С тех пор, как уснула моя красавица

9

Ночью то и дело срывался ветер и гнал низкие облака в сторону Атлантики. В субботу утром проглянуло солнце, но воздух был не по сезону холодным, и ведущий по телевизору предупреждал, что облака вернутся и не исключено, что еще пойдет снег. Нив вскочила с постели. Она договорилась с Джеком вместе совершить утреннюю пробежку в половине восьмого.

Она натянула спортивный костюм, кроссовки, стянула волосы на затылке и вышла на кухню, где уже крутился Майлс. Увидев дочь, он нахмурился.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты бегала одна так рано.

— Не одна.

Майлс поднял глаза.

— О, я вижу, дело движется быстро. Он мне нравится, Нив.

Она налила себе апельсиновый сок.

— Только не строй планы. Брокер тебе тоже нравился.

— Я не говорил этого, я говорил только, что у него респектабельный вид. Это разные вещи. — Майлс отставил шутливый тон. — Нив, я вот что подумал: было бы лучше сначала поехать в Роклэнд и поговорить с местными следователями, а уж потом с нашими ребятами. Если ты права, то одежда на Этель Ламбстон из твоего магазина. Это первое, что надо установить. Потом, как я думаю, надо съездить к Этель домой и пересмотреть всю одежду в шкафу самым тщательным образом, чтобы убедиться, что именно пропало. Понятно, что в убийстве сейчас подозревают ее мужа, но мы все равно не должны сидеть сложа руки.

Раздался звонок внутридомовой связи. Нив взяла трубку. Это был Джек.

— Я уже спускаюсь, — сказала она.

— В котором часу ты собираешься в Роклэнд? — спросила она Майлса. — Мне надо ненадолго заглянуть на работу.

— Где-то в середине дня было бы отлично.

И заметив удивление на лице дочери, Майлс добавил:

— По одиннадцатому каналу будут показывать похороны Сепетти. Я не могу отказать себе в удовольствии присутствовать в первом ряду. * * *

Денни занял свой наблюдательный пост в семь часов. В семь двадцать девять он увидел высокого парня в тренировочном костюме, который направлялся в Шваб-Хаус. Через несколько минут к нему присоединилась Нив Керни и они бегом скрылись в парке. Денни чертыхнулся про себя. Ну, почему она сейчас не одна! Возвращаясь, он тоже свернул в почти безлюдный в это время парк. Как бы там ни было, он должен сделать свое дело. Он нащупал пистолет в кармане. Прошлой ночью возле своего дома Денни увидел машину Большого Чарли, припаркованную через дорогу. Тот поджидал Денни. Чарли опустил стекло и протянул ему коричневый бумажный пакет. Принимая пакет, Денни на ощупь определил, что там лежит пистолет.

— Керни начинает доставлять серьезные неприятности, — сказал ему Большой Чарли. — Уже неважно, как это будет выглядеть, убери ее, как сможешь.

Очень соблазнительно для Денни было бы сейчас убрать их обоих, но вряд ли Чарли придется это по вкусу.

Он свернул в противоположную сторону. Сегодня его костюм состоял из огромного свитера, достающего ему почти до колен, рваных летних брюк и кожаных сандалий. На голову он нахлобучил седой парик и сверху вязаную шапочку. Грязные серые космы прилипли ко лбу Денни. Он был похож на обкурившегося наркомана. В том, другом костюме его принимали за пьянчужку. Главное, что потом никто не сможет заявить, что возле дома Нив Керни все время околачивался один и тот же человек.

Опуская монету в автомат на станции метро, он подумал, что неплохо бы предъявить большому Чарли счет за все эти маскарадные костюмы. * * *

Нив и Джек зашли в парк с 79-й улицы и побежали сначала в восточном, а потом в северном направлении. Как только показалось здание музея, Нив инстинктивно резко свернула на запад. Она не могла приблизиться к тому месту, где погибла мама. Но Джек взглянул на нее так недоумевающе, что она сказала: «Извини, беги впереди».

