Бандиты времен социализма. Хроника российской преступности 1917-1991 годы

Лев прыгнул

Схватка у магазина «Белград». Лев прыгнул.

Смерть В. Кучулории

Однако, даже учитывая активизацию преступников летом 88-го, власти так и не сумели (или не захотели?) этой активизации достойно противостоять. И хотя 1 апреля 1988 года была создана налоговая инспекция, но квалификация и профессиональный уровень многих ее сотрудников оставляли желать лучшего. То же самое касалось и сотрудников МВД, о которых тот же «Огонек» писал: «Что же касается подразделений по борьбе с организованной преступностью, то их положение оставляет желать лучшего. Ни в одном районном отделении милиции угрозыск не имеет собственных машин, а на муровские автомобили выделяется всего 300 литров бензина в месяц, к тому же Аэрофлот бронирует для сотрудников всего аппарата МВД только два места на рейс».

Между тем в 1988 году в МВД СССР были уже созданы 16 отделов по борьбе с организованной преступностью, несколько отделений, 20 групп при МВД союзных и автономных республик. Правда, министр пока оставался прежний – А. Власов. Зато в Союзной прокуратуре произошли изменения. В мае 1988 года новым Генеральным прокурором СССР вместо А. Рекункова (работал в этой должности с 1981 года) стал Александр Сухарев, до того – министр юстиции РСФСР.

Как обычно в таких случаях, смена первого лица вселяет в людей надежду на лучшее. И действительно, придя на новую должность, А. Сухарев отдал команду аналитикам прежде всего проанализировать ситуацию с организованной преступностью. Аналитики стали копаться в бумагах. А преступники продолжали действовать чуть ли не под носом у них.

4 июля 1988 года в 11.20 утра у магазина «Белград», что на Домодедовской улице, произошла драка. Представители одной московской группировки, контролировавшие это место, жестоко избили азербайджанцев, попытавшихся «развернуться» у магазина в игре в три наперстка. В драке участвовало 20 человек. Пострадали двое. А. Новрузов получил черепно-мозговую травму, Ш. Гусейнов заработал сотрясение мозга. Органами милиции было задержано 12 человек.

После столь негостеприимного обхождения азербайджанцы воспылали естественной жаждой мести к москвичам. В 20.20 вечера 150 кавказцев на частных автомобилях и такси прибыли на Домодедовскую, надеясь разыскать обидчиков. Одного из них, как им показалось, они обнаружили в проезжавших мимо «жигулях». Началась погоня. Перепуганный незнакомец свернул во двор 143-го отделения милиции, надеясь там найти спасение. Но разъяренная толпа уже не контролировала свои действия. Въехав следом за ним, кавказцы попытались нагнать незнакомца, но тот перелез через каменное ограждение и скрылся. Тогда всю свою злость кавказцы выместили на его «жигулях», которые в течение нескольких минут были превращены в консервную банку. На выскочивших на улицу милиционеров никто внимания не обращал. Только когда прибыло дополнительное подкрепление, кавказцев удалось утихомирить. 24 человека из них были задержаны. 6 июля многие столичные газеты поместили обширные статьи об этом инциденте. 29 июля на подведении итогов работы ГУВД за первое полугодие этому инциденту было уделено значительное место. Там же говорилось и об инциденте, произошедшем через несколько дней после драки у «Белграда». Теперь сферы влияния делили чеченцы и боевики из Подмосковья. Камнем преткновения между ними стал Южный порт, контроль над которым пытались монополизировать чеченцы. Правда, в отличие от белградской бойни возле «Узбекистана» схватки не произошло, хотя все было к этому готово. Боевики имели и цепи, и ножи, и заостренные прутья арматуры, и обрезы с пистолетами. Но предупрежденная заранее милиция сумела предотвратить сражение. Правда, ненадолго. 15 августа у автомагазина на Шарикоподшипниковской вспыхнул новый конфликт славян и чеченцев, теперь уже со стрельбой. Таким образом долгопрудненцы и любера внедряли в жизнь дагомысские договоренности.

Растерявшаяся от такого разгула страстей власть пыталась выровнять положение и даже вырвать инициативу из рук преступников. С 1 июля на территории СССР прекратили работу магазины «Березка», превратившиеся в рассадники незаконных сделок и спекуляции.

