку сестры: – Я только не понимаю, почему сама ты молчала, не защищая себя. Если бы ты только призналась, что это камеристка миледи заманила тебя в комнату графа, это многое бы изменило!

Розалин дернула головой, не желая, казалось, и думать об этом, и ответила совсем тихо:

– Я просто боялась, что такие слова сочтут наспех придуманной отговоркой, чтобы себя оправдать. У миссис Поттер, в конце концов, не было повода сотрудничать с графом: все знали, что хозяйка и он на ножах, а значит, и камеристка графини не на его стороне. Мне бы никто не поверил...

Джек видел, как дернулся кадык Ридли, как сжались его кулаки – неужели он, в самом деле, все это время считал, что невеста изменила ему? Но при этом, Джек хорошо это помнил, с каким пылом он защищал ее, обсуждая дело де Моранвиллей еще тогда, до отъезда в Италию. А теперь и смотреть в сторону Розалин Харпер не удосуживался...

Изображать безразличие у него выходило отменно, вот только было оно напускным. И наигранным. Вот кто умел преотлично играть свою роль неприступной твердыни!

– Зря вы так полагаете, мисс, – возразил девушке Джонсон. – Ваш жених вам поверил бы, полагаю, и потому еще раньше проверил показания Поттер. А там, глядишь, эта женщина проговорилась бы раньше!

Он давил на больное, Розалин Харпер и так мертвой хваткой вцепилась в сестру: вот-вот проткнет ее руку тонкими пальцами – Джек не мог на это смотреть.

– К чему теперь сожалеть о былом? – спросил он. – Самое главное, что сейчас мы на верном пути. А исходя из рассказа мистера Джонсона, кажется определенным, что граф виновен в смерти своего сына.

– Жаль, мы не можем его самого об этом спросить... – вскинул бровь Джонсон.

– Почему это? – Беатрис Харпер сверкнула глазами. – Неужели лишь потому, что он знатен и богат, он избежит правосудия?

Джонсон как-то по-новому, Джек прежде не видел у него этой улыбки, улыбнулся мисс Харпер.

– Дело не в знатности и богатстве, мисс, чтобы вы знали, – терпеливо пояснил он, – а в материях, нам, увы, недоступных: граф мертв. Он покончил с собой прошлым вечером!

Мисс Беатрис округлила глаза, но быстро взяла себя в руки.

– То есть он, раскаиваясь в содеянном, лишил себя жизни? Вот вам и доказательство его сопричастности в смерти Анри, – заявила она.

В принципе Джек и сам думал так в свете рассказанного миссис Поттер, но инспектор Ридли вдруг покачал головой.

– Боюсь, самоубийство де Моранвилля еще не доказано, господа, – сказал он. – И, должен заметить, вряд ли будет доказано: у доктора Максвелла, которого я попросил осмотреть тело, появились сомнения на сей счет. Он полагает, графа могли застрелить, выдав его смерть за самоубийство... А доктор редко когда ошибается, у него наметанный глаз.

– Святая Мадонна! – выдохнул старый граф, по всему пораженный не меньше прочих. – Кто мог пойти на такое?

И снова быстрее прочих оказалась младшая мисс Харпер:

– Миледи де Моранвилль? – предположила она, смутившись, когда несколько пар глаз обратились к ней разом. – Она прошлым днем сбежала из-под надзора доктора Маккензи – и вот граф убит.

– Предположительно убит, – поправил ее инспектор. – Это еще не доказано.

Джек сказал:

– Доктор Максвелл редко когда ошибается, а посему два этих события – исчезновение миледи де Моранвилль из больницы и смерть графа – кажутся подозрительными. Вы не находите, Ридли?

Инспектор кивнул.

– Но графиня, насколько мы знаем, страдала душевным расстройством, – откликнулся он, – и не помнила ничего из того, что случилось той ночью, когда погиб ее сын.

– А если предположить, что она вспомнила... – сказал Джонсон. – Доктор Маккензи сказал, что последние дни перед исчезновением пациентка вела себя очень тихо и перестала искать, как делала прежде, своего новорожденного ребенка.

Ридли среагировал моментально:

– Кто-то ее навещал в последнее время? Вы справлялись об этом?

– Обижаете, инспектор: об этом я спросил в первую очередь.

– И?

– Ее навещали отец с матерью и... какой-то мужчина, назвавшийся кузеном миледи.

– Его имя?

– Вряд ли оно настоящее, но посетитель назвался мистером Аркартом.

– Шотландское имя, – нахмурился Ридли.

Джек с Фальконе дружно переглянулись, и молодой человек произнес:

– Мистер Джонсон, по словам миссис Поттер любовником ее госпожи был некий мужчина из Абердина. Напомните мне его имя...

– Кажется, Коннор, насколько я помню.

– Коннор Кэмпбелл? – У Джека дернулось сердце.

