Последний эльф

Незнакомец, улыбаясь, поднялся на ноги. Роби никогда не видела юноши красивее. Если б только он не был так глуп и не вонял так ужасно! И если бы у него было что поесть: люди с такой чудовищно нелепой улыбкой на лице, если у них есть что поесть, обычно могут отдать всё.

— Крысы умеют думать? — спросил Крешо.

Роби пожала плечами: если удавалось думать даже Страмаццо…

— Но что это значит? — не успокаивался Крешо.

Роби снова пожала плечами.

— По-твоему, это эльф? — шёпотом спросил Крешо: импровизированный капюшон упал с головы незнакомца, открывая слишком светлые волосы и остроконечные уши.

— Нет, — решительно ответила Роби.

— Почему ты так уверена?

— Эльфы, может, и подонки, но должны быть умными, — прошептала Роби.

Незнакомец оглядел их и ещё шире улыбнулся. Потом поклонился и произнёс:

— Йоршкрунскваркльорнерстринк.

— Будь здоров, — вежливо ответила Роби, как учила отвечать её мама, когда кто-то чихал.

— И вы будьте здоровы, — сказал незнакомец. — Можете звать меня Йорш, если желаете. Я ищу кого-нибудь родом из деревни Арстрид.

Гала и Крешо указали пальцем на Роби, он — правой рукой, она — левой, так как Роби стояла между ними.

Взгляд юноши остановился на покалеченной руке Галы. Он долго смотрел, потом произнёс совершенно идиотскую фразу:

— У тебя не хватает одного пальца!

Гала отдёрнула руку и опустила глаза, подавленная и униженная. Нижняя губа её задрожала, и плечи затряслись от молчаливых, подавленных всхлипываний. Роби с ненавистью посмотрела на незнакомца: ей захотелось стать большой и сильной только для того, чтобы отхлестать его по щекам.

Юноша подошёл к Гале, взял в ладони её левую руку и долго держал, устремив глаза в никуда. Девочка была напутана, но, на удивление, не пыталась вырваться и отнять руку. Она стояла, не отрывая взгляда от голубых глаз незнакомца, который продолжал смотреть неизвестно куда. Потом юноша побледнел, лицо его приняло землистый оттенок, и дрожь сотрясла его тело. Роби спросила себя, не заразная ли это болезнь, и подошла поближе, желая увести Галу. Но её помощь не понадобилась: большие, белые и тонкие руки незнакомца опустились, и грязная и искалеченная Галина ручка оказалась на свободе. Йорш упал на колени в грязь, ноги отказывались его держать, и он произнёс очередную идиотскую фразу:

— Не бойся, твоя рука пройдёт. Взрослых — нет, но детей всё-таки можно исцелить.

Гала зачарованно смотрела на него, в Роби же поднималась ярость: она жалела, что она не взрослая и не может надавать Йоршу оплеух, пинков и ещё раз оплеух.

Незнакомец, стоя на коленях и с трудом дыша, вновь повернулся к Роби:

— Я так и знал, что здесь есть ребёнок из Арстрида, — торжествующе заявил он. — Кто-то оставил дорожку из камней, а это может прийти в голову только ребёнку!

Ребёнок? Роби увидела, каким взглядом окинул её Крешо: ни с чем не сравнимый взгляд, каким смотрят на придурков, и Роби возненавидела незнакомца всей душой.

— Приветствую тебя, моя госпожа, и прошу сказать, что случилось с вашим живописным поселением и по какой причине ты находишься здесь и с какой целью.

При словах «моя госпожа» Роби молниеносно оглянулась, ожидая увидеть за спиной Тракарну. Когда она удостоверилась, что сзади никого нет и что незнакомец обращался именно к ней, ярость и обида на этого невыносимого шута, который сначала отнял у них надежду на ужин, а затем посмел издеваться над нею, овладели ей. Наклонившись, Роби схватила сломанную палку и решительно показала её незнакомцу:

— Хоть я и меньше тебя, но бью сильнее, — пригрозила она, — и только попробуй ещё раз до неё дотронуться, — добавила девочка, указывая головой в сторону Галы, но не сводя с него глаз.

