Колокол Люцифера

Если бы какая-нибудь партия пришла к власти в 1938 году, отстранив нацистов от управления страной, то ей бы всё равно пришлось решать вопрос с Судетами, проблему Данцига и «польского коридора» к Восточной Пруссии.

Немцы, взвинченные многолетней националистической пропагандой ведомства Гёббельса, даже в случае ухода нацистов с политической сцены, всё равно потребовали бы от своего правительства радикального и немедленного решения этих вопросов, которые невозможно было решить иначе как военным путём.

Присоединение Судетов и аншлюс Австрии показали всему миру, что Гитлер уже решил часть проблем, порождённых Версальским мирным договором, и многие немцы были уверены в том, что энергичность немецкого фюрера, позволит ему также легко решить и остальные.

На первом этапе Гитлеру удалось добиться этого мирным путём. Именно по этой причине Адольф Гитлер был номинирован на Нобелевскую премию мира. В глазах всего мира он выглядел миротворцем. И это при предельно агрессивной внутренней пропаганде. Мне сложно сейчас себе представить причину, по которой мир так заблуждался относительно планов Гитлера. Чем всё закончится было видно уже в апреле 1933 года.

На короткое время многим показалось, что угроза большой европейской войны отступила. Среди всеобщей радости по поводу мирного решения Германией территориальных проблем, горстка интеллектуалов и политиков предупреждали о том, что нацисты не ограничатся дипломатическими победами, по причине того, что они сами уже не в состоянии остановиться и остановить те процессы, которые запустили своей пропагандой в 1933 году и прямой поддержкой пронацистских организаций в Австрии, Чехословакии, Польше, Прибалтике.

Наиболее часто цитируется предсказание английского писателя Герберта Джорджа Уэллса о том, что проблема «польского коридора» обязательно выльется в новую масштабную войну в Европе. Писатель даже называл примерную дату — январь 1940 года. Он ошибся в своём прогнозе совсем немного, Вторая мировая война началась на 4 месяца раньше.

Постепенно мир трезвел, медленно приходило понимание опасности, исходящей от гитлеровской Германии. К лету 1939 года о предстоящей войне и её причинах уже знали все. Ни у кого не осталось иллюзий на мирное решение возникших в Восточной Европе проблем, порождённых настойчивыми территориальными требованиями Германии.

Большинство европейских государств начало усиленно готовиться к войне. Сейчас многие историки делают вид, что нацистская агрессия в отношении Польши была неожиданностью, вроде бы как все думали, что Гитлер не решится. Это неправда, все знали, что он решится, все понимали, что у него нет другого выхода, он уже разогнал милитаристские настроения пропагандой не только в нацистской партии, но и у простых граждан, что милитаризованная немецкая экономика уже долгое время работала на эту будущую войну. Скорее наоборот, весь мир, включая нацистов, был уверен в том, что никто в Европе не решится бросить вызов Гитлеру, объявить войну агрессору, в случае его нападения на Польшу.

Нацистская пропаганда военного призыва принципиально отличалась методами психологической обработки населения. Сотрудники Гёббельса рисовали военную службу яркими красками — жизнь военного романтична и красива. Только военная служба, по мнению пропагандистов, делает мужчину сильным, смелым и здоровым. Ни творчество, ни добросовестный труд, ни служение науке и знанию, ни спасение жизни других людей, не способны на это, согласно нацистским представлениям о мужественности.

В демократических странах пропаганда призыва в военное время обращалась к потенциальному солдату как к последней надежде родины и апеллировала к нравственности и гражданскому долгу. На призывника возлагалась ответственность за судьбу его жены, детей и родителей, будущих поколений. В пропаганде Великобритании, Франции, США отсутствовало восхваление войны, любование мужской силой, оправдание жестокости к врагам. Героизм — неординарное событие, жертва во имя родины, семьи и потомков, а не норма.