– Понятия не имею, мой друг, но почему вы спрашиваете об этом? – Джонсон даже подался вперед, учуяв нечто сенсационное.

– Да потому, что прошло не более часа, как мы распрощались с неким Коннором Кэмпбеллом, родом из Абердина, который последние несколько лет провел в Испанской Гвинее и лишь недавно вернулся назад. Полагаете, это все совпадение?

Вопрос, что говорится, был риторическим, так как и Джонсон, и Ридли – оба разом почти в унисон осведомились, где этого джентльмена найти.

– Полагаю, если спросить лорда Юманса, он подскажет нам адрес, – пришел Джеку на помощь Фальконе и зазвонил в колокольчик. – Чернила мне и бумагу! – велел он лакею, явившему на зов. И уже минут через двадцать посыльный отбыл с запиской от графа, получив строгий наказ, вернуться как можно скорее.

Все ощущали: они в шаге от долгожданной развязки, и бездействие угнетало. Розалин, неестественно бледная, о чем-то негромко переговаривалась с сестрой, Джек расслышал, как она тихо сказала: «Ты не должна была рисковать ради меня». Ридли мерил шагами пространство между окном и диваном, демонстративно не обращая внимания на обеих... Джонстон, напротив, глядел на сестер со своей странной улыбкой хитрого лиса...

И сказал вдруг:

– Чем больше я размышляю о фактах, друзья, тем более убеждаюсь: миледи де Моранвилль сейчас с этим Коннором Кэмпбеллом. По-другому не может и быть! Должно быть, свидание с ним каким-то образом взбудоражило ее память, и женщина вспомнила, что случилось три года назад. Движимая желанием отомстить, она сбегает при содействии своего amante из больницы и отправляется к мужу, чтобы убить его.

– То есть вы полагаете, что, горящая жаждой мщения женщина, убивает супруга выстрелом в голову, но при этом не забывает обставить это самоубийством? – В голове Ридли звучало столько холодного скептицизма, что даже Джек, подумавший было, что версия звучит очень правдоподобно, усомнился вдруг в ней. А инспектор продолжил: – Вряд ли супруг, взрослый и сильный мужчина, позволил бы ей выстрелить так, как это случилось на деле. – Незаметно от женщин, дабы их не шокировать, он приставил указательный палец снизу под подбородок, имитируя дуло оружия.

Джонсон пожал плечами.

– Не забывайте, у нее был помощник: настоящий отец убитого мальчика. Возможно, на деле выстрелил он...

– На трупе нет синяков, указывающих на борьбу между де Моранвиллем и кем бы то ни было, – возразил Ридли. – А они непременно бы были, удерживай кто-то свою жертву силой из желания выстрелить в голову...

Джек припомнил Коннора Кэмпбелла, тот показался ему приятным мужчиной, особенно в свете знакомства с чудаковатым молодым Юмансом. У Джека не получалось представить его кровожадным убийцей, стреляющим в голову...

– Что ж, – не стал спорить его оппонент, – в таком случае, спросим при встрече у двух голубков, как они провернули эту аферу. Но, как бы там ни было, миледи де Моранвилль снова свободна, и этим убийством, коли это они его провернули, им удалось убить двух зайцев сразу: и отомстить убийце ребенка, и избавиться от ненавистного мужа.

И вдруг подала голос Розалин Харпер:

– Но я все же не верю, что Мишель де Моранвилль мог убить маленького Анри. Он любил мальчика... Это слишком...

– Ужасно? – подсказал Джонсон. – Но, мисс Харпер, этот мир отвратителен до безобразия, вам ли не знать?

Женщина стиснула руки, но ответила твердо, не дав сбить себя с толку:

– Мистер Джонсон, у любого поступка должны быть причины. Причин же убивать мальчика у отца не было! Он всего лишь хотел его увезти, чтобы через него управлять его матерью. Именно так я вижу ту ситуацию...

– Возможно, вы видите что-то неправильно... – улыбнулся ее собеседник, и старый граф предложил выпить чаю, не позволяя разрастись неприятному спору.

В итоге чай пили в гнетущем молчании и, когда прибыл посыльный с ответом от лорда Юманса, все разом выдохнули от облегчения.

– Молодой мистер Кэмпбелл проживает на Кросс-стрит в Ислингтоне, – сообщил граф, пробежав записку глазами. – В доме под номером тридцать шесть.

– Едем! – подорвался на ноги инспектор Ридли.

– Весь к вашим услугам, – встал рядом Джонсон.

Обе мисс Харпер тоже поднялись, но благодаря мягкому увещеванию графа Фальконе их удалось убедить остаться на Брэдфорд-сквер дожидаться мужчин, что Беатрис Харпер, конечно, не очень понравилось.

Джек подумал, что будь здесь Аманда, убедить ее так легко вряд ли бы вышло. И он порадовался, что она сейчас у себя, в безопасности... Мало ли что ждет их на Кросс-стрит, тридцать шесть, в Ислингтоне.