Гапур — тезка героя

— А дверь этому кораблю не полагается? — задала новый вопрос бабушка. — Дело твое, но мне кажется, удобнее входить в дверь, а не в окно…

«Дуралей! — выругал я себя мысленно. — Что бы мне сказать, что кружочек — это не окно, а дверь. Теперь бабушка будет придираться!»

Только мыслей этих я не выдал.

— Знаешь, бабушка, — спокойно и твердо заговорил я, — делали этот корабль большие ученые, им лучше известно, почему нужно окно и не нужна дверь…

Я даже палец вверх поднял, чтобы бабушка прониклась почтением к большим ученым. Но это не помогло. Никакого почтения к тем, кто предпочитает лазить в окно, вместо того чтобы входить в дверь, у бабушки не было. Она иронически выпятила нижнюю губу и спросила:

— А у себя дома эти большие ученые тоже через окно лазят?

— Зачем же? — Я совсем вышел из себя и в возбуждении стал размахивать руками. — Дома они через дверь ходят… Ты пойми, космический корабль маленький, там места нет, чтобы сразу и окна делать, и двери…

Бабушка неожиданно кивнула.

— И вправду маленький…

Тут меня снова заело. Разве настоящие космические корабли маленькие? Они побольше нашего дома, быть может, даже больше аульского клуба. Это на моем рисунке корабль маленький получился, потому что тетрадный лист меня ограничивал.

Но разве это бабушке втолкуешь? Я и так устал от ее вопросов…

Когда-то — и в первом, и во втором классе — я рисовал бездумно, просто для того чтобы водить карандашом. Меня увлекал сам процесс появления на бумаге домов, неба, солнца, самолетов. Сейчас все изменилось! Достаточно было нарисовать дом, чтобы я мысленно уже заселил его. Достаточно было очертить контуры машины, чтобы я представлял себе, как сажусь за руль…

Теперь время, которое я проводил за рисованием, наполнилось для меня самыми чудесными переживаниями. Я участвовал в сотнях сражений и, конечно, всегда побеждал. Я плавал на атомном ледоколе «Ленин». Я исходил всю Москву вдоль и поперек — видел метро, стоял на Красной площади и раз сто спускался по мраморным ступеням в Мавзолей…

На ракетах я тоже летал. Конечно, бабушке это знать незачем, но тот космонавт, что по воле больших ученых влезал в свой корабль через окно, — это ведь был я!

В общем, вы, наверное, поняли, почему меня так тянет к бумаге и карандашу…