Не родись красивой, или Точка опоры

─ Принимаю, ─ смущенно ответила я.

Еще одну минуту мы молчали. Я старалась смотреть в сторону, потому что при взгляде в необыкновенно яркое лицо у меня начинала кружиться голова, словно от большой высоты.

─ И что вы дальше думаете делать? – спросил новый знакомый с абсолютно искренним участием.

Я пожала плечами.

─ Саша с Максимом обещали показать мою фотографию по телевидению. Может, кто-то меня узнает…

─ А пока вы останетесь здесь? – снова быстро уточнил Стефан.

─ Ну, придется…

Он немного подумал.

─ Простите за бестактность… Макс с Эллой, конечно, люди порядочные, платы за кров не попросят… Но вы ведь совсем без денег?

─ Совсем, ─ призналась я смущенно.

Он цокнул языком.

─ Элла говорила, на вас были побрякушки? – спросил он небрежно.

─ Побрякушки? – не поняла я. Но тут же спохватилась:

─ Ах, да! Вы же ювелир!

Стефан хлопнул себя по лбу и рассмеялся. Смех у него был негромкий и обаятельный.

─ Простите, ради бога! Забыл! Мы же тут совсем одичали без общества…

Он поклонился и церемонно представился:

─ Стефан Викторович Богданович. Бывший директор швейцарского ювелирного магазина.

─ Почему «бывший»? – не утерпела я. – Растрата?

Стефан небрежно отмахнулся от моего оскорбительного предположения.

─ Да что вы! Если бы! Ограбили магазин год назад. Подчистую.

Я сочувственно присвистнула. Стефан тяжело вздохнул.

─ Да, ─ сказал он негромко. – Такие дела. Меня после уволили.

─ А почему вас уволили? – поинтересовалась я. – Разве вы в этом виноваты?

Стефан пожал плечами.

─ Конечно, нет! Швейцарцы народ въедливый, расследование провели тщательное, нашим доблестным органам не доверили… Выяснили, что я не виноват, но держать меня дальше на службе не захотели.

─ Почему? – не отставала я.

Бархатные карие глаза насмешливо посмотрели на меня.

─ Потому, что служащий компании «Лонжин» должен быть как жена Цезаря – выше подозрений.

─ «Лонжин»? – переспросила я медленно. – Часы?

─ Часы, ─ подтвердил мой собеседник охотно. – И много всякого другого добра, не менее замечательного. Что-то вспомнили?

Я поднесла руку к голове.

─ Что-то мелькает, но не очень четко.

─ Не напрягайтесь, ─ посоветовал собеседник.

Я рассмеялась.

─ Саша то же самое говорит.

─ Саша?

Брови Стефана удивленно приподнялись.

─ Я смотрю, вы уже всех тут знаете, ─ сказал он насмешливо.

Мне стало неловко. В этих словах явно скрывался подтекст: молодая, да ранняя.

─ Он меня лечил, ─ объяснила я.

─ Это он любит, ─ согласился Стефан. В его голосе мелькнула неприязненная нотка.

─ И умеет.

─ Возможно. Я никогда не болею, поэтому верю вам на слово. Так что?

─ Что? – не поняла я.

─ Что с побрякушками? Продавать будете?

Я пожала плечами.

─ Думаю, да. Только не все сразу. Сережки продам, а кольцо пока попридержу.

Стефан сделал нетерпеливый досадливый жест.

─ Нет, так не пойдет. Либо все, либо ничего. Меня интересует весь гарнитур.

─ Я подумаю, ─ пообещала я.

─ Долго?

─ До завтра.

─ Ну что ж…

Он немного помедлил.

─ Значит, завтра увидимся. Кстати, как вас называть?

─ Решили пока Анной.

─ Анна…

Стефан посмаковал предложенное имя, как вино.

─ Неплохо! Сами-то ничего не чувствуете?

─ Ничего, ─ ответила я. – Может, мое имя, а может, и нет… Не знаю.

Стефан улыбнулся и легко тронул меня за плечо.

─ Все будет хорошо, ─ сказал он интимно. – Все образуется.

Я молча кивнула, не в силах сопротивляться мощному потоку сексуального обаяния, исходившему от этого суперсамца.

