Колокол Люцифера

Обоснование оборонительного характера войны Германии против СССР

В качестве оправдания «превентивного удара» нацистская пропаганда с февраля 1935 года до августа 1939 года часто ссылалась на антифашистские материалы из советской прессы, убеждая немцев в агрессивных планах большевиков, происходящих от крайней непримиримости к любым проявлениям национального самосознания, их расовых заблуждениях, именуемых в стране Советов интернационализмом.

Основной чертой советского человека нацисты называли крайнюю нетерпимость, переходящую в откровенную злобу ко всем, кто не исповедует государственную политическую религию (марксизм-ленинизм), взращённую в его сознании грубой большевистской пропагандой.

Гёббельс неоднократно утверждал, а пропагандисты все 12 лет нацистского кошмара повторяли день за днём его слова, что на одной планете не могут мирно существовать национал-социализм и большевизм. Либо Советский Союз будет уничтожен, либо погибнет возродившаяся из руин Первой мировой войны и вставшая с колен Германия, «освободившаяся» от предрассудков западного либерализма.

Немцам методично, каждый день внедряли в сознание мысль о том, что немецкая нация, в едином порыве, возглавляемая гениальным вождём немецкой нации Адольфом Гитлером, встала на пути у «жидо-большевизма», стремившегося поработить все народы на планете, устроив вселенский пожар мировой революции.

Действительно, в СССР до заключения в августе 1939 года договора о ненападении (пакта Молотова-Риббентропа) советские СМИ много лет проводили масштабную антифашистскую пропаганду, направленную против итальянских фашистов, немецких национал-социалистов, испанских фалангистов и им подобных.

Антинацистская пропаганда в Советском Союзе прекратилась одномоментно, сразу после подписания пакта с Третьим Рейхом. После подписания пакта советским правительством были заключены различные межгосударственные соглашения с новым торгово-экономическим и военно-политическим партнёром — гитлеровской Германией. Сразу после начала Великой Отечественной войны, антинацистская пропаганда в СССР началась с новой силой, усиленная многократно кровопролитной войной.

Чем только не пугали население Рейха: советскими концлагерями, массовыми убийствами буржуазии и интеллигенции сразу после оккупации Красной Армией, превращением немецких крестьян в колхозных рабов на всю оставшуюся жизнь. Журналисты, кормящиеся в Имперском министерстве пропаганды и народного образования Третьего Рейха, описывали картины ужасной гибели миллионов в городах от ядовитых газов, заживо погребённых под руинами домов и сгоревших в собственных квартирах.

Граждан Германии пытались убедить в том, что советские военные учёные тайно создают новейшее химическое оружие, отличающееся от уже известных хлора и иприта особой эффективностью, с намерением использовать его против немцев в планируемой Советским Союзом будущей войне.

Военно-химическое управление РККА действительно существовало, оно занималось разработкой химоружия и средств защиты от него. Аналогичные военные научные учреждения существовали во всех промышленно развитых странах Европы и в США. Наличие исследовательских лабораторий само по себе не свидетельствовало об агрессивных планах правительства или о намерении применить химоружие.

Нацистские пропагандисты деликатно обходили стороной тот факт, что именно в Германии в 1934 году был создан газ табун, способный убить человека в считаные минуты. Немецкие химики разработали первые нервно-паралитические отравляющие вещества — в 1938 году зарин и в 1944 году зоман. Именно Германии военные химики обеспечили к 1939 году неоспоримые преимущества в химической гонке вооружений. Ожидать применения оружия массового поражения следовало ожидать с гораздо наибольшей вероятностью именно от вермахта.

Пропаганда старательно запугивала население угрозой советских химических атак на мирные немецкие города, а не объясняло обывателям реальное положение вещей в области военной химии. А реальность была такова, что уже к началу 1930-х годов была понятна неэффективность химического оружия на поле боя, а химическая атака на город, даже в идеальных условиях влажности, ветра и скученности людей, вообще представлялась бесполезной акцией.

Сегодня можно встретить мнение о том, что Гитлер не применил химическое оружие по причинам морального свойства (он сам пострадал от газовой атаки и якобы считал подобные методы ведения войны негуманными), либо опасаясь ответного применения химоружия со стороны союзников.

Химическое оружие очень сложное в практическом применении и эффективно лишь в определённых условиях. На эффективность применения химического оружия влияет очень много факторов, таких как направление и скорость ветра, влажность, температура, наличие осадков, скученность личного состава противника, наличие изолированных убежищ. Распространение отравляющего вещества на местности может сильно меняться, в зависимости от рельефа, наличия различных зданий и сооружений, водных объектов. Есть риск поражения собственных солдат при последующей атаке или прямо во время применения химоружия.

Чтобы использовать такое оружие успешно, необходимы также специально оборудованные безопасные для персонала средства доставки, а также незащищённость и неготовность противника. Например, химоружие было применено относительно эффективно во время итало-абиссинского конфликта лишь потому, что оно разливалось итальянцами прямо из самолётов на беззащитного противника, не имевшего даже элементарных средств химической защиты.

