Приключения дракона Фёдора

— Кто ты? — прошептала девочка. Но в этот миг фигура взмыла вверх и полетела прочь от дома вместе с удаляющимся ветром, за шумом его можно было разобрать только отдельные слова: «Граница… дружба… помочь…». Ветер улетел, наступила тишина, звёзды снова замерли в небе, холодные и неподвижные, а Криспи сидела, не шелохнувшись, глядя вдаль и думая, где же она могла раньше видеть это существо и что означали его слова.

Глава восьмая, в которой Фёдор размышляет вслух

Дракона Фёдора явно что-то тревожило, он рассеяно вертел в лапах кружку кофе, постукивал по ней когтями и выпил едва ли половину, хотя напиток успел остыть — невиданное дело.

— Тебя что-то беспокоит? — осторожно спросила я. Лезть в дела дракона, если он не хочет о них рассказывать, дело небезопасное, даже если этот дракон воспитаннее многих знакомых тебе людей.

— Да. — Подумав пару секунд, он сфокусировал на мне взгляд своих янтарных глаз. — Беспокоит. Грумсы эти, вечно у них бардак, то ссоры, то склоки, то уйдёт кто-то и не вернётся. Трудные они, не могут жить в ладу друг с другом, от этого и проблемы.

— А какие у них проблемы сейчас? — решила я продолжить расспросы, раз Фёдор разговорился.

— Ну проблем у них всегда полно. Но сейчас добавилась ещё одна: Граница стала ближе.

— Это как?

— Вот и я думаю: как? Дома на месте, новых никто уже давно не строил. А туман как будто подвинулся.

— А он не мог рассеяться, а потом образоваться снова в другом месте?

Фёдор махнул лапой.

— Нет, он уже много лет никуда не девается. Густой и тягучий, плотный, недружелюбный. Это тебе не обычный туман. Это… не знаю я, как объяснить. — Дракон помотал головой, залпом допил кофе и уставился в окно.

— Когда-то давно грумсы были славным народом, так мне рассказывал Волшебник, а он всё про всех знает, потому что живёт дольше некоторых драконов. Так вот, грумсам не слишком везло с соседями, потому что характер был слишком мягкий, все их притесняли, и приходилось им кочевать с места на место. И вот однажды поселились они далеко от людей, за серыми горами, между диких лесов и синих морей, но к тому времени стали они более сердитыми и ворчливыми. Какое-то время жили они неплохо, но привычка ссориться осталась, а поскольку соседей у них не было, то стали конфликтовать друг с другом. И вот после одной такой крупной ссоры появился туман, сначала он накрыл всю их деревню, а потом поднялся и ушёл в поля, но не рассеялся, а так и остался там. Много лет и зим прошло, несколько поколений грумсов сменилось, а туман никуда не делся. Он как будто отрезал их с одной стороны от внешнего мира. Потому и называют это место Границей.

Фёдор замолчал.

— А волшебник? — спросила я, — не мог он разве расколдовать этот туман?

— Волшебники просто так не колдуют, знаешь ли, налево и направо. У них на каждое действие должен быть свой резон. Иначе можно легко нарушить законы жизни.

— Но если туман мешает жизни?

— Да не мешает он жизни, — Фёдор фыркнул и взмахнул хвостом, уронив соседний стул. — Ой, прости! — Он вернул стул на место. — Жить он не мешает, но границ итак слишком много. А грумсова граница…

Вдруг Фёдор хлопнул себя по лбу и посмотрел на меня в упор.

— Точно! Ну точно же, туман возник из-за грумсов, вот же решение!

— Какое решение? — тихо уточнила я, опасаясь, что мой друг сейчас решит прервать беседу со столь недогадливой девчонкой.

— Разобраться. Им надо вспомнить, что они сделали до того, как появился туман, тогда, может быть, станет ясно, как от него избавиться. Я скоро!

Вскочив, Фёдор вручил мне пустую чашку и исчез, даже не поблагодарив за кофе и не попрощавшись — такого с ним ещё не было, ведь он исключительно вежливый дракон.

