Майкл Джексон: Заговор

Перевод Марии Добышевой

В связи с тем, что Папе Иоанну Павлу II становилось всё хуже, и он не смог даже отслужить Пасхальную мессу в Риме, съёмочные группы масс-медиа начали сворачивать свои корр-посты в Санта-Марии. На территории перед зданием суда стали освобождаться места, оставляя ощущение зияющих дыр в обычно плотной людской изгороди. Представители прессы отправлялись в вояж к Ватикану, желая запечатлеть думы и печали о Папе, о котором был склонён в молитвах весь мир.

Для Майкла же были важны молитвы его поклонников. Это было заметно возвращаясь в Санта-Марию, к суду над Джексоном, освещаемому теперь куда меньшим количеством репортёров. По лицу Майкла, устремлённому в толпу, было видно, как нужно ему видеть поддержку. Его клевали уже так долго, что стало заметно, как ему больно. Он очень нуждался в людях, держащих его сторону. Идея окружить себя дома игрушечными фигурками, понимание того, что он лишён возможности соприкасаться с "реальными" людьми, безусловно, не имели отношения к гигантскому желанию Майкла чувствовать себя любимым. И поэтому он каждый день тянулся к своим поклонникам, улыбаясь и показывая им жест победы.

По ходу того, как процесс набирал обороты, Майкла пронизывало не сразу заметное, нарастающее недомогание. И пока длилась его битва за правосудие, его фэны вселяли в него чувство надежды. Однако те масс-медиа, что не покинули свои посты, продолжали мучить Джексона, сфокусировав силы на обсуждении возможности приобщения к делу показаний бывших обвинителей. В этот момент Майкл нуждался в решительности и присутствии духа людей, которым он был небезразличен. Было заметно, что поддержка поклонников важна ему не меньше, чем присутствие семьи. И те, и другие были крайне возмущены публичным унижением Майкла. Даже в большей степени, чем члены его семьи, его фэны были задеты и оскорблены тем, как жесток суд над Майклом. Среди всего этого хаоса Майкл сблизился со своими фэнами столь сильно, что трудно было представить. Разумеется, он полагался на Тома Мезеро и всю команду защиты, но, в конечном итоге, силы идти дальше ему давали люди, которые любили его и восхищались всем, что он сделал в жизни.

Самые стойкие поклонники – те, кто разбивал лагерь по всей площади вокруг здания суда, те, кто ночевал у ворот Неверленда – играли крайне важную роль для психологического равновесия Майкла. Да, они не были знакомы лично, но для Майкла они были теми людьми, кто поддерживал его на протяжении всего пути. Сцена познакомила их, благодаря сцене Майкл знал их всю свою жизнь.

Фэны оставались с Майклом и возле суда, в моменты самых тяжких публичных испытаний.

Их плакаты были растянуты по всем улицам, из их магнитол играла его, Майкла, музыка. Песни из альбомов "HIStory", "Thriller" были слышны весь день, и даже в гуще всеобщей сутолоки торжествовала музыка Майкла. Многие фэны следили за историей обвинений Майкла в растлении малолетних со времён появления первых сообщений в 1993 году, и знали, что Майкл был жертвой в неравной битве со всесильными таблоидами, слухами, злобными и алчными людьми. Некоторые поклонники сделали нарезки из новостей об обвинениях 1993 года и принесли их к залу суда в качестве аргумента, как бесчестно пресса поступала с Майклом на протяжении десятилетия. Некоторые старались убедить прессу в том, что Майкл – жертва заговора, что таблоиды и жадные до денег люди вступили в преступный сговор с Сони с целью уничтожить Майкла, и это случилось задолго до событий в Санта-Марии.

Ни один из артистов не покорял стольких разных людей: всех взглядов, рас, национальностей, всех возрастов и вероисповеданий – все эти люди прониклись Майклом, посвящали себя Майклу. Поклонники являли собой общую силу, и это было бесспорно. Однако пресса считала поклонников Майкла совершенно чокнутыми.

В то время как миллионы людей в мире гадали, виновен ли Майкл, его поклонники у здания суда с гневом встречали известия о том, что обвинение демонстрирует порнографию с целью оболгать Майкла. Они раздавали всем футболки в поддержку Майкла, они носили его портреты, расписанные на спинах их рубашек, они славили его имя, скандировали специально распечатанные речёвки: "Раз-два-три, не уйдём отсюда мы. Нас не остановишь вашими гадкими статьями. Хэй-хэй-хэй, вон лицемеров из друзей! Стоит жертв твоя нажива, пудришь мозги зло и лживо! – распевали люди. – Америка создана быть страной, где блага льются рекой! У Майкла Джексона есть гордость, и обращайся к нему уважительно! Он лишь человек – часть Земли! Из плоти и крови – как я и ты! Умерь свою жадность, не смей делать из Майкла предмет потребления! Не пытайся нам впарить свою гнилую философию!"

Чем громче пели фэны, тем серьёзнее укрепляли меры предосторожности сотрудники охраны, окружившие здание суда. Однако ни их укрепления, ни применяемая тактика не могли воспрепятствовать общению Майкла и объединённых групп его поклонников, а так же прибытию всё новых людей. Фэны приезжали каждую неделю, и их флаги разных стран развевались повсюду.

Каждый день Майкл выходил из своего внедорожника, одетый в строгий костюм и галстук; а восхитительная жилетка всегда была подчёркнута нарукавной повязкой в тон. Появление Майкла вызывало непременный ликующий крик его фэнов. Некоторые из его поклонниц вслух благодарили Бога за то, что он дал им шанс увидеть, что с Майклом всё в порядке. Другие были опьянены счастьем просто оказаться так близко к нему.