К 1939 году все армии мира были полностью укомплектованы индивидуальными средствами защиты (противогазами, изолирующими масками и пр.), дегазационными установками, индивидуальными аптечками с антидотами, средствами своевременного оповещения личного состава о химической атаке.

Опыт Первой мировой войны показал, что использование отравляющих газов далеко не всегда ведёт к успеху. Газовая атака в районе Ипра убила много французских солдат, но немцы наступать не могли, а пока ждали рассеивания хлора, французы успели выставить на свои позиции новых бойцов. Тактические задачи в итоге решены так и не были.

Химоружие может применяться лишь как способ выкурить из мощных укреплений закрепившегося там противника, дождавшись нужного направления ветра, отсутствия осадков и когда нет необходимости штурмовать в ближайшее время эти укрепления. Особенно эффективно применение боевых отравляющих веществ в виде летучих паров или газов в отношении противника, засевшего в разветвлённых подземных сооружениях. В высокоманёвренной войне, в стиле гитлеровского блицкрига с характерными быстрыми танковыми клиньями, такое оружие было попросту бесполезно.

Применение химического оружия против крупных городов, как средства террора мирного населения, также проблематично. Нужны огромные количества таких веществ и срок заражения крупного города будет составлять уже не дни и недели, а месяцы, т.к отрава будет сохраняться гораздо дольше, чем на открытой местности. Для обеззараживания потребуются огромные материальные средства и трудозатраты.

В тот самый момент, когда гитлеровские пропагандисты пугали население Германии огромными запасами в СССР иприта, дифосгена, адамсита и прочей отравы, немецкие генералы и политики уже точно знали, что Советский Союз не применит химическое оружие,

Главным аргументом в пользу вторжения была ошеломляющая обывателя жестокость сталинского режима. Уничтожение вермахтом миллионов советских людей во время военных действий и последующей оккупации оправдывалось нацистской пропагандой убийствами и унизительными издевательствами в ГУЛАге, ужасами повседневной жизни в Советском Союзе.

Кровожадный советский диктатор подобно средневековому восточному правителю, не колеблясь, отправил на смерть миллионы своих подданных. Именно поэтому, по мнению нацистов, непременно должен прийти доблестный и предельно гуманный вермахт, а за ним SS с их айнзацгруппами профессиональных убийц, чтобы уничтожить ещё несколько миллионов людей в процессе «освобождения народов Советского Союза» от гнёта большевиков. А то, что население не желало освобождения такой ценой, гёббельсовских говорунов не сильно волновало.

Ожесточённое сопротивление Красной Армии и партизанское движение на всей оккупированной советской территории не посеяли сомнений в немецком народе до катастрофы под Сталинградом. Только после сталинградского разгрома в немецком обществе стали появляться сомневающиеся в гениальности фюрера и необходимости «крестового похода» вермахта на Советский Союз. Но всё же, несмотря на увеличивающееся с каждым днём количество сомневающихся, подавляющее большинство немцев до самого краха Третьего рейха верили в освободительную миссию немецких войск на Востоке.

Вот что писала через 2 недели после вторжения вермахта на территорию СССР газета «Народный обозреватель» (Völkischer Beobachter, номер от 6 июля 1941 года):

«Мы воспринимаем актом высшей исторической справедливости то, что именно миллионная армия национал-социалистического рейха, суть немецкие рабочие и крестьяне в солдатской форме, первой получила право бросить взгляд за маску большевизма, что именно её кулаки разбивают его стены. Точно так же не случайно, что первое, что немецкий солдат видит на советской земле, — это красный террор во всём его чудовищном облике. Всё, что можно было в последние десятилетия прочитать и услышать из косвенных источников о зверских преступлениях ГПУ, теперь открывается — в местах ужасов Лемберга и Дубно, в Белоруссии и балтийской провинции — глазам бесчисленных немецких солдат как кошмарнейшая правда. Будем честны: в демократиях и близко не хотели верить, что жертвы сталинских волн террора исчисляются многими тысячами. А теперь только в Лемберге мы насчитали тысячи, а в маленьком Дубно — 523 зверски убитых украинца».

«И другая сторона картины прокручивается в эти дни перед глазами войсковых колонн в полевой форме: убогие дома, грязные и завшивленные квартиры, запущенные улицы, разваленные предприятия — короче, вместо социального рая такое нищее существование в животной тупости, какое не может себе вообразить ни один европеец».

«Немецкий вермахт совершил открытие огромного значения: он на собственном опыте узнал, что еврейский большевизм есть величайший обман всех времён. И он осознал то, что и ему, и Европе ещё утром 22 июня было не вполне ясно, — что, перемалывая и уничтожая эту позорную систему, он совершает акцию спасения всемирного значения».

Особое место в нацистской антисоветской пропаганде занимал Катынский расстрел.

В обязанности вермахта на оккупированных территориях входила обязательная постановка на учёт всех военных захоронений, включая неприятельские, обнаруженных на территории дислокации воинских частей. Именно благодаря этой обязанности, которая исполнялась неукоснительно с чисто немецкой педантичностью, в настоящее время известны тысячи мест погребения немецких и советских воинов.