С тех пор, как уснула моя красавица

— Да, я видел ее.

— Ну?

Он осторожно подбирал слова.

— Ты была права. Она не хочет, чтобы информация о том, что все эти годы она получала алименты, получила широкую огласку. Она готова пойти на некоторые уступки.

Рут поставила стакан, ее лицо изменилось.

— Просто не могу поверить, как тебе удалось это?

…Ядовитый, дразнящий смех Этель в ответ на его угрозы и мольбы. Вспышка дикой ярости, пробежавшая по нему, ужас в ее глазах… Ее последняя угроза… Боже милостивый…

— Не верится, что ты теперь не будешь платить ни за шикарные туалеты, которые Этель покупает у Нив Керни, ни за ее роскошное питание.

Победный смех Рут бил по его барабанным перепонкам, а ее слова не сразу дошли до его сознания.

Симус поставил стакан.

— Как ты сказала? — спокойно переспросил он жену. * * *

В субботу утром снег перестал падать, и кое-где на улицах уже можно было пройти. Нив притащила всю одежду Этель обратно в магазин.

Бетти кинулась помогать ей.

— И ты после всего станешь меня уверять, что она нормальная?

— Откуда я могла знать? — ответила Нив. — В ее квартире мертвая тишина. Честное слово, Бетти, я как вспомню нашу вчерашнюю спешку, у меня возникает желание удушить ее всеми этими тряпками.

День был очень занятым. Они давали небольшое объявление в «Таймс» с рекламой разноцветных платьев и плащей, и реакция превзошла все ожидания. Глаза Нив сияли, когда она видела, как ее продавщицы выписывают внушительные счета. В который раз она про себя поблагодарила Сала за то, что он подтолкнул ее шесть лет назад.

В 2 часа Юджиния, чернокожая девушка, бывшая модель, а сейчас первая помощница Нив, напомнила той, что пора бы сделать перерыв на ланч.

— У меня есть йогурт в холодильнике, — предложила она.

Нив только что закончила работать со своей постоянной клиенткой и совместными усилиями они остановились на «платье для матери невесты» стоимостью в 4 тысячи долларов. Нив коротко улыбнулась.

— Ты же знаешь, я терпеть не могу йогурт. Закажи мне сэндвич с тунцом и диетическую Колу, ладно?

Через десять минут, когда заказ был доставлен в кабинет, она осознала, насколько была голодна.

— Лучший рыбный салат в Нью-Йорке, Денни, — сказала она посыльному.

— Если вы так считаете, мисс Керни. — Его бледное лицо оскалилось в подобострастной улыбке.

Пока они на скорую руку ели, Нив снова набрала номер Этель. Но, как и прежде, никто не подходил к телефону. Весь остаток дня секретарша по поручению Нив пыталась дозвониться до Этель. Вечером Нив сказала Бетти:

— Я попробую взять это все еще раз домой. Мне совершенно не хочется терять воскресенье и возвращаться сюда, если Этель вдруг взбредет в голову, что ей срочно необходимы эти тряпки.

— Зная ее, не удивлюсь, если она заставит вернуться с полпути самолет, на который будет опаздывать, — проворчала Бетти.

Обе засмеялись, а потом Бетти сказала спокойно:

— Ты знаешь, иногда у меня появляется что-то вроде предчувствия. Я могу поклясться, что сейчас происходит что-то странное. Ведь эта чертова кукла Этель раньше никогда себе такого не позволяла.* * *

В субботу вечером Нив и Майлс отправились в оперу послушать Паваротти.

— Тебе лучше бы на свидание пойти, — посетовал Майлс, когда официантка в «Джинджер-Мэн», куда они заглянули после концерта, протянула им меню.

Нив бросила на него взгляд.

— Слушай, Майлс, я со многими встречаюсь, ты прекрасно сам знаешь. Но, когда появится кто-то важный для меня, я это почувствую, так же, как это было у вас с мамой. Лучше закажи мне креветок с чесночным соусом. * * *

Обычно по воскресениям Майлс ходил к утренней службе. Нив предпочитала подольше поспать и пойти в Собор к обедне. Она была удивлена, когда, проснувшись застала Майлса на кухне в халате.

