Лесные тропы

IV

На утренней заре, в час тумана, тишины и сна, я вошел в узкий ход между кустами, раздвигая влажные от росы ветви. Скоро пришлось нагнуться: зеленый свод повис над головой, роняя холодные капли. Молотом колотилось сердце, но я полз, в смутном ужасе протягивая ружье вперед. Скользко, мокро, грязно, рои мелких мошек отвратительно лезут в лицо, какие-то мягкие нитки тянутся — паутина, плесень, что ли? — гадость такая, и пахнет скверно, гнилью. Но ни звука, ни движения. Где же кости, черепа, остатки растерзанных животных? Только липкая грязь и пронизывающая сырость.

А за кустами широкий зеленый луг и полоса воды, наполненная темно-красными отблесками. Вот он, таинственный угол, конец озера. Травы тут растут не смятые, не запачканные, не тронутые никогда никем.

Ну какие тут звери? Я, закинув ружье за плечо, походил по крепкому сухому краю берега. Видно было, как из темной глубины, точно серебряная, всплывает рыба и — бульк! — ловит мошку.

Сердитый вылез я сквозь мокрые кусты обратно на гать. Там тяжко шло привычной дорогой стадо. Мычанье, крик, ругань, бряканье колокольцев, шлепающая беготня по лужам, резкий запах коз, хрюканье свиней. И Степка хлопает, свистит, орет, хохочет.

— Ну как? Слазил? Видал? Никого не видал? Да где тебе. Тетеря!

— Проваливай! — ответил я со злостью. — Сам ты все только врешь.

Степка, ругаясь, убежал за стадом, а я пошел домой. Мне было очень досадно. Такое таинственное место, и ничего страшного.