В нацистской пропаганде война изображалась в виде весёлой прогулки. Смерть показывалась исключительно героической. Враги изображались карикатурными — глупыми и злобными. Немецкие же солдаты показывались спортивными и весёлыми, обязательно благородными и бесстрашными, умирающими всегда красиво или трагично, но никогда глупо и бессмысленно, как это чаще бывает в действительности.

Воинское подразделение в нацистской пропаганде изображалось не как группа мужчин, вынужденных бессмысленно умирать за чужие идеалы, чужие внешнеполитические амбиции и чужие деньги, а как романтичное воинское братство.

Трагичность смерти рядового обывателя, попавшего на войну и вынужденного рисковать своей жизнью в обмен на свободу своей родины, безопасное будущее для своих родителей, жены и собственных детей, в нацистской пропаганде заменялась героической смертью за Гитлера, за немецкую нацию.

Пособники Гёббельса убеждали немцев в том, что милитаризация экономики Германии была жизненно необходима. Нацисты заявляли, что все приготовления к войне в 1935 — 1939 годах делались исключительно для мира и безопасности, а доводы национал-предателей, как их называл Гитлер, о принципе достаточности и разумности военных расходов, об опасности возбуждения воинственных настроений и милитаризации общества, отвергались гитлеровцами под предлогом вынужденного противостояния врагам, ввиду их явного стремления уничтожить Германию.

Пропаганда, направленная вне страны, отличалась от той, что была направлена на собственное население. Если внутри страны народ обрабатывали воинственной риторикой, то с самых первых дней после прихода к власти нацисты стали убеждать весь внешний мир в своём стремлении к миру между странами и народами.

Гитлер в своей речи 17 мая 1933 года сказал о том, что единственной целью его лично и вообще всех немцев является сохранение мира во всём мире. Фюрер позднее, в своих обращениях к народам и правительствам других стран, часто повторял, что необходимо добиваться своих целей, по возможности мирным путём, с уважением к правам других народов, верой в мир и взаимодействие.

Вооружение Германии преподносилось нацистами как гарантия мира и безопасности в Европе. По мнению гитлеровцев, если Третий Рейх не вооружится и не переведёт свою промышленность на военные рельсы, враги немецкой цивилизации (западные «либералы», всемирное «еврейство» и большевики) развяжут в Европе пожар новой мировой войны.

Декларируемые в пропаганде цели войны противоречили друг другу, но на это не обращали внимание ни нацисты, ни население. Будущая большая европейская война называлась битвой за завоевание жизненное пространство у других народов, одновременно с этим война провозглашалась защитой собственной страны от нападения большевиков и стран Запада, тут же называлась возмездием за предыдущие войны. Война одновременно пропагандировалась как необходимая захватническая, сугубо оборонительная, освободительная, превентивная и прочее, прочее…

Смысл милитаристских призывов был не важен, лишь бы всевозможными громкими лозунгами возбудить в немцах ненависть и воинственность, тем самым привлечь на свою сторону как можно большее количество граждан.

Одним нравится думать, что их страна собирается только обороняться от злобного врага, другим — что правительством готовится мощный превентивный удар, целью которого сломить военную машину агрессивного соседа, иные думают о том, что врагов настигнет справедливое возмездие за горе, причиненное в предыдущей войне, месть за смерть молодых парней и слёзы их матерей, четвёртые — надеются на возврат утраченных территорий, пятые — на защиту своих соплеменников, оказавшихся по воле судьбы на чужой территории, на спасение единоверцев от притеснения и так далее и тому подобное. Именно поэтому нацистская милитаристская пропаганда была так разнообразна даже в рамках одной пропагандистской компании, в одно и то же время.

Теоретическое обоснование милитаристской политики в своей пропаганде, «научное» объяснение закономерности регулярного возникновения локальных вооружённых конфликтов, а в некоторых случаях даже обоснование неизбежности в будущем тотальной войны со всем остальным миром — черта, изначально присущая любому фашизму. Этим фашизм отличается от других авторитарных, тоталитарных политических движений и политических режимов, т.е. когда мнение населения не так важно. Это свойство является его родовым признаком. Не был исключением и немецкий национал-социализм.