Искатель приключений — Вундергай

Не хочу быть варваром!

Новенький вагон весело постукивал на стыках. Крашенный в ярко-красный цвет, он сиял в лучах полуденного солнца и вообще выглядел очень празднично.

Вундергай устроился у окна на мягком сидении, обитом бирюзовым дерматином. В вагоне было не больше десяти человек и среди них толстый мальчишка лет одиннадцати в сетчатой майке. На бритой макушке торчала белая полотняная шапочка с пластмассовым козырьком. Рядом лежали обыкновенный черный портфель и новенький веник. Видно, с базара ехал. По-хозяйски развалившись, мальчишка что-то лениво вычерчивал на спинке переднего сидения.

Любопытство заставило Вундергая привстать: интересно посмотреть, что там выколдовывает этот пассажир с веником. А когда увидел, как лезвие перочинного ножика с желтой перламутровой ручкой мягко рассекает блестящую обивку, едва удержался, чтобы не отпустить затрещину этому толстяку: тот увековечивал свое имя, старательно надавливая блестящим лезвием.

— Дурар, — вслух прочитал Вундергай и, мигом пересев к мальчишке, больно сжал его руку, державшую ножик. — Последнюю букву надо исправить на «к». Не Дурар, а дурак, понял? Кто еще может портить хорошие вещи.

— Сам дурак! — Дурар запыхтел, словно кипящий чай-пик. — Отпусти!

— Нет уж, миленький, — язвительно процедил Вундергай, — никуда я тебя не отпущу, пока перед вагоновожатым не отчитаешься. Дай сюда нож. Конфискую как вещественное доказательство…

Круглое лицо Дурара стало походить на очищенную свеклу.

— Пусти! Не твой ножик…

— А трамвай твой?

— И не твой.

— Сейчас остановка, выходи. — Вундергаю удалось вырвать нож из рук разъяренного мальчишки. Щелкнув лезвием, он опустил нож в свой карман. — Ладно, выходи. По-хорошему говорю.

Стянуть Дурара с сиденья было не просто, тот клещами вцепился в спинку.

— Чего пристал… Мне на кольце выходить, — уже плаксиво сказал он, выставив обе коленки перед Вундергаем.

Пожилой мужчина, проходя к передней площадке, сказал с укором:

— Чего мучаешь мальчишку? Оставь его в покое. Сладил…

— А он сладил? — Вундергай, ткнул пальцем в спинку попорченного сидения.

— Нехорошо, нехорошо, — покачал головой мужчина и заторопился к выходу, потому что трамвай уже остановился и двери распахнулись.

— За такие вещи по рукам полагается, — возмутилась старушка с портативной сумкой-тачкой, — чтобы помнил до конца жизни. Нас еще как наказывали в свое время…

— Лучше всего вычесть из зарплаты родителей за попорченную вещь, — сказала высокая, полная женщина. — Сразу перевоспитают своего оболтуса. — Она собралась еще что-то добавить, по, спохватившись, выскочила на остановке. А в вагоне появился контролер с красной повязкой и пачкой абонементов.

Дурар обреченно глянул на Вундергая и как-то весь сжался.

Вундергай протянул пятнадцать копеек:

— Два билета…

Контролер, худенькая девушка в ситцевом платье, жестко глянула на ребят:

— Я отрываю вам на все пятнадцать копеек и порву их вместо штрафа. Билеты надо приобретать, не дожидаясь контролера…

Вундергай не стал спорить, хотя просто не успел «обилетиться» из-за этого Дурара. Подождал, пока контролер пройдет дальше, а потом приказал толстяку:

— Выходи. — Он взял под мышку его портфель.

Дурар беспрекословно повиновался. Опустив голову, прошел с веником вперед. Встал, перед дверью, не спуская с Вундергая тревожного взгляда, видно, боясь, что тот выдаст его контролеру. Трамвай затормозил на предпоследней остановке. Двери распахнулись. Дурар вдруг бросился вниз, словно в пропасть. Вундергай за ним, а Дурар промчался к хвосту вагона и снова заскочил в заднюю дверь. Вундергай ринулся следом, но перед самым носом дверь мягко заслонила вход. Вагон тронулся, а контролер погрозила Вундергаю пальцем.

Глупее положения не могло быть. У Вундергая было ощущение, будто его окатили мыльной водой из окна незнакомого дома. И отомстить некому, и свидетелей не найти. Он стоял на пустынной остановке с чужим портфелем под мышкой, соображая, как действовать дальше. Подумав, присел на скамейку под навесом и стал копаться в портфеле. Среди необернутых тетрадок попался замусоленный дневник. Оказалось, что Дурар учился в четвертом классе, а школа его прямо против остановки, где находился в ту минуту Вундергай. В дневнике пестрели троечки, попадались и двойки и совсем не было пятерок. В общем, учился Дурар кое-как. На дне портфеля лежал набор специй для плова и несколько больших морковок, видно, поручение домашних выполнял.