— Разочаровался в религии? — спросила она.

— Нет. Я решил пойти сегодня с тобой.

Он изо всех сил старался, чтобы его голос звучал, как обычно.

— Это имеет отношение к освобождению Никки Сепетти? — Нив вздохнула. — Можешь не отвечать.

После церкви они решили пообедать в Артистическом Кафе, потом заглянули в кинотеатр по соседству. Вернувшись домой, Нив снова набрала номер Этель Ламбстон и долго не вешала трубку. Потом она потащила Майлса поиграть в игру, кто быстрее решит головоломку, которую еженедельно печатали в «Таймс».

— Замечательный день, — прокомментировала она после выпуска ночных новостей, наклоняясь над креслом, где сидел Майлс, и целуя его в макушку.

Нив перехватила выражение его глаз.

— Ничего не говори, — предупредила она.

Майлс поджал губы — он знал, она была права. Он чуть было не произнес: «Даже если завтра будет нормальная погода, мне бы не хотелось, чтобы ты отправилась на свою пробежку одна». * * *

Телефон, который постоянно трезвонил в квартире Этель Ламбстон, не остался неуслышанным.

Дуглас Браун, 28-летний племянник Этель, въехал в квартиру в пятницу во второй половине дня. Он не был уверен в том, правильно ли он поступил, но у него было оправдание — парень, с которым он снимал пополам квартиру, попросту выставил его.

— Мне нужно место, чтобы пересидеть, пока я найду себе новую квартиру, — примерно так должно было звучать его объяснение.

Он решил, что лучше не будет отвечать на телефонные звонки, чтобы не обнаруживать своего присутствия, хотя постоянный трезвон действовал ему на нервы. Но Этель всегда высказывала свое неудовольствие, если он снимал трубку.

— Не твоего ума дело, кто мне звонит, — говорила она ему. Остальным, очевидно, говорилось то же самое.

Он был уверен, что поступил разумно, не открыв дверь в пятницу вечером. Записка, просунутая под дверь в прихожей, касалась одежды, которую заказывала Этель.

Дуг усмехнулся. Это, должно быть, то самое поручение, которое тетушка уготовила для него. * * *

В воскресение утром Денни Адлер терпеливо ждал на порывистом ледяном ветру. Ровно в 11 часов он увидел приближающийся черный «Шевроле». Большими шагами он поспешил из своего укрытия в Брайант-парке на улицу. Автомобиль подъехал к обочине, он открыл дверь и проскользнул внутрь. Машина тронулась, едва он успел захлопнуть дверь.

Со времен Аттики Большой Чарли поседел и еще больше растолстел. Нижняя часть руля буквально пряталась в складках его живота.

— Привет, — сказал Денни, не ожидая, впрочем, услышать ответ. Большой Чарли лишь кивнул.

Машина быстро двигалась по Генри Гудзон-парквей через мост Джорджа Вашингтона. Чарли завернул на Пэлисайдс Интерстэйт-парквей. Денни обратил внимание, что, в то время, как снег в Нью-Йорке был раскисшим и потемневшим от копоти, здесь оставался белым. «Нью-Джерси — цветущий штат» — подумал он с сарказмом.

Сразу за третьим выездом располагалась смотровая площадка, откуда можно было полюбоваться пейзажем на противоположной стороне Гудзона за неимением ничего более увлекательного. Денни не удивило, что Чарли заехал на совершенно пустынную стоянку — здесь они смогут спокойно поговорить о деле.

Чарли заглушил мотор и, перегнувшись, потянулся к заднему сидению, охая от немыслимого напряжения. Он вытащил бумажный пакет с парой банок пива и бросил его между собой и Денни:

— Твой ланч.

Денни почуствовал себя польщенным.

— Мило с твоей стороны, Чарли, что ты позаботился об этом. — Он откупорил одну банку для Чарли.

Прежде, чем ответить, Чарли сделал большой глоток:

— Я ничего не забываю.

