Идеалы Империи

3

Джин скучала, прислонившись спиной к гравициклу. Время от времени она поглядывала на распахнутые ворота Института прикладных наук, но отца все еще не было видно. Ей хотелось принести извинения за их последний разговор: в конце концов, ссориться с ним не входило в ее планы — только договориться.

Горячий бок байка приятно грел поясницу. Джин проследила кончиком пальца хитроумную вязь аэрографии на глянцевом покрытии, обвела замаскированную в ней анаграмму ее имени и тихонько улыбнулась. Орсон всегда так внимателен к деталям… То, как поступает с ним отец, — подло. Она просто хотела объяснить это Галену, но ее вспыльчивость заставила зайти дальше задуманного.

Джин бросила еще один взгляд на двор института, заполненный расходящимися студентами, и торопливо пересекла зону парковки. Подняв руку в приветствии, она устремилась к отцу, беседующему о чем-то с худым смуглым парнишкой. Тот встретился с Джин взглядом и отчего-то суетливо вжал голову в плечи. Заметивший это Гален обернулся как раз вовремя: она уже была рядом и, дружелюбно улыбаясь, произнесла:

— Добрый вечер, отец. Я подумала, ты будешь не против прокатиться в моем обществе.

— О, Джин… — Гален слабо улыбнулся, по своему обыкновению не удержавшись от упрека: — Для подобных прогулок вовсе не обязательно надевать рабочую униформу.

Джин недоуменно опустила взгляд на свой белый мундир, черные бриджи-галифе и военного образца сапоги и равнодушно пожала плечами, откровенно не понимая, что не так.

— Профессор…

Дрожащий голос юноши-студента резанул слух. Словно беспомощное блеяние, право. Джин с интересом уставилась в его лицо: глазастый мальчишка мог бы даже показаться милым, если бы не нервный тик, терзающий уголок его губ, и беспокойные руки, которыми он прижимал к себе папки с бумагами.

— Прости, Джин, в следующий раз. — Гален с сожалением покачал головой. — Мне нужно провести пару дополнительных лекций, и Бодхи должен ассистировать.

— Вот как? — Голос Джин заледенел, сразу утратив половину напускного добродушия. Смерив смущенного парня внимательным взглядом, она дерганым жестом пожала плечами. — Что ж, тогда до следующей встречи. Отец.

Обратный путь до гравицикла Джин проделала в холодном бешенстве. Ладони коснулись гладкого теплого бока байка, но на сей раз она не почувствовала ничего, кроме раздражения. Отец не шел на контакт, будто намеренно отгораживаясь от нее работой, испытаниями в лабораториях, теперь вот этим… Бодхи. Как всегда.

Джин заставила себя расслабиться и разжать челюсти. Тщательно контролируя свой гнев, она то и дело повторяла про себя: так было и раньше, просто тогда она не могла этого понять. Джин всегда была лишней в жизни Галена. Раздражающий, мешающий фактор, который он никогда не брал в расчет. Кто угодно мог вызвать в ученом интерес. Кто угодно, кроме его родной дочери.

Приведя дыхание в норму, Джин оседлала гравицикл, вновь коснувшись своего замаскированного имени на рисунке. Она не одна. Отец больше не сможет бросить ее, потому что сделал это уже давно, а принять горькую правду будет удобнее в компании новых «друзей».

Гравицикл стремительно сорвался с места и затерялся в потоке машин, направляющихся на нижние уровни города. Туда, где никогда не гасли огни, зазывающие в сомнительные заведения, где она могла отвести душу, постреляв по вомп-крысам, кишащим на улицах и в лужах раскисшей грязи. Теперь ее работа была связана с пребыванием в подобных местах: Джин была глазами и ушами Империи на нижних ярусах и выполняла свои обязанности с вдохновением художника. Голографическая маскировка скрыла белый цвет и фасон ее мундира, превратив его в усредненно-серые тряпки, а ее красивый байк — в паршивый дешевый свуп. Она погружалась во мрак и беззаконие Нижнего Корусанта, одновременно натягивая на себя фальшивую личину перевербованной недалекой девчонки, с готовностью подсевшей на зициум и смазливую мордаху капитана Андора.