Ох уж эти грумсы — проворчала я и отправилась мыть чашки.

Глава девятая: о том, как нелегко жить с настоящим Волшебником

— У драконов чутьё на всякого рода неприятности, и те, кто поумнее, благополучно их избегают, — Волшебник почесал бороду и задумчиво поглядел вдаль.

— Поэтому ты хочешь отправить Фёдора вразумить грумсов, от которых, как известно, только и жди неприятностей? Единственный дружелюбный дракон в наших краях, между прочим, — нахмурилась Селестина, жена Волшебника. — Если он после этого сбежит, сам знаешь, что будет.

Это была высокая стройная брюнетка, из тех женщин, чей возраст определить по внешности совершенно невозможно, но за мудрым советом к ней обращались чаще, чем к её супругу, один только мягкий свет её зелёных глаз помогал собеседнику мгновенно успокоиться и найти решение проблемы, казавшейся до этого неразрешимой.

Но сейчас в её глазах посверкивали искры, и Волшебник отвернулся от окна:

— Дорогая, Фёдор никуда не сбежит, он не только самый дружелюбный, но ещё и довольно смелый дракон, хотя в последнее время стал ленив. Это приключение пойдёт ему на пользу, я уверен. А, кроме того, — он поднял руку, остановив жену, собравшуюся возразить, — нам необходимо разобраться, что происходит на Границе, и Фёдор — единственный, кто справится с этой задачей, не заварив при этом каши.

Селестина вздохнула.

— Ты всегда был упрям. Ума не приложу, как мы живём вместе уже добрых полвека. Вероятно, дело в том, что тебя часто нет дома.

Волшебник нахмурился.

— Кстати, я как раз собираюсь покинуть тебя на какое-то время, — заявил он чуть более напряжённым тоном, чем обычно.

— Ты меня не удивил. Если уж ты отправил Фёдора на поиски неприятностей, было бы странно, если бы сам ты занялся вязанием у камина.

Она направилась к плите и, проходя мимо мужа, ласково провела рукой по его волосам, отчего возникшее в кухне напряжение мгновенно исчезло. В этом была её особая магия — улаживать конфликты до их возникновения, отчего все местные мужчины её очень уважали, а женщины немного завидовали.

Глава десятая, в которой мы узнаём, как досадно падать мордочкой в тазик

— Бессилие — самое ужасное, что может произойти. От этого очень злишься, но сделать ничего не можешь и злишься ещё сильнее. — Карп нервно почесал лапой затылок. Он был ещё совсем юный грумсеныш и совершенно не привык к бездействию, тем более такому длительному. Вот уже почти сутки, как он лежал на большом цветастом диване тетушки Крисп с перевязанной лапой, которая по-прежнему ныла после вчерашнего падения. И уши горели при воспоминании об этом позорном инциденте.

Угораздило же его перелететь через крыльцо и шмякнуться мордочкой в тазик с навозом для грядок, а лапой — о стенку теплицы. Перелома, кажется, удалось избежать, но ушиб оказался серьёзным, так что Карп смиренно перенёс все медицинские процедуры, которые произвели с ним старшие грумсы, и теперь лежал на диване в обнимку с книгой и половиной бублика. Первую половину он, конечно, съел сразу, как получил от тетушки, но вторую решил приберечь на случай, если станет совсем скверно на душе.

Но сейчас Карп думал не о бублике, а о том, что заставило его сломя голову броситься вперёд, не глядя под ноги. Он отчетливо увидел, как из густого тумана, окутавшего деревню, выбралась неясная фигура и совершенно точно кому-то помахала. Фигура была совсем близко, в паре домов от тетушкиного, и если бы он не шмякнулся головой в навозный тазик, то мог бы подобраться ближе и разглядеть её как следует. Но с природной грацией у грумсов, надо признать, дела обстоят не очень хорошо, так что Карпу оставалось мучиться от бессильной злости на свою неуклюжесть и ждать, когда Криспи вернётся с новостями.