В августе 1988 года, после шума, поднятого прессой после драки у магазина «Белград», появился Указ Президиума Верховного Совета СССР, который внес изменения и дополнения в соответствующие правовые нормы, устанавливающие ответственность за азартные игры.

Чуть раньше, 20 июля, в «Литературной газете» была опубликована первая крупная статья об отечественной организованной преступности под названием «Лев прыгнул!». Ее авторами были обозреватель «Литературки» Юрий Щекочихин и руководитель исследований по теме оргпреступности подполковник милиции Александр Гуров. В 1973 году младший лейтенант милиции А. Гуров на улице Москвы застрелил знаменитого льва Кинга, который снялся в фильме Эльдара Рязанова «Необыкновенные приключения итальянцев в России». В тот роковой день Кинг набросился на студента Владимира Маркова, и, если бы не Гуров, участь молодого человека была бы печальной. К 1988 году А. Гуров вырос в звании до подполковника и работал в НИИ МВД. В той знаменитой июльской публикации А. Гуров довольно подробно для того времени рассказал об истоках возникновения советской организованной преступности и о сегодняшнем дне. Чего, например, стоил такой пассаж: «Преступные организации распространены прежде всего во всех южных регионах, включая Украину и Молдавию. Из городов Украины считаю наиболее зараженными Киев, Львов, Одессу, Донецк, Днепропетровск… Конечно, Москва и Ленинград, отмечены преступные организации (но на более низком уровне) в Тамбове, Пензе, Ярославле, Перми… Сейчас в преступной среде стало престижным брать под свой контроль маленькие города. В Московской области это Балашиха, Люберцы, Пушкино, Орехово-Зуево».

О «крестных отцах» нашей мафии А. Гуров выразился следующим образом: «Кланами мафии, по нашим данным, руководят или бывшие спортсмены, или профессиональные рецидивисты, или незаметные, серые хозяйственники, или, скажем, официант пиццерии. Но у него – и охрана, и разведка, и своя система контроля над территорией. И главное, коррумпированные связи, с «помощью которых он забирается выше и выше».

О ворах в законе: «Меня как-то старый эмвэдэвский аппаратчик спросил даже не об организованной преступности, а об обыкновенной, профессиональной: «Это ты, что ли, Гуров, нашел воров в законе на семидесятом году Советской власти? Как тебе не стыдно!»

Эта публикация в «Литературной газете» едва не стоила А. Гурову карьеры. Гораздо позднее, уже в 1993 году, сам он об этом вспоминал так: «Это для меня едва не закончилось изгнанием из милиции. Была назначена комиссия, приехали из особого отдела, и лишь вмешательство Анатолия Ивановича Лукьянова (он по линии ЦК курировал правоохранительные органы) спасло. Я об этом заявил по телевидению, выражал ему огромную благодарность. То ли ему предложил вмешаться Михаил Сергеевич, как мне Юрий Щекочихин сказал, то ли он сам, дело не в этом. Но он написал записку, где выразил мнение, что статья в «ЛГ» заслуживает внимания, и просил разработать меры. Меня оставили в покое, хотя жалобы были на меня из Хабаровского, Пензенского, Львовского обкомов партии…»

Надо отметить, что эта статья имела широкий резонанс не только в среде милицейских и партийных чиновников, но и в криминальной среде тоже. После ее выхода в Москве и Волгограде прошли специальные сходки уголовных авторитетов, на которых статья в «Литературке» была названа «предвестником предстоящих бурь». Хотя многие опытные авторитеты резонно заметили, что «ментам, чтоб раскачаться, нужно очень много времени».

21 июля, то есть на следующий день после выхода в свет статьи «Лев прыгнул!», газета «Труд» опубликовала на своих страницах заметку еще одного журналиста – криминолога Вадима Белых под названием «Похороны «крестного отца». В ней рассказывалось, как на днях на Ваганьковском кладбище в Москве хоронили известного в преступном мире авторитета, рецидивиста с 25-летним тюремным стажем В. Кучулорию по кличке Писсо.

Авторитет Писсо в уголовном мире был действительно высок. В 1986 году, когда на Северном Кавказе возник конфликт между квартирными ворами из Пятигорска и наперсточниками из Минеральных Вод, именно Писсо был выбран в качестве третейского судьи. Писсо помирил соперников, но в ресторане, где обмывалось это перемирие, ссора чуть было не вспыхнула вновь. И вот в июле 1988 года В. Кучулории не стало. Проститься с ним в Москву прибыл чуть ли не весь цвет криминального мира страны.