Вундергай принялся было перелистывать тетрадки, как вдруг почувствовал, как что-то твердое уперлось в его правую лопатку. Он оглянулся. В нескольких шагах от него стоял Дурар с веником наперевес, виновато улыбаясь:

— Отдай портфель. Мама ждет…

Вундергай с готовностью защелкнул на портфеле замок и вскочил со скамейки.

— Пошли.

— Куда это пошли? — насторожился Дурар.

— «Куда, куда», — передразнил Вундергай, — к маме, конечно.

— Не надо к маме, — взмолился Дурар. — Она только из больницы пришла. Сегодня гости у нас…

— Молодец. Лучшего сюрприза ты не мог придумать к маминому приходу… Тогда надо во всем признаться отцу. Он обязательно должен узнать… про все это. Зря что ли я гонялся за тобой?

— Папе тоже нельзя говорить, а то в Москву не возьмет на каникулы.

— А кто твой папа? — поинтересовался Вундергай.

— Железнодорожник… Начальник поезда «Ташкент — Москва».

— Вот это мне нравится! — Вундергай шлепнул себя по коленке. — Представь, сегодня твой отец придет с работы и расскажет убитым голосом: какие-то горе-пассажиры попортили всю новую мебель в вагонах, а в одном пожар учинили. — Вундергай выжидающе уставился на Дурара. — У отца, конечно, приступ с сердцем, мать переживает, тоже едва на ногах держится… А горе-пассажиры как ни в чем не бывало продолжают свои варварские проделки… — Вундергай посмотрел прямо в глаза мальчишке. — А что бы ты сделал с этими вредителями, если бы тебе пришлось их судить?

— Ух… Я бы их… — кулаки Дурара сжались. — Я бы им показал, как портить папин поезд. — Он вдруг осекся, заморгал глазами, переминаясь с ноги на ногу.

— Вот то же самое думает про тебя сейчас вожатый трамвая…

Дурар совсем сник.

— Ладно, — понимающе-снисходительно сказал Вундергай, — пошли пройдемся, раз тебя ждут.

Дурар недоверчиво отступил.

— Да не бойся, я только провожу. Пошли, пошли…

Вундергай примирительно положил руку на плечо мальчишки. Но тот осторожно высвободился:

— Обманываешь. Хочешь отцу рассказать…

— Чудак, — усмехнулся Вундергай. — Если так, чего бы я тратил время на провожание, вот же твоя школа, рукой подать. Пойду сейчас скажу директору…

— Не надо говорить директору. Он вызовет отца…

— А чего же раньше ты не подумал об этом, когда собрался новый трамвай портить? А? — Держа за спиной портфель, Вундергай размеренно-деловитым шагом обошел Дурара. — Надо было, миленький, подумать и о другом… Наш Ташкент знают во всем мире как один из красивейших городов планеты. Город Мира, город Дружбы… Два миллиона жителей, и среди них… вот этот моральный урод, — неожиданно Вундергай ткнул пальцем в лоб Дурара. — Именно урод! Тысячу лет назад варвары грабили наши города, стирали их с лица земли, уничтожали самобытную культуру, неповторимую красоту… Ты что, потомок тех варваров, да? Отвечай! А может, ты и в метро уже успел чего-нибудь испортить? Ты варвар, да?!

— Сам ты варвар!.. — Дурар метнул испуганный взгляд на толпу людей, собравшихся на остановке, и, замахнувшись веником, побежал вдоль трамвайной линии.

— Эй, стой! — закричал Вундергай. — Возьми свой портфель!

Но Дурар, не оборачиваясь, отмахнулся. Вундергай помчался за ним.

— На, возьми свой багаж, — сказал отдышавшись Вундергай, — я тебе не носильщик… Что это с тобой?.. Плачешь? Себя или испорченный трамвай жалко?

— Не твое дело… Я не варвар…

— Докажи!

— И докажу… У папы есть клей… Я заклею то место на кресле.

— На всякий случай учти: маршрут трамвая двадцать пятый, вагон номер 1214, третье сидение от задней двери… Не забудь, проверю.

Вундергай резко повернулся и пошел обратно. Но вдруг обернулся:

— Эй, послушай!

Дурар на сей раз остановился.

— Будь другом, расскажи про это в классе. Можешь не признаваться, что это с тобой случилось. Главное, чтобы, все знали про таких варваров…

Дурар только кивнул, пнул ногой гальку и, не оглядываясь, поплелся домой.