Потом он вытащил из кармана конверт:

— Десять тысяч, — сказал он. — И еще десять — по окончанию работы.

Денни взял конверт, с удовольствием ощущая его плотность.

— Кто?

— Ты ей приносишь ланч пару раз в неделю. Она живет в Шваб-Хаус, знаешь, тот огромный дом на 74-й между Вест-Энд и Риверсайд-Драйв. Обычно пару раз в неделю ходит на работу и с работы пешком, срезая путь через Центральный парк. Отбери у нее сумку и покончи с ней самой. Обчисти кошелек, сумку выбрось, так чтобы это выглядело, будто ее подрезал какой-нибудь наркоман. Если ты не сможешь пришить ее в парке, попробуй в торговом центре. Там забитые улицы, все спешат, грузовики припаркованы с обеих сторон. Пройдешь рядом с ней, а потом толкнешь под грузовик. Не торопись. Все должно выглядеть, как несчастный случай или ограбление. Переоденься во что-нибудь из своего арсенала и понаблюдай за ней.

Низкий и гортанный голос Большого Чарли звучал так, словно жир давил на его голосовые связки.

Для Чарли это была длинная речь. Он еще отхлебнул из своей банки.

Денни начал чувствовать беспокойство.

— Кто?

— Нив Керни.

Денни протянул конверт обратно Большому Чарли, как будто в нем лежала бомба.

— Дочка Комиссара полиции? Ты в своем уме?

— Дочка бывшего Комиссара полиции.

Денни почувствовал, как у него на лбу выступила испарина.

— Керни на этом месте 16 лет, в городе нет копа, который не положил бы за него жизнь. Когда умерла его жена, они шмонали каждого, кто был хоть на малейшем подозрении. Нет уж, уволь.

В лице Большого Чарли произошла едва заметная перемена, но его низкий голос оставался по-прежнему монотонным.

— Денни, я говорил тебе, что я ничего не забываю. Помнишь наши ночи в Аттике, когда ты хвастался своей работой, кого ты убрал и как? Все, что от меня потребуется, это один анонимный звонок в полицию и следующую порцию сандвичей уже будешь доставлять не ты. Не делай из меня стукача, Денни.

Денни задумался и, проклиная себя за болтливость, живо припомнил все. Он снова нащупал пальцами конверт и подумал о Нив Керни. Он ходит в ее магазин уже около года. Раньше секретарша предлагала ему оставить ей пакет для Нив, но сейчас он проходит прямо в ее личный кабинет. Даже если она разговаривала по телефону, она всегда махала ему рукой и улыбалась — улыбалась по-настоящему, а не той высокомерной улыбкой, не разжимая губ, которой награждали его большинство клиентов. И она всегда хвалила то, что он приносил.

И, конечно, она была очень хорошенькой.

Денни стряхнул с себя нахлынувшую было сентиментальность. Как бы там ни было, это — работа и ее надо сделать. Чарли не сдаст его копам, и они оба это знали. Но уже то, что Денни знает о заказе, делает его слишком нежелательным. Не принять предложение означало, что он никогда больше не пересечет мост Джорджа Вашингтона в обратном направлении.

Он спрятал деньги в карман.

— Так-то лучше, — сказал Чарли. — Какие у тебя смены в кафе?

— С 9 до 6. Понедельник выходной.

— Она уходит на работу где-то между половиной девятого и девятью. Сядь на хвост прямо у ее дома. Магазин закрывается в пол-седьмого. И помни: не спеши. Это не должно выглядеть, как преднамеренное убийство.

Большой Чарли завел мотор, пора возвращаться обратно в Нью-Йорк. Снова он впал в свое обычное молчание, прерываемое лишь его тяжелым дыханием. Неодолимое любопытство овладело Денни. Когда Чарли повернул с Вест-сайд-хайвея, Денни спросил:

— Чарли, ты имеешь представление, кто заказал эту работу? Не похоже, чтобы Нив Керни перешла кому-нибудь дорогу. Сепетти вернулся. Это он вспомнил старое?

Он почувствовал гневный взгляд в свою сторону. Грудной голос сейчас звучал резко, слова падали, как камни.