Нив старалась смотреть только перед собой, но не удержалась и бросила взгляд в сторону; там стояли еще голые деревья. День, когда мама не пришла за ней в школу. Директриса, сестра Мария, предложила Нив посидеть в ее кабинете и начать делать уроки. Когда Майлс пришел за дочерью, было уже почти пять часов вечера. К тому времени Нив уже была уверена, что произошло что-то страшное, мама никогда не опаздывала.

Она все поняла, когда подняла глаза и увидела Майлса, стоявшего у нее за спиной с покрасневшими глазами, его лицо было искажено страданием. Ребенок протянул к нему руки: «Мама умерла?»

— Бедная моя маленькая девочка, — сказал он, поднял ее и крепко прижал к себе. — Бедная моя девочка.

Нив почувствовала на глазах слезы. Увеличив скорость, она пробежала по безлюдной дорожке, миновала пристройку к музею, где содержалась Египетская коллекция и только у хранилища замедлила бег.

Джек не отставал от нее. Он взял ее за руку:

— Нив?

Это был вопрос. Повернув на запад, потом на юг, постепенно переходя с бега на быструю ходьбу, она рассказала ему о Ренате.

Они снова оказались на 79-й улице и несколько кварталов до Шваб-Хаус шли рядом, взявшись за руки. * * *

В субботу, включив радио в семь часов утра, в выпуске новостей Рут услышала о смерти Этель Ламбстон. Накануне в полночь она приняла снотворное и после него забылась на несколько часов тяжелым нездоровым сном, полным кошмаров. Ей снилось, что Симуса арестовали, что его судят, что эта чертовка Этель дает против него показания. Как-то давно Рут работала в адвокатской конторе и ей было хорошо известно, какие обвинения могут быть выдвинуты против Симуса.

Но слушая новости, она поняла, что ко всем этим обвинениям может прибавится еще одно: убийство. У нее задрожали руки, она поставила чашку с чаем.

Отодвинув кресло, она встала из-за стола и прошла в спальню. Симус уже проснулся. Он покачал головой и провел рукой по лицу — его обычный жест, который всегда действовал Рут на нервы.

— Ты убил ее! — закричала она. — Как же я могу тебе помочь, если ты не говоришь мне правды!

— Ты о чем?

Рут включила радио. Диктор рассказывал подробности о том, как и где было найдено тело Этель.

— Ты столько лет брал девочек на пикник в Моррисон-Стэйт-парк, — кричала она. — Ты знаешь эти места, как свои пять пальцев. Может теперь ты мне все выложишь? Это ты ее зарезал?

Через час, обессилев от скандала, Симус отправился в бар. Итак, тело Этель найдено. Он знал, что полиция придет за ним.

Вчера Брайен, бармен дневной смены, работал и вечером. Чтобы продемонстрировать Симусу свое неудовольствие по этому поводу, он оставил барную стойку грязной и липкой. Парень-вьетнамец, нанятый для работы на кухне, уже старался вовсю. Он был прилежным работником.

— Вы уверены, что вам следовало сегодня приходить? — спросил он Симуса. — Вы неважно выглядите.

Симус вспомнил наставления Рут: «Скажи, что у тебя грипп. Ты всегда на работе. Они поверят, что ты болел вчера и на выходные. Они должны думать, что субботу и воскресение ты вообще безвылазно просидел дома. Ты разговаривал с кем-нибудь? Кто-нибудь тебя заметил? Та соседка сверху непременно выложит, что видела тебя пару раз на той неделе».

— Проклятая инфекция все не отпускает, — промямлил он. — Вчера было плохо, и все выходные проболел.

Рут позвонила в десять часов. Он, как ребенок, выслушал ее и повторил слово в слово все, что она ему сказала.

Он открыл бар в одиннадцать. В полдень начали заглядывать те немногие старые клиенты, которые еще не оставили его.

— Симус, — прокричал один из них, и его веселое лицо расплылось в улыбке. — Печальные новости об Этель, но это ж просто подарок для тебя: ты теперь свободен от алиментов. С тебя причитается!