Бар «Стадиор», у которого оставила свой «свуп» Джин, являлся обычным злачным местом из сотни таких же на этом ярусе. На верхнем этаже — дешевый бордель, сдававший свои комнаты не только для действительно желавших быстро потрахаться, но и для заключения сомнительных сделок и встреч со шпионами всех мастей от картеля хаттов до виго «Черного солнца». В подвале — химическая лаборатория, производившая пару-тройку видов наркотиков для людей и экзотов. Некоторые из них и сейчас сидели на влажном пермакрите мостовой, загоняя отраву в свои вены. Вонь и смрад, стоявшие в переулке, даже не заставили Джин поморщиться. Она брезгливо отпихнула от себя алкаша, гнусавившего что-то о подаянии, и нырнула в прокуренный зал бара, подсвеченный кислотными красками прожекторов у подиума.

Почти обнаженная тви’лека извивалась вокруг пилона под томную, тягучую музыку, двигаясь так призывно, что даже Джин заинтересованно обратила внимание на шоу. Высокий барный стул давал отличный обзор, и она прикрыла глаза, позволяя себе расслабиться и впустить в нутро тягучий, плавный мотив. Тени струились за фигурой тви’леки, повторяя изгибы и резкие взмахи стройных ног, а затем плавно опускались на сам подиум в дрожащем от зноя воздухе.

— Ликка — лучшая танцовщица, — раздался рядом насмешливый баритон Кассиана.

Джин откинула голову мужчине на грудь и согласно кивнула.

— Ты принес? — жадно спросила она, чувствуя, как чужие пальцы забираются под покров голограммы и ощупывают массивную пряжку ремня.

— Если думаешь, что отдам сразу, можешь валить, — предупредил Кассиан. — И что, ты настолько отбитая, что являешься сюда под голокамуфляжем?

— А мне надо было прийти с работы прямо в прикиде ИСБ? — лениво спросила Джин, расслабленно улыбаясь.

Она знала, какое впечатление производит: чуть покрасневшие белки глаз, выходящая из-под контроля мимика, нервические подергивания пальцев рук… Нет ничего проще, чем сыграть наркомана, ожидающего очередную дозу.

— Даже не думал, что тебя так заберет, — фыркнул Кассиан, разворачивая Джин к себе и властно, собственнически целуя. — Твой куратор ничего не заметил?

— Мой куратор — старпер, который вечно занят на работе, — промурлыкала Джин, заводя ладони за спину Андора и провокационно оглаживая его задницу. — Спорим, он и сейчас над чертежами зрение просаживает. А мне хочется чего-то поинтереснее. Знаешь, мы, домашние и послушные девочки, можем быть ОЧЕНЬ плохими…

Кассиан только рассмеялся. Смех у него был красивый — бархатный, вкрадчивый. Джин настойчиво потянулась еще за одним поцелуем. Кассиан трахался, как животное: разнузданно, ярко, жестко… Ей даже нравилось, вот только это было совсем не то, чего она хотела. Смывая с себя пот и запах секса в дешевой пластиковой кабинке акустического душа, Джин размышляла о том, почему все именно так. Удовлетворенное тело еще хранило сладкую послеоргазменную истому, а холодный аналитический разум метался в поисках ответов.

Что с ней не так?! Она встречалась с Кассианом три раза в неделю, сливала ему крохи информации, которую начальник ее отдела позволял использовать для завоевания доверия повстанцев, а взамен получала не менее скудные сведения, из которых потом пытались выжать все возможное. И, конечно, она расплачивалась за это сексом с Андором. Самые длительные, мать их, отношения с парнем.