Незнакомец огорчился. Он лежал на земле, дрожал и тяжело дышал, и Роби с палкой возвышалась над ним.

— Прости меня, я не хотел нарушить ваших обычаев. Э-э-э… превосхо… приду… опять не то…

Брови Роби угрожающе сдвинулись, руки сильнее сжали палку. Незнакомец внезапно посветлел лицом, как человек, который вдруг что-то вспомнил, открыл вышитый бархатный мешочек, висевший у него через плечо, и вытащил деревянную лодочку и маленькую тряпичную куклу с волосами из овечьей шерсти. Пряжу предварительно выкрасили в настое зелёной скорлупы молодого ореха, чтобы волосы куклы стали тёмными и кудрявыми, как у Роби.

— Это твоё, правда? — спросил незнакомец, протягивая игрушки. — Я нашёл их в деревне, в Арстриде, и принёс их тебе.

На этот раз взгляд, брошенный Крешо, был полон насмешливого издевательства. Роби, с одной стороны, желала, чтобы незнакомец исчез, провалился сквозь землю, утоп в болоте, чтоб прилетел дракон и унёс его подальше. Но, с другой стороны, Роби смотрела на свои игрушки и изо всех сил хотела ещё раз подержать их в руках. Ей вспомнился отец, вырезавший из букового полена корпус лодки, и мать, шьющая из куска своего платья одежду для куколки. Игрушки — всё, что осталось ей от родителей.

Она протянула руку и взяла игрушки, не говоря ни слова.

— Что случилось с деревней? — мягко спросил незнакомец.

Роби продолжала сердито на него смотреть, но медленно опустила палку.

— Её разрушили, — быстро проговорила она.

— Почему?

Роби молчала. Ей не хотелось вспоминать. Не хотелось говорить об этом.

— Почему? — повторил незнакомец.

— Э-го-изм, — устало произнесла по слогам Роби.

— И что это значит?

Роби снова промолчала.

— Они не платили налоги, — вмешался Крешо, — не хотели платить налоги, — объяснил он, с нарочитой важностью, как Тракарна, подчёркивая «не хотели».

— Они не могли, — в отчаянии запротестовала Роби, — это невозможно!

Незнакомец задумчиво покачал головой и вновь обратился к Роби:

— А жители? Они живы?

Роби кивнула.

— И где они? — не сдавался незнакомец.

— Они сбежали по ту сторону Чёрных гор, за водопад, теперь они живут на берегу моря — это ни для кого не секрет, в том числе и для солдат. Но воины не пытались преследовать беженцев, потому что слишком боялись водопада.

— Знаешь ли ты мужчину по имени Монсер и женщину по имени Сайра? — спросил незнакомец.

Молчание.

— Знаешь ли ты Монсера и Сайру? — повторил незнакомец.

Снова молчание. Роби почувствовала, как начинают дрожать её губы и глаза наполняются слезами. Она судорожно сжала в руках лодочку и куклу. Даже Крешо не осмеливался прервать молчание.

— Это были мои папа и мама, — тихо сказала она.

Если она будет глубоко дышать и медленно говорить, то, может быть, ей удастся сдержать слёзы.

— Были? — настойчиво переспросил незнакомец.

Нет, ничего не выйдет, не помогло ни глубокое дыхание, ни медленная речь. Роби разрыдалась.

— Их повесили, — сказал Крешо.

Незнакомец смертельно побледнел, у него перехватило дыхание.

— За что? — сдавленным голосом спросил он, как только к нему вернулся дар речи. — За что?

Молчание.

— Эгоизм, — сквозь слёзы произнесла Роби; начав плакать, она уже не могла остановиться, — и… — она не закончила фразу.

— И?.. — повторил незнакомец.

— И ещё говорят, что они помогли эльфу, но я знаю, что это неправда, этого просто не может…

Ей не удалось закончить.

— Не-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-е-ет! — закричал Йорш. — Нет, нет, нет, нет! Они пожертвовали жизнью, они умерли, умерли, оставив тебя сиротой, умерли, чтобы спасти меня…

Незнакомец закрыл лицо руками. Он сидел на коленях, нагнувшись к земле, и его трясло настолько сильно, словно последний лист на ветру. Крешо торжествующе улыбнулся:

— Я же говорил, что он эльф!