В это время в паре сотен километров от дома, где лежал грустный грумсеныш, плотную пелену облаков прорезали взмахи гигантских крыльев. Дракон Фёдор присмотрелся к туману над землёй и, удовлетворённо прорычав что-то неразборчивое себе под нос, начал плавно снижаться.

Глава одиннадцатая. Драконы никогда не сдаются.

— Иногда кажется, что ничего не получится, сколько ни старайся, и дела из лап вон плохо, и помощи ждать неоткуда. — Дракон Фёдор печально покивал головой и замолчал.

— И что ты делаешь в таких ситуациях? Опускаешь хвост и складываешь лапки? — Я подлила кофе в кружку раннему гостю и улыбнулась: уж кто-кто, но этот дракон не из тех, кто поддаётся хандре надолго.

Дело было прохладным ранним утром, когда весь город ещё спал, укутанный в туманную дымку. И ни людей, ни машин, только облезлый кот высунул морду из мусорного бака и довольно облизнулся. Мне нравится это время, около пяти утра, оно какое-то пограничное между сном и реальностью, хотя добровольно в такую рань я, конечно, не встаю. Но если уж в гости пожаловал дракон, можно и пожертвовать сном ради увлекательной беседы за чашкой кофе.

— В этот раз я был близок к тому, чтобы сдаться и сказать волшебнику, что я не выполнил его просьбу. — Фёдор посмотрел на меня долгим задумчивым взглядом, и я поняла, что ему не до шуток.

— Но ты ведь отыскал грумсов?

— Конечно. Но не всех сразу. Два маленьких грумсеныша решили отправиться на поиски приключений и нашли их, но потерялись сами. — Фёдор недовольно фыркнул и из его ноздрей вылетела пара искр. — Ой, прости! — Воскликнул он, прихлопнув лапой нос.

— Ничего, продолжай! Как ты их нашёл? Где? — Мне не терпелось узнать, чем же закончилась эта долгая запутанная история на границе.

— Ну так вот, когда кажется, что помощи ждать неоткуда, она приходит с совершенно неожиданной стороны. — И тут мой гость впервые за утро улыбнулся. — Я подружился с болотными кикиморами.

От удивления я пролила на себя добрую половину кружки горячущего кофе, и когда этот конфуз был улажен, узнала вот что.

Из всех магических существ, населяющих нашу планету, болотные кикиморы — последние, с кем захочется дружить. Характер у них вредный, манеры ещё того хуже, и если кто не знает, как себя правильно вести при встрече с кикиморой, то пиши пропало: сгубят и глазом не моргнут. Но дракон Фёдор, конечно, знает, как себя вести, он вежлив и доброжелателен, умеет слушать и говорить очень подходящие слова, такие, что собеседнику приятно. Так что я нисколечко не удивилась, что он поладил даже с кикиморами. Но зачем?.. Видимо, это был последний шанс найти пропавших Карпа и Криспи.

Глава двенадцатая. Грумсята и домовые.

— Карп, как твоя лапа? — Криспи нервно теребила подол своего платьица и с надеждой смотрела на брата.

— Болит. — Насупившись ответил тот. — А что тебе удалось узнать про эту туманную фигуру?

— Шшшшш! — Испуганно зашипела на него малышка и оглянулась, не слышал ли кто. — Ты разве не знаешь, что взрослые об этом и слышать ничего не желают? Давай вставай, пойдём во двор, а то твоя лапа никогда не заживёт, если будешь лежать на диване.

Карп обиженно засопел, но выбрался из-под цветастого пледа и аккуратно встал на обе лапы. Потом неловко переступил с одной на другую, поворчал и очень медленно пошёл вслед за сестрой, которая уже поджидала возле двери.

Выбравшись на улицу, грумсята медленно пошли вдоль забора, Карп сначала то и дело кряхтел, но когда Криспи приступила к рассказу, постепенно забыл про больную лапу и слушал сестру, приоткрыв рот.