В два часа, сразу после довольно оживленного ланча, когда бар почти опустел, появились двое. Один — лет пятидесяти с небольшим, плотный, румяный, у которого на лбу большими буквами было написано «коп», и его спутник, стройный латиноамериканец лет около тридцати. Они представились, как детективы О'Брайен и Гомес с двадцатого участка.

— Мистер Ламбстон, — тихо начал О'Брайен. — Вы в курсе, что ваша бывшая жена Этель Ламбстон стала жертвой убийства и была найдена в Моррисон-Стэйт-парке?

Симус впился руками в край барной стойки так, что у него побелели костяшки пальцев. Не будучи в состоянии говорить, он только кивнул головой.

— Не угодно ли вам пройти с нами в участок? — спросил детектив О'Брайен. Он прокашлялся, прочищая горло. — Нам с вами надо бы кое-что прояснить. * * *

После того, как Симус покинул бар, Рут набрала номер квартиры Этель. Трубку подняли, но никто не отвечал. Наконец она сказала:

— Я бы хотела поговорить с племянником Этель Ламбстон Дугласом Брауном. Это Рут Ламбстон.

— Что вам надо? — это был голос племянника, Рут узнала его.

— Мы должны увидеться. Я сейчас подъеду.

Через десять минут такси остановилось у квартиры Этель. Выйдя из машины и сунув водителю деньги, Рут подняла голову и взглянула наверх. Штора на четвертом этаже шевельнулась. Соседка не теряла бдительности.

Дуглас Браун ждал ее. Он открыл дверь и отступил, впуская Рут в квартиру. Там по-прежнему было на удивление чисто, хотя Рут и заметила тонкий слой пыли на столе. В Нью-Йорке приходится вытирать пыль каждый день.

Мысли одна за другой проносились в голове Рут, но она стояла посреди комнаты, не соображая, с чего начать в такой ситуации. От ее взгляда не укрылось, что на племяннике был дорогой махровый халат, из-под которого выглядывала шелковая пижама. Он выглядел, как человек, который здорово перебрал накануне. Его лицо можно было бы назвать красивым, будь в нем побольше мужественности. Но у Рут он вызывал ассоциацию с человечком, которых дети лепят из песка, человечком, лицо которого размыли ветер и прибой.

— Что вы хотите? — резко спросил он.

— Я не буду тратить твое и свое время на соболезнования. Я хочу только, чтобы ты мне отдал письмо Симуса, а это положил на место.

Она протянула ему незаклеенный конверт. Дуглас открыл его. В нем лежал чек, датированный пятым апреля.

— На что вы хотите меня толкнуть?

— Я ни на что тебя не толкаю. Просто хочу поменять. Ты мне возвращаешь письмо, которое Симус написал Этель, и все становится на свои места. В среду Симус приходил сюда для того, чтобы принести алименты, но Этель не было дома, и он вернулся в четверг. Он переживал, что письмо может потеряться, ведь он не засунул его как следует в почтовый ящик. Твоя тетя постоянно пугала его судом в случае задержки денег.

— А почему я должен это делать?

— Почему? Потому что, когда в прошлом году Симус спрашивал у Этель, кому она собирается оставить все деньги в случае смерти, она ответила, что у нее нет выбора — ты ее единственный родственник. Но на прошлой неделе Этель рассказала Симусу, как ты ее обкрадываешь и о том, что она собирается изменить завещание. Вот почему.

Рут увидела, как сильно побледнел Дуглас.

— Вы лжете.

— Я? — переспросила Рут. — Да я даю тебе шанс. А ты дашь шанс Симусу. Мы помалкиваем о том, что ты — воришка, а ты помалкиваешь о письме.

Дуглас испытал невольное восхищение к женщине с тонким волевым ртом, стоящей перед ним, прижав к себе сумочку, в просторном демисезонном пальто, практичных туфлях и в очках без оправы, которые увеличивали ее водянисто-голубые глаза. Он понял, что она не блефует.