Роби перестала плакать. Подняла голову и уставилась на ноющее создание у неё под ногами. Неужели это действительно эльф? Даже не просто эльф, а Эльф, тот самый… Неужели родители пожертвовали своей жизнью, оставив её сиротой, чтобы спасти… его? Вот этого? Она осталась без родителей из-за него? Из-за него у неё нет ни мамы, ни папы? Ни сушёных яблок, ни перепёлок на вертеле, ни тёплой постели, ни молока с мёдом по утрам, из-за этого жалкого существа, которое умело лишь насмехаться над голодными детьми и девочкой с изувеченной рукой? Нет, неправда, этого не может быть. Только сейчас, когда незнакомец упомянул Арстрид, Роби узнала платье, в которое он был одет: это свадебное платье дочери старейшины деревни! Её мама помогала вышивать букву М на груди. Ярость переборола боль, и она изо всех сил пнула Йорша босой ногой: но, вероятно, слишком слабо, тот даже не заметил.

— Вон отсюда! — кричала Роби. — Это неправда! Убирайся вон! — она даже плюнула на него, но Йорш оставался неподвижен: он был без сознания.

Роби не успела подумать о том, что можно ещё сказать или сделать, как вопль Тракарны за спиной напомнил ей, что перерыв давно уже закончился и что беда никогда не приходит одна.

— Эльф! — заорал Крешо, указывая на лежащую без сил фигуру у их ног.

Это слово разнеслось эхом и достигло охранников. Полетели стрелы: Роби, Гала и Крешо бросились ничком на землю, прикрывая головы руками. Йорш не пошевелился — он едва дышал. Вдруг холм, видневшийся из-за Дома сирот, поднялся: это оказался притаившийся в траве дракон. Он стоял совсем близко и был просто огромен. Все бросились врассыпную, кроме трёх ребят, лежавших на земле: закрывая руками голову, они не видели происшедшего и не поняли, что случилось. Лишь когда подул тёплый, немного зловонный ветерок и они, подняв глаза, оказались лицом к лицу с драконьими челюстями, стало ясно, что ветерок — дыхание дракона, исходившее из пасти с огромными, в длину человеческой руки, клыками.

К счастью, дракон не обращал на них никакого внимания — он был занят тем, что пытался схватить Йорша зубами, одновременно стараясь не продырявить его.

— Роби, — позвала Гала, — Роби, я написала в штаны…

— Ничего страшного, даже наоборот, отличная идея, — успокаивающе прошептала в ответ Роби, — теперь он наверняка не захочет тебя съесть. Тихо!

Но дракон абсолютно их игнорировал. Он всё ещё искал лучший способ для переноски Йорша. После нескольких неудачных попыток прихватить эльфа зубами он задействовал когти: левой лапой дракон держал юношу за щиколотки, а правой — за запястья. Потом дракон распахнул огромные изумрудные крылья и медленно поднялся в воздух.

Когда он был совсем высоко в небе, несколько стрел полетели ему вслед, безо всякой надежды на поражение цели.

Роби так и осталась лежать на земле, не зная, что делать, пока Тракарна рывком не подняла её за плечи.

— Ты… — начала она сдавленным от ярости голосом, — ты, жалкая негодяйка, пособница эльфов… да-да, пособница эльфов… так же, как и твои отец с матерью, слава Далигару, что он покончил с их жизнями… я глаз с тебя не спускала, я так и знала… это ты приманила их сюда… это всё из-за тебя, правда?

Роби даже не пыталась ответить. Она знала, что любой ответ только увеличит злость Тракарны и ярость её ударов. Она едва прикрывалась. Ей было настолько плохо, что побои не производили на девочку никакого впечатления. Её отец и мать дали приговорить себя к смерти и её — к такой жизни ради какого-то жалкого кретина. Сон о драконе и принце в белых одеждах, сопровождающий Роби с тех пор, как её семья и жизнь были разрушены, сбылся. Какой-то эльфийский негодяй, одетый в чужое свадебное платье с грязными пятнами птичьих какашек и других нечистот, о происхождении которых лучше не догадываться, свалился на её голову, лишь преумножая её беды и несчастья.