«Давно не видело старинное московское Ваганьковское кладбище столь пышных похорон. Человека, скончавшегося от рака горла, везли на кладбище по центральным улицам столицы. Процессия была внушительна: три огромных автобуса и нескончаемый шлейф из легковых автомобилей всевозможных марок. Мелькали московские, грузинские, азербайджанские, запорожские номера. Проезжали машины из Харькова, Ростова-на-Дону, Одессы…

Был здесь цвет преступного мира – главари кланов, банд, мастера отмычки и лихого бандитского наскока. Они несли венки с красными лентами, охапки роз… Несли гроб с телом усопшего преступника мимо памятника Высоцкому, мимо могил Есенина, великих писателей, ученых, артистов, отважных полководцев…»

Не прошло и месяца со дня опубликования этой статьи, как 13 августа «Труд» опубликовал новую, под названием «Кощунство». В ней сообщалось: «К сожалению, звонками, письмами, визитами в редакцию, митингами дело не ограничилось. Через день после публикации большая группа молодых людей устроила разгром на месте захоронения. Похожее случалось и потом».

Приходится напоминать об очевидном: законность не восстанавливается противозаконными методами, и подобные выходки к лицу разве что сподвижникам «крестного отца», но не тем, кто борется за справедливость…

Далее в статье сообщалось, что захоронение на Ваганьковском кладбище В. Кучулории – противозаконно. По этому факту прокурор Москвы Л. Баранов направил председателю исполкома Моссовета В. Сайкину представление о нарушении законов, регламентирующих деятельность ритуально-похоронных служб. Одним из пунктов этого представления было аннулирование незаконного разрешения администрации Ваганьковского кладбища на захоронение останков гражданина Кучулории В. Д. и перезахоронение его на общих основаниях.

Между тем в тот год доставалось не только ворам в законе, но и генералам МВД самого высокого ранга. Примером тому может служить августовское выступление «Известий» с публикацией «Столкновение». Речь в ней шла о министре внутренних дел Якутской АССР Ю. В. Кейдышеве, который в пьяном виде решил прокатиться на водном катере, в результате чего катер врезался в теплоход «Метеор-188». На справедливое замечание капитана теплохода Кейдышев ответил нецензурной бранью. После выступления «Известий» Ю. В. Кейдышев был снят со своего высокого поста.

К осени 1988 года желание М. Горбачева придать реформам еще большее ускорение привело его к новым кадровым перестановкам. В октябре 1988 года новым председателем КГБ СССР вместо В. Чебрикова стал Владимир Крючков, а кресло министра внутренних дел занял 51-летний Вадим Бакатин, бывший до этого 1-м секретарем Кемеровского обкома партии. По образованию новый министр был строителем, таким образом, он стал вторым, после Н. Дудорова, министром МВД с подобной специальностью. Но отсутствие у Бакатина опыта работы в правоохранительной системе не играло в решении Горбачева назначить его министром МВД никакой роли. Главное, чего добивался новый генсек, вызывая Бакатина из Кемерова, это то, что тот не имел в Москве никаких устойчивых связей в аппарате МВД, а значит, был абсолютно независим от чьего бы то ни было влияния. Точно таким же образом поступил Горбачев в январе 1988 года, когда назначил 1-м секретарем ЦК КП Узбекистана Рафика Нишанова, 15 лет пробывшего за рубежом в качестве посла в Шри-Ланке и Иордании. А И. Усманходжаев, уступивший свое место Р. Нишанову, в октябре 1988 года был арестован группой Т. Гдляна – Н. Иванова по обвинению во взяточничестве. К этому времени Гдлян и Иванов благодаря потоку публикаций о себе в центральной и республиканской прессе стали уже национальными героями и продолжали борьбу с мафией в Узбекистане. Надо отметить, что за 1984–1988 годы в этой солнечной республике было снято со своих постов около 58 тысяч ответственных работников различных уровней власти. За тот же период было уже заменено 90,4 % кадров номенклатуры ЦК КПСС и 76,6 % номенклатуры ЦК КП Узбекистана.