─ Ну, пока, ─ попрощался Стефан и легко перебежал через дорогу к противоположному дому. Порылся в кармане, достал ключ и отворил калитку.

─ К Виктории побег, ─ прокомментировала Марийка, про которую я уже успела забыть.

─ К Виктории? – переспросила я машинально.

─ Ну, да! Баба его тут живет! За ним сюда из Москвы приехала!

─ Декабристка! – похвалила я.

─ Чего? – не поняла Марийка.

─ Не обременяйся, ─ бодро ответила я.

Тут в поселок въехал огромный черный автомобиль. Машину я, возможно, не узнала бы, но огромные оттопыренные уши шофера, реявшие как флаги, были заметны издалека.

─ Элла Сергеевна приехала, ─ отметила Марийка. – Дочку из школы привезла.

─ Я смотрю, вам хорошо известен здешний распорядок, ─ сказала я.

─ Чего? – снова не поняла Марийка.

─ Ну, знаете, кто, куда и во сколько едет, ─ перевела я.

─ А! Это знаю. Да и как не знать? Три года тут живу, как не знать? Как по будильнику все, с утра до вечера.

Джип поравнялся с нами и остановился. Опустилось стекло задней дверцы, оттуда выглянула улыбающаяся Элла.

─ Ты встала? – спросила она радостно.

─ Да. Хватит, навалялась.

Из-за плеча приятельницы высунулась смешная мордочка Генриэтты.

─ А мы с мамой в магазине были! – похвасталась она.

─ Да что ты?

─ Ага! Столько всего накупили!

─ Аня, ты долго будешь гулять? – перебила Элла.

─ Да нет, уже возвращаюсь.

─ Садись.

Дверь распахнулась, и Элла немного отодвинулась, подбирая полы роскошной белой норки.

Я повернулась к Марийке и сказала:

─ Еще увидимся.

─ Поправляйтесь, ─ пожелала мне девица.

─ Спасибо.

Я подошла к машине, взгромоздилась на сиденье рядом с Эллой и захлопнула дверцу.

Поймала в зеркале заднего вида любопытный взгляд шофера, обращенный на меня, и весело сказала:

─ Здравствуйте, Толик!

Но ответить мне он не успел. Элла кашлянула и строго велела:

─ Поехали!

Машина тронулась с места и плавно въехала в распахнутые железные ворота.

Обедали мы втроем: Элла, Генриэтта и я. Как я поняла, такой расклад был совершенно обычным. Максим уезжал утром и возвращался домой поздно вечером. Общаться Элле было абсолютно не с кем, поэтому моему выздоровлению она обрадовалась даже больше, чем я сама.

После обеда Элла усадила Генриэтту за рояль.

─ Кто с ней занимается? – спросила я.

Элла махнула рукой.

─ Не спрашивай… Раньше возили в музыкальную школу, но ребенок из сил выбивался. Она у меня слабенькая, две школы не тянет. Вот и приходится самой…

─ Ты пианистка? – спросила я.

Элла засмеялась.

─ Да нет. У меня только музыкальная школа. Стараюсь, конечно, как могу, только толку от меня немного. Все что могла, уже показала. Что дальше с ребенком делать – не знаю.

─ Наймите педагога, ─ посоветовала я.

Элла снова махнула рукой.

─ Пытались! Не получается.

─ Почему?

Она вздохнула.

─ Потому что преподавательнице придется либо ездить сюда два раза в неделю, либо жить здесь. Я ребенка дергать не стану и по два раза в город возить не буду.

─ И в чем проблема? – снова не поняла я.

─ Не хочет никто ездить на такое расстояние, даже если мы машину пришлем. Час сюда, час обратно, час на урок… День пополам!

─ А жить здесь тоже никто не соглашается?

─ Не-а, ─ равнодушно ответила Элла. – То есть не соглашаются люди, которым мы это предлагали. Постороннего человека в дом тащить не хочется…

Тут Элла поперхнулась и быстро посмотрела на меня.

─ Все в порядке, ─ успокоила я ее.