Однако порой фэны замечали, что походка Майкла не столь пружиниста и энергична, в ней не было той жизнерадостной лёгкости, которую люди привыкли видеть. Те немногие, кто выиграл в лотерею места в зале суда, были расстроены, увидев, что плечи Майкла часто трясутся, а сам он держит у лица платок: было видно, что он его душат слёзы.

В какие-то из дней братья сопровождали Майкла в зал суда, и порой казалось, что ему так плохо, словно он еле стоит на ногах. Ему было очень тяжело каждый день возвращаться в суд и видеть стольких людей, бросающих ему в лицо обвинения. Во время слушаний его братья Джеки, Тито, Джермейн, Рэнди и Марлон сменяли друг друга в суде, слушая изнурительные показания. Ла Тойя и Рибби тоже несли вахту, попеременно приезжая в суд, но не так часто, как их братья.

По воле обстоятельств Джанет показалась в зале суда лишь дважды: когда приехала на предсудебное совещание, (в тот день вся семья появилась в белом), и в день оглашения вердикта. Так или иначе, источники утверждали, что вся семья Джексонов очень помогали Майклу, занимаясь делами "за кулисами" действа, поддерживали и успокаивали его во время всего суда.

Один из его братьев, Рэнди, играл самую активную роль в деле защиты Майкла. Именно Рэнди Джексон работал с Джонни Кокрэйном, который посоветовал пригласить в дело Тома Мезеро взамен Марка Герагоса, в тот самый момент, когда Майклу нужен был высококлассный специалист, способный полностью сфокусироваться на его деле.

Разумеется, ради сына там был и Джо Джексон. Возможно, он был там даже чаще, чем, возможно, кто-то от него мог ожидать. Ему приходилось прилетать порой из очень далёких мест, например из Японии. Джо не был в суде каждый день, но он приезжал постоянно и мог остаться на недели, чтобы услышать самые важные показания.

Джо, похожий на важного государственного деятеля, стоически восседал в зале суда. Он наблюдал за разными людьми, пытающимися упечь его сына за решётку. Казалось, его сильная личность и внушительная фигура олицетворяли собой твёрдость и основу всей семьи. Глядя на Джо, сидящего подле своей жены, было видно, что она занимает важное место в его сердце. Конечно они были далеко не воркующими влюблёнными, однако было заметно, что они составляют единое целое. Они очень волновались о благополучии своего сына, и не позволили бы никому отвлечь себя от дела заботы и поддержки Майкла. Ни Джо, ни Кэтрин не были в восторге от тех толп, что окружали здание суда. Они не были против фэнов, но, разумеется, очень не любили прессу. Но больше всего родители Майкла уставали от вспышек камер и были озабочены тем, чтобы прекратить грязные обвинения против Майкла.

Взгляд всего мира был прикован к семье Джексон. Ближе к концу процесса Джо невольно стал причиной переполоха среди прессы, приехав к зданию суда, когда присяжные совещались перед вынесением вердикта. Джо спрашивал людей, не видели ли они Майкла. Восприняв это как то, что он знает что-то о приговоре, а так же интересуясь, зачем он бегает вокруг здания суда, представители масс-медиа облепили Джо, давя друг друга в стремлении выследить его. Это был один из тех моментов, когда репортёры помчались напролом, в панике и суматохе, одержимые историей для своих статей. Однако всё быстро закончилось, когда пресс-координатор смог уладить этот беспорядок. Но всё же после того случая Джо Джексон покинул здание суда с ещё большей антипатией к прессе.

Так же каждый день там присутствовала и Кэтрин, которая в своей мягкой и безупречной манере скрашивала тот хаос, что окружал Майкла. Она всё время была в суде, и не имело значения, кто давал показания или сколь гадкие вещи должны были быть озвучены. Кэтрин крайне редко теряла концентрацию, крайне редко выражала эмоции, позволяющие показать людям, что же она думает по поводу этих назойливых обвинений в адрес сына. Кэтрин была женщиной, обладавшей той силой, без которой Майкл не смог бы прожить.

Суд шёл, и дни сменялись месяцами. Порой, сидя в зале, Майкл выглядел рассеянным. Порой по утрам он был так невероятно слаб, что для того, чтобы попасть за своё место за столом защиты, он нуждался в помощи одного из охранников. В таких случаях Кэтрин улыбалась и подмигивала ему, и это давало ему силы держаться, расправив плечи. Взгляд Кэтрин, направленный на присяжных, был пронзителен, и её кивок, казалось, проникает вглубь души Майкла. И как бы плохо ему ни было, всё, что было нужно Майклу, чтобы успокоиться и собраться, готовясь к новой битве – это присутствие Кэтрин.

Одним утром для дачи показаний со стороны обвинения был вызван Энтони Аркуизо, психолог, специализирующийся на работе с детьми, подвергавшимися насилию. Он сказал присяжным, что занимается пострадавшими от насилия детьми с конца 70-х годов. Этот человек имел за плечами годы клинических исследований, защитил диссертацию по клинической психологии. Он был вызван не для обсуждения конкретных обвинений, рассматриваемых в суде, но для того, чтобы дать присяжным понимание "действий, вводящих преступника в доверие ребёнка", которыми часто пользуются похитители-насильники детей. Доктор Аркуизо объяснил, что наблюдал преступников, которые начинали свои дела с дружеских отношений с ребёнком, потом постепенно вносили в эти отношения "лёгкую сексуальную подоплёку", например, шутки на грани фола, или комментарии по поводу груди у девочек – в общем, закидывали такие маленькие удочки, вносящие сексуальный подтекст. Объясняя процесс сближения с ребёнком, доктор Аркуизо сказал, что всё происходит постепенно: сначала ребёнку показывают специфические фильмы, потом добавляют порно-содержимое, потом следуют