Джин сухо хмыкнула, ероша волосы и позволяя потокам теплого воздуха просушить непослушные пряди. Удивительно, сколько всего интересного могут выдать мужчины во время секса и сразу после него! Вот только она не чувствовала ничего, кроме физического удовольствия. Никакой привязанности, никаких слабостей… Кассиан был молод, красив, силен и способен трахаться всю ночь, но он думал в первую очередь о своих потребностях. С ним было забавно, и только. Настоящую близость это даже не напоминало.

Выйдя из акустического душа, Джин принялась быстро, сноровисто одеваться, в то время как Кассиан все еще расслабленно лежал на подушках.

— Тебе чертовски идут эти белые имперские тряпки, — вдруг произнес он, меланхолично выдыхая наркотический дым через ноздри.

— Я знаю, милый, — рассмеялась она. — Именно поэтому и пошла в аналитику.

— Вот, как договаривались.

Джин намеренно промахнулась и, ворча, подняла с пола брошенную пачку сигарет со спайсом, рассмешив при этом Кассиана.

— Не кури так много, а то станет заметно, — наставительно произнес он.

— Как скажешь, папочка, — отмахнулась она.

Собранная за вечер информация надежно хранилась в миниатюрных чипах, установленных в ее ранговую планку. Запись велась беспрерывно, а благодаря исключительно чувствительной электронике на ней даже можно было расслышать разговоры, ведущиеся поодаль. Джин не испытывала никакого стыда или угрызений совести, когда отсылала пакет данных в свой отдел. Все, что только можно будет выжать из добытой ей информации, стоит затраченных усилий, а секс с врагом — всего лишь работа.

Спускаясь по ветхим, крошащимся ступеням в барный зал, она заметила знакомое лицо и суетливые движения. Как там звали того парня? Бодхи. Бодхи, любимый студент Галена Эрсо, сидел за стойкой бара и беспечно трепался с каким-то незнакомым мужчиной, которого Джин не раз видела в обществе Кассиана.

Внутри словно образовалась ледяная глыба. Тщательно контролируя дыхание, Джин постаралась успокоиться. То, что этот Бодхи имеет контакты с Альянсом, еще не значит, что в этом замешан отец, верно? Страх накатывал тошнотворными волнами, разрушая уверенность Джин, и ей становилось все труднее сохранять спокойствие. Она миновала барную стойку, даже не повернув головы, ничем не показав, что увидела знакомое лицо. Ничего не значит. Пока нет конкретных доказательств, это ничего не значит.

* * *

В ее жизни были и совершенно особенные вечера. Время, когда в новенькую квартиру возвращалось тепло и уют из детских воспоминаний, а Джин не хотелось никуда торопиться. Тогда в гостиной горел золотистый свет и слышался спокойный, низкий голос Орсона, который пересказывал ей последние новости со свойственными лишь ему меткими комментариями и с изрядной долей черного юмора. В такие моменты Джин жалела лишь об одном: за ночью непременно наступит холодное утро, и Кренник вновь уедет контролировать свой драгоценный проект, а она останется здесь. Одна.

— Шэйт снова паникует. — Орсон отложил коммуникатор и тяжело вздохнул. — В последнее время зачастили с проверками.

Он откинул голову на спинку диванчика, закрывая утомленные глаза. Тени хронической усталости притаились под его ресницами, сделали резче морщины на лбу и в уголках губ. Иногда Джин даже казалось, что невыносимо синие глаза Орсона потускнели, и от этой мысли ей становилось тяжело на сердце.

— У тебя есть куча заместителей, вели Брайерли присмотреть за последним этапом.

Джин села Орсону на колени и с тихим вздохом удовольствия погрузила пальцы в его седые волосы, ласково, бережно массируя кожу головы. Ей нравились эти ощущения, его запах, его вкус… Все в нем. Наверное, она и в самом деле ненормальная.

Орсон издал короткий стон и все же медленно открыл глаза, встречая взгляд Джин, поднял натруженную руку, касаясь ее щеки.