Еще часа полтора после обеда мы с приятельницей пересматривали ее гардероб. Гардеробная комната примыкала к хозяйской спальне и была битком набита дорогими и качественными шмотками. Некоторое время мы развлекались, по очереди примеряя различные тряпки и комбинируя разные аксессуары. Потом нам это надоело, мы побросали вещи и спустились вниз, в библиотеку.

Здесь Генриэтта уныло и старательно зубрила что-то на рояле. Что-то очень знакомое…

Что-то прямо невозможно знакомое…

─ Си-бемоль! – сказала я вдруг.

─ Что? – не поняла Элла.

Генриэтта продолжала играть, не расслышав моего возгласа.

─ Си-бемоль! – повторила я уже громче.

Генриэтта остановилась.

─ Ты мне? – не поняла она.

─ Тебе, тебе! В левой руке си-бемоль в аккорде!

─ Там бекар стоит, ─ попробовала поспорить девочка.

─ Бекар там был в прошлом такте, ─ отпарировала я. – Посмотри внимательно. Что это значит?

Генриэтта мученически вздохнула и принялась уныло излагать теорию.

─ Случайный знак означает, что ноту, перед которой он стоит, нужно играть на полтона выше или полтона ниже. Случайным знаком может быть диез, бемоль или бекар…

─ Не говори «случайный знак», ─ перебила я с досадой. Терпеть не могу этот нелепый оборот, который еще встречается в старой музыковедческой литературе!

─ А как тогда говорить? – растерялась Генриэтта.

─ Говори «встречный знак», ─ объяснила я. И внушительно добавила:

─ В музыке случайностей не бывает. Во всяком случае, в хорошей музыке. А ты играешь хорошую музыку.

─ Старье! – фыркнула Генриэтта.

─ Ничего подобного! – возмутилась я. – Скарлатти не старый, а старинный композитор, и у него можно многому научиться. И вообще эта ре-минорная соната прелестна. Давай покажу.

Я поднялась с кресла, подошла к роялю и вытеснила Генриэтту с кожаной концертной банкетки. Села на нее, осмотрела ряды черно-белых клавиш как добрых старых знакомых. Прочитала название инструмента, написанное на черной крышке готической вязью: «Bechstein».

Удовлетворенно вздохнула. Отличная фирма.

Белые клавиши были не совсем белыми, а нежно-кремовыми. Все дело в пластине, покрывающей дерево. У хороших роялей она делается из слоновой кости и с годами слегка желтеет. Вот как на этом инструменте.

Я положила руки на клавиатуру. И что дальше?

Но подумать об этом я не успела.

Пальцы встрепенулись и ожили. Пальцы правой руки уверенно забегали по рядам клавиш, левая рука подхватила легкое плетение темы.

Скажу честно: ощущение было жутковатым.

Голова совершенно не участвовала в процессе. Руки жили и действовали сами по себе, как конечности механической куклы. Все-таки странно: голова не помнит ничего, а память, заложенная в руках, оказалась долговечной и прочной.

Фантастика.

Впрочем, неприятное ощущение ушло очень быстро. Изящное плетение двухголосной мелодии захватила меня полностью. Пальцы легко и ловко вели свою тему, и у меня возникло впечатление, словно играю не я, а кто-то другой. Причем играет музыкант умелый и грамотный, чье исполнение вполне способно доставить удовольствие публике.

Коротенькая соната закончилась.

Я сняла руки с клавиатуры и положила их на колени.

Мне снова стало страшно.

─ Ничего себе! – слабым голосом сказала Элла.

Генриэтта захлопала в ладоши и подпрыгнула на месте.

─ Вот здорово! – закричала она. – Ты играешь даже лучше, чем моя училка!

─ Рита! – строго одернула ее Элла. – Сто раз тебе говорила: обращайся к Анне на «вы»!

─ Но она же молодая…

─ Не важно!

─ Это правда неважно, ─ оборвала я воспитательный монолог приятельницы. – Пускай обращается, как хочет. Ты мне другое скажи: откуда я так умею?

Я и в растерянности указала на клавиатуру.

Элла встала с кресла и подошла ко мне.

─ А еще что-нибудь можешь сыграть? – спросила она с невольным уважением.

Я посмотрела на рояль.

─ Могу.

─ Давай, ─ поощрила